Вперед и вниз - Василий Дорогокупля

— Какие-то черножопые нас прогоняют. Гуляйте, говорят, отсюда.

— Что, прямо так и говорят?! Дожили! Дальше некуда! — искренне возмутились туземцы.

— Предлагаем обмен, — вновь обратился Фугель к чужакам, приосанившись и уже выступая от имени всего коллектива, — вы сейчас берете нам три пузыря водки и еще по пиву на брата, а мы за это вас не будем бить. Даже пальцем не тронем.

— Четыре пузыря! — крикнул кто-то позади него.

— Да, четыре, — поправился Фугель, не оставив без внимания алчущий глас народа.

— Это потянет за сотню, — вслух прикинул расчетливый Женьшень, вытаскивая из-под куртки пистолет. — А патроны идут у нас по десятке. Итого на всех шестьдесят. Сэкономим?

— Неплохо бы, — сказал Швеллер и последовал его примеру. Дуплетом клацнули передернутые затворы.

Туземцы стушевались. Огнестрельным оружием они в данную минуту не располагали.

— Э-эх! — досадливо выдохнул тот же голос из задних рядов.

— Ладно, хрен с вами, отложим сделку, — сказал после паузы Фугель. — Останетесь должны.

С показной медлительностью, лениво приволакивая ноги, давая друг другу прикурить, обмениваясь натянутыми шутками и по мере сил стараясь не терять достоинства, представители местной общественности сгинули в ночи.

— Хе-хе-хе, — сказал Швеллер им вслед.

— А где Там-Там? — спросил его напарник.

Они огляделись по сторонам. Там-Там исчез.

Напрасны были призывные крики, блуждания меж редких сосен и попытки разглядеть что-либо в кустах у фасадов домов.

— Кончай орать, он не объявится, — сказал наконец Женьшень охрипшему Швеллеру. — Этот сученыш решил сделать ноги.

Швеллер был крайне возмущен коварством и неблагодарностью африканца, но он уже устал ругаться и только махнул рукой.

— В такой темноте его не найдешь, — продолжил Женьшень. — Хотя, если поездить вокруг на машине…

Они быстрым шагом вернулись назад, сели в джип и начали объезд окрестностей. Швеллер любил всяческие «навороты», и его машина была увешана таким количеством фар, что их хватило бы на оснащение целой автоколонны. Заливая слепящим светом пустынные улицы, они обогнули квартал, потыкались во дворы, просветили насквозь сосновую рощу и, выехав на магистральное шоссе, остановились.

— Дохлый номер его искать, — сказал Швеллер. — Забился в какую-нибудь дыру.

— По идее, он должен бы выйти к этой дороге. Здесь есть движение, можно поймать левую тачку.

— Предлагаешь прикинуться левой тачкой, чтобы он нас поймал?

— Я предлагаю еще раз проехать до той рощи. Только не гони и погаси половину фар, чтоб выглядеть приличнее.

— Куда уж приличнее, — проворчал Швеллер, но сделал, как ему было сказано. Они свернули в переулок. Отсюда до того места, где пропал Там-Там, было метров триста.

— Стоп, — сказал вдруг Женьшень. — Давай осмотрим эти бараки.

Он имел в виду группу старых двухэтажных домов, построенных из низкосортного кирпича и окрашенных в изжелта-розовый цвет, почему-то особо любимый безымянными зодчими сталинской эпохи.

— Ты его увидел?

— Нет, но он может прятаться где-нибудь здесь. Мне подсказывает чутье.

Швеллер знал, что у его коллеги действительно есть чутье, подсказками которого тот не брезговал пользоваться в любых жизненных ситуациях, и за несколько лет совместной с Женьшенем работы привык этому чутью доверять. Он притормозил и свернул к обочине. Окна домов были темны.

— Надо проверить задние дворы, — сказал Женьшень.

Они вылезли из машины, обогнули ближайший дом и остановились посреди двора. В темноте смутно угадывались очертания длинных сараев и заброшенной голубятни на крыше одного из них. Женьшень запнулся о пустую картонную коробку, наклонился, оторвал кусок картона, свернул его жгутом и поджег. Они постояли, выжидая, когда разгорится этот факел, а затем направились в угол двора. Покосившийся стол для игры в домино, куча ржавого железа, мусорный бак — и ничего больше.

— А вон там горит свет, — Швеллер указал на выходившее во двор окно первого этажа в соседнем доме.

— Что ж, заглянем на огонек.

Они подошли к окну, расстояние от земли до которого превышало человеческий рост. Женьшень ухватился пальцами за край жестяного подоконника, стал ногой на узкий выступ, шедший вдоль всего здания на высоте полуметра, подтянулся и заглянул внутрь. В следующую секунду послышался его не особо мелодичный — что-то вроде быстрого скрежета лезвия по точильному камню, — но определенно довольный смех.

