Беспредельщик (СИ) - Устинова Мария

Я не хочу спать с Толей, он мне противен. Не хочу видеть его мерзкую рожу.

Алкоголь снимает самоконтроль. Я впервые пью за три месяца. Впервые задаю себе вопрос, который иногда снился мне: если бы я не сказала, что Алекс меня изнасиловал — финал был бы другим? Толя бы сжег его в машине? Или дело было не в этом?..

Я резко оборачиваюсь, заслышав шорох, но это занавеска всколыхнулась на сквозняке. Случайно ловлю свое отражение в зеркале. И зависаю, так поражает собственное лицо. Тушь потекла и под нижними веками кляксы, слезы начертили дорожки на щеках, обхватив их, как спруты. Вся в черном. Черная невеста.

Ах, Алекс… Ты такой дряни, как я, не заслуживал.

Покачиваясь на каблуках, я иду к отражению. Выставляю подбородок вперед, нижняя губа пьяно дрожит. Мне нечего себе сказать. Я знаю, почему так сделала и все равно… все равно… все равно!

— Ненавижу тебя! — ору я. — Зачем ты ко мне полез!

Ну ничