Медиа-пиратство в развивающихся экономиках - Джо Караганис

Контекст такого сопротивления очевиден для любого смотрящего на ежедневную деятельность уголовных судов. В странах, где судьи обычно сталкиваются с последствиями крайней бедности и высоким уровнем тяжких преступлений (см. фигуру 1.2), применение больших штрафов и длительных тюремных сроков для уличных торговцев трудно продается, что доказано. Хроническое переполнение тюрем означает, что судьи часто вынуждаются к сортировке преступления низшего уровня. Усилия характеризовать уличное пиратство как соразмерный с более опасными формами преступления обычно не проходят тест на здравый смысл. Уличная тактика продавца также играет роль в этой динамике. В местах с высоким уровнем принудительного применения, таких как главные городские барахолки в России, Южной Африке и Индии, продавцы освоили трудовые практики, ограждающие их от прямого наблюдения полиции, включая использование иностранных и несовершеннолетних продавцов в киосках и на улице. Судьи часто отказывались использовать возможность уголовных наказаний в таких случаях.

Медлительность надлежащей правовой процедуры и сопротивление судов обеспечивают также контекст другого общего спроса со стороны IIPA, такого как создание высоких установленных законом штрафов за нарушения, ограничивающих усмотрение суда, или создание специальных IP судов, способных рассматривать дела быстрее и решительно, или применение множества внесудебных форм наказания, таких как использование досудебного задержания в случаях ареста пиратов. Такое задержание в ЮАР и некоторых штатах Индии, например, может продлиться до года.

За недостатком легкого пути через суды, тем не менее, главный инструмент в споре — рейд. Тысячи рейдов выполняемых каждый год в больших странах среднего дохода против продавцов оптических дисков и фирм, подозреваемых в контрафактном программном обеспечении, стоят первыми в списке целей. Сообщения IIPA обычно жалуются на нехватку завершения в этих операциях, производящих очень много конфискаций, но очень немного последующих арестов или судебного преследования. Но последовательность этих результатов предполагает, что эта неустойчивость — не дефект, а характерная черта правоприменительных полицейских акций. Рейды масштабировать намного легче, чем надлежащую правовую процедуру, подталкивая полицию и представителей отрасли к самому быстрому из большинства имеющихся в их распоряжении методов. Выдающееся положение тривиально звучащих споров об обязанностях производить платежи за хранение конфискованных товаров становится более ясным в этом контексте. Маслобойка рейдов генерирует много конфискованного материала. Медленный темп судебных прецедентов означает, что в результате возникает ответственность за хранение, как правило, долгое.

Разумеется, рейды — самостоятельная форма наказания. Хотя торговля пиратскими дисками разработала способы минимизировать разрушение от рейдов, они могут быть достаточно разрушительными, лучше узаконить бизнес. Запасы или компьютеры могут быть конфискованы на много недель, эффективно закрывая фирмы на длительный срок, в то время как расследования теряют значение. Поскольку легальное программное обеспечение и диски часто трудно отличить от незаконных или нелицензионных версий, ассортимент товаров, конфискованный во время рейдов, часто неразборчив, приводя к потере или конфискации законного имущества. В России, например, агенты принуждениия предположили, что до 30 % конфискованных дисков законны — число, которое отражает широкое и глубокое взаимное проникновение легальных и нелегальных рынков. Исследования по пиратству программного обеспечения также излагают проблемы оценить установленные программы из-за, как правило, очень ограниченных административных мощностей. В этих сценариях факторы, делающие систему судопроизводства настолько дорогостоящей и медленной для организаций принуждения, также резко ограничивают возможности возмещения.