— Ну? — спросил снизу Швеллер, чья комплекция не располагала к лазанью по вертикальным стенам.

— То, что надо. Картинка — загляденье. Наш Там-Там, два китайца и еще какой-то рыжий викинг. Прямо братство народов. Сидят тихо-мирно, губами шлепают…

— Поют «Интернационал»? — предположил Швеллер.

— Да нет, едят что-то. Наш, однако, не ест.

— Сытый, падла. Мы его закормили.

Женьшень освободил правую руку и, вытащив пистолет, постучал стволом в оконное стекло. Один из участников застолья, в меру упитанный мужчина с длинными волосами и бородой рыжевато-соломенного цвета, поглядел в его сторону, встал и приблизился к окну. Женьшень выразительно повел пистолетом в сторону входной двери. «Рыжий викинг» кивнул и пошел открывать.

— Все о’кей, — сказал Женьшень. — Готовься встречать приблудного сына.

Поднимаясь на крыльцо черного хода, они услышали визг несмазанного засова, дверь осторожно приоткрылась, и изнутри спросили:

— Вам кого?

— Не тебя, — сказал Женьшень. — Отдавай нашего негра.

Щель увеличилась.

— А, так вы за ним? — сказал хозяин. — Ради Бога, берите.

Он исчез в глубине дома и вскоре вернулся вместе с Там-Тамом. Последний был сразу на пороге встречен приветственной оплеухой, на которую не поскупился Швеллер, и, улетев куда-то влево за дверь, загремел там ведрами, швабрами и всякой рухлядью.

— Разбирайтесь, пожалуйста, на улице, — спустя минуту попросил хозяин, вторично выпроваживая полуоглушенного африканца из своих апартаментов.

— А ты больше не воруй чужих негров! — рявкнул Швеллер, у которого сильно чесались руки.

— Принципиально не ворую никого и ничего, — сказал бородач, задетый упреком. — Я не такой человек. Он ко мне пришел, и я его впустил, просто из добрых чувств — вот я какой человек. А если что, забирайте. Больно нужен ваш негр, у меня вон есть два китайца. Хватает за глаза.

Швеллер взял беглеца за шиворот и поволок его к джипу. Женьшень шел за ними, насвистывая бравурный марш и в такт себе помахивая пистолетом, который он все еще держал в руке…

В подвале Там-Там был водворен на привычное место.

— Странный случай, — сказал, разглядывая его при свете, Швеллер. — Я вроде не слабо впечатал, а на роже никаких следов. Как ты думаешь, у негров бывают синяки?

— Должны быть, — уверенно сказал Женьшень. — Они ведь такие же люди, как мы.

— Но я ничего не вижу.

— Синее на черном трудно разглядеть. Да и бил ты неправильно. Чтобы посадить человеку фонарь, надо бить по-другому.

— Кого ты учишь бить?! Да мне…

— Тут главное не сила, а качество битья, культура. Может, проведем эксперимент?

— На ком?

— На Там-Таме, конечно. Других негров у нас нет.

— Ты хочешь снова его побить?

— Самую малость, он не обидится — это ведь не со зла, а для научных целей. Отцепи наручники. Ну-ка, Там-Там, встань здесь, напротив дивана, руки по швам — по швам, придурок! Ты что, в армии не служил? — приготовились… Вот так!

От полученного удара Там-Там приподнялся в воздух и, пролетев метра полтора, упал точно на середину дивана. Глаза его неподвижно уставились в угол комнаты, челюсть медленно отвисала.

— Техничный удар, — оценил Швеллер. — Победа чистым нокаутом.

— Теперь подождем результатов. Фингал будет по высшей категории.

— Что-то он никак не очухается.

— Надо побрызгать водой.

Женьшень отправился на кухню, набрал в кружку воды и начал брызгать на потерпевшего, а Швеллер тем временем принес из машины бутылку водки. Там-Там понемногу приходил в себя.

— Ты на нас не сердись, — сказал ему Женьшень, — наука, видишь ли, требует жертв. Вот стакан, пей, не бойся, это хорошая водка. Анестезия, ферштейн одер нихт?

Там-Там был слишком слаб, чтоб сопротивляться. В него влили полстакана водки, поставили на ноги и переместили на кухню, где все трое уселись за стол.

— Что там у нас есть — колбаса? Отрежь парню колбасы, ему надо подкрепиться, — распоряжался Женьшень.

— За границей все пьют, не закусывая, — заметил Швеллер. — Помнишь, как мы в Германии…

— Далась тебе заграница! Здесь вроде пока что Россия. Если ты хочешь, чтобы человек имел воспоминания о России, он должен пить водку на наш манер — иначе о чем вспоминать?