Деревня - Эдуард Павлович Петрушко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волк зарычал. Запах ударил ему в ноздри – чужой и сладостный в одно и то же время. Это был запах страха, исходящий от людей, прятавшихся в лесу. В желудке у волка заурчало, пасть наполнилась слюной.
Первая побежала Оля. Она молча сорвалась с места и рванула в глубь леса. Шипы, ветки, колючки рвали джинсы и царапали руки. Но она не обращала на это внимание, сосредоточившись только на страхе и беге. Начался склон, и Ольга уже бежала вверх, с развевающимися волосами, как конский хвост. Резинка давно уже соскочила, зацепившись за какую-то ветку.
За собой Ольга слышала топот Вики и Матвея. Матвей тяжело дышал и тихо матерился, повторяя одно и то же слово, как поломанный проигрыватель. Он был не на шутку испуган. Царапины на его руках и щеке пульсировали, их щипал пот, только Матвей этого не замечал.
Вдруг Вика неожиданно потеряла равновесие, нога зацепилась за корягу. Она упала, ударилась плечом о камень, да так, что лязгнули зубы. В глазах начался фейерверк, во рту появился привкус крови. Сзади раздался вой, будто волки почувствовали падение будущей жертвы.
– Полный пипец! – простонала Вика, хватаясь за ветки кустов, пытаясь встать. Ладонь пронзила резкая боль: острый кусок камня при падении разорвал кожу. Помогите! − из последних сил крикнула она. Оля остановилась, Матвей пробежал дальше, но нашел в себе силы остановиться и вернуться к упавшей знакомой. Подняв Вику с земли, они молча потащили ее дальше.
− Щас нас сожрут, − неожиданно спокойным голосом сказал Матвей, − как блинчики с мясом. Все предполагал, но быть порванным в лесу вонючими собаками, это и в страшном сне… − рассуждал он, урывисто глотая воздух. Казалось, Матвей смирился со своей участью. Девчонки молчали. Вика, хромая, пыталась не сдаваться, но вывихнутая нога посылала тонны болевых импульсов в разбитую голову.
Через некоторое время бегущие уткнулись в какую-то избушку, которая пряталась среди деревьев. Казалось, это невозможно, но это действительно была небольшая охотничья сторожка, которой пользовался Жора Менько и другие промысловики.
Скинув крючок с двери, Ольга со спутниками забежала в сторожку и замерла в темноте. В избушке было лишь слабое мерцание луны сквозь два небольших окна. Все тяжело дышали. Через несколько секунд Ольга подошла к двери и, нащупав засов, задвинула его. Стало немного спокойнее. Волки перед человеческим убежищем сбавили темп и остановились в чаще. Через несколько минут над тайгой разнесся разочарованный вой.
В сторожке пахло мышиным пометом и немного керосином. Ничего не разглядеть, все стояли на своих местах и не двигались.
– Это охотничья избушка, − сказал через несколько минут Матвей. − Мне о ней местные рассказывали. Давайте поищем спички, обычно охотники оставляют спички, керосин и немного еды.
Все одновременно начали шарить в темноте по стенам.
– Нашел! − тихо сказал Матвей и чиркнул спичкой. Проведя горящей спичкой вокруг себя, осветив на полке керосиновую лампу, спросил:
– Как зажечь этот чудный аппарат?
– Давай я, − сказала Вика, бывавшая у бабушки в гостях, которая жила в костромской глубинке. − Я сталкивалась с такими фонариками, − и, сняв стекольную колбу, вытащила провалившийся фитиль из разреза лампы. Через минуту единственную комнату сторожки озарил слабый желтоватый свет.
Осмотрелись. Половицы частично прогнили и продырявились, так как мыши уже поработали над ними. Небольшая печка, немного дров, три прибитых к стене полки, на которых лежали оставленные прежними гостями чай, соль, сахар в пачках. На полу валялись газеты, журналы «Охотничье хозяйство», «Здоровье», «Крестьянка». К потолку избушки были подвешены два холщовых мешка сухарей, в углу стояло ведро с водой, за печкой лежали синее одеяло, грязный ватный матрас с подушкой.
На маленьком грубо сколоченном столе стояли обитые стаканы, эмалированный чайник с осыпавшейся краской, банка из-под кильки для окурков.
Вика подошла к окну и посмотрела на улицу. Ее передернуло. Вытирая испарину со лба, она тихо прошептала:
– Они снаружи, окружили дом, их много, стая или две. Помолчав, добавила: − Стоят и пялятся на дом!
– Хоть три стаи, − ответил осмелевший Матвей. − Они волки, а не медведи, дверь не вырвут. Пусть стоят, хоть до утра пялятся, уйдут когда-нибудь, а мы пока чаю попьем, и пошел к печке разводить огонь.
Ольга прислушивалась: что-то или кто-то ходило вокруг домика, тяжело переваливаясь. Не волки, не порывы ветра, не шум леса, это явно было что-то живое, крупное и… хромое?
– Слышишь? − спросила Ольга, обращаясь к Вике. Та тоже замерла, прислушиваясь к грузным звукам вокруг избушки. Они, казалось, усиливались. Это подходило ближе к дому и громко дышало или хрипело.
– Слышу, − шепотом сказала она и, уже обращаясь к Матвею, − перестань шуршать, прислушайся!
Матвей положил дрова на пол и замер, стоя на коленях.
Вдруг что-то бухнуло сверху. И тут же крышу начали ломать и дробить. Вниз полетели щепки, и посыпалась сухая глина. Девчонки завизжали, Матвей остался стоять на коленях и лишь поднял голову, глядя на хлипкую крышу сторожки.
– Это какое-то светопредставление! − сказал впавший в очередной транс безразличия и смиренности Матвей. Его жевательные мышцы вдруг отказались держать нижнюю челюсть, и она отвисла как ковш.
Девчонки продолжали кричать. Существо наверху, казалось, удвоило силы. Избушка зашаталась и заскрипела.
Вдруг раздался свист. Существо на крыше затихло. Повторный свист, в котором поменялась тональность. Существо спрыгнуло вниз, напоследок качнув избушку, и по звукам начало удаляться в лес. Сколько не двигались люди, стоявшие внутри сторожки, никто не знал. Казалось, что прошла вечность, когда Вика выглянула в окно. Никого, только луна замерла в небе, будто внимательно наблюдала за происходящим на земле…
С утра в дверь сторожки постучали. Измученные Вика, Оля и Матвей лежали на полу в каком-то странном полуоцепенении-полусне.
– Кто там? − резко спросила Вика, протирая глаза.
– Яков, открывайте! − сказал тяжелым голосом глава поселения.
Скрипнула дверь, и Яков молча осмотрел всех светлыми, но холодными глазами. Прошел в сторожку и налил себе холодного чаю. Я смотрю, вы осмотрелись, заварку нашли. Тут же состоялся неприятный разговор, в ходе которого Яков всячески упрекал ребят в «самодеятельности» и «безобразии».
– Взять бы ремень и выпороть! − говорил он, перевязывая ногу Вики. Все наперебой рассказывали о страшном звере, прыгнувшем на крышу. Яков поднял голову, посмотрел наверх и сказал: − Какой такой непонятный зверь? Понятный, это мишка пришел