В странах, где издержки рейдов упали на политически связанные местные группы — например, местный мир бизнеса или организации уличных продавцов — правоприменительные полицейские акции натолкнулись на политическое сопротивление. Когда главный российский порыв принуждения к праву в 2006–2007 обострил проблему полицейского вымогательства и коммерчески мотивированного преследования, местный бизнес сообщество успешно лоббировало федеральное правительство, чтобы сократить возможности полиции проводить рейды. Отношения между мексиканскими организациями уличных продавцов и полицией отмечены договорными перемириями, которые отражают интеграцию этих организаций в политическую систему. Основанное на рейдах принуждение неизбежно хрупко и подчинено политическим расчетам, перевешивающим давление извне от USTR и многонациональных групп относительно внутреннего давления со стороны местного бизнеса.

Принуждение, на всех уровнях, избирательная практика, привередливо выбирающая цели в океане контрафактной деятельности. Это неизбежно в контексте, в котором недостаточные ресурсы принуждения противостоят вездесущему пиратству, и источник многих из структурных проблем в его применении. У принуждения в этих обстоятельствах строго избирательный характер. В его худшем проявлении оно театрализовано, политизировано и служит инструментом получения фирмами конкурентных преимуществ.

Дополнение основанному на рейдах принуждений к праву — настойчивые попытки эффектных наказаний в горстке случаев, которые действительно заканчиваются обвинительными приговорами. Фазу наказания в таких случаях часто рассматривают как случай для государственного образования, а не пропорциональной справедливости. Высокие установленные законом штрафы за отдельные акты нарушения во многих странах означают, что почти любой случай может иметь результатом сокрушительные штрафы. В Соединенных Штатах Джоулю Тененбому и Джемми Томасу-Рэссет были предъявлены иски RIAA за тривиально незначительные акты совместного использования файлов, и их оштрафовали на 675 000$ и $1,92 миллиона, соответственно.[24] Директор школы Александр Поносов в России оказался перед угрозой пяти лет тюремного заключения, когда полиция обнаружила контрафактное программное обеспечение на двенадцати школьных компьютерах в 2006. Дела против поставщиков низкого уровня или коммерческих посредников все более и более имеют результатом пункты обвинения и периодически превращаются в события, раздутые средствами массовой информации и непосредственно отраслевыми группами. В Южной Африке таким событием в 2005 стало дело против иоганнесбургского продавца Маркуса Мока. Он получил восемь лет тюремного заключения после того, как полиция захватила четыреста пиратских DVD и игры PlayStation в его доме.

Эти очень показательные дела демонстрируют готовность отраслевых групп и, по крайней мере, некоторых обвинителей использовать более сильные наказания, предоставленные недавними изменениями в национальных законах об авторском праве. Поносов и Mocke оказались перед серьезными пунктами обвинения за действия, которые за несколько лет до этого рассматривались бы самое большее всего лишь как проступки, а с большей вероятностью просто не были бы замечены. Случаи Тененбаума и Томаса-Рэссета, в свою очередь, были частью большого эксперимента отрасли по применения мер принуждения коммерческих посредников (для кого такие штрафы были задуманы), к физическим лицам — конечным пользователям, составляющим львиную долю контрафактной деятельности.

Приносит ли такая реклама больше пользы, чем вреда для правоприменительных полицейских акций отрасли, представляется спорным. Большинство наблюдателей рассматривают дела Поносова, Тиненбаума и Томаса-Рэссета как провалы связи с общественностью для отрасли с последующей активизаций главного движения программного обеспечения с открытым кодом в России, а в последних двух, базовой стратегии массового судебного преследования, с тех пор отрицаемой всеми главными отраслевыми группами, включая RIAA.[25] Хотя нарушение в таких случаях обычно находится, подталкивание к непропорциональным наказаниям сделало судебное решение очень трудным. Обвинения против Поносова, в конечном счете, были отклонены. Размер штрафа Томас-Рэссета был резко уменьшен судьей (и затем поднят снова при пересмотре судебных дел). Моке получил штраф, а не тюремный срок, который был позже приостановлен. Ни одно из этих наказаний в настоящее время не применено. Ни один случай не предоставляет доказательств достижения «сдерживающего» стандарта наказания, требуемого ТРИПС — и если длительная распространенность пиратства — критерий, то ни одна страна не удовлетворяет стандарту.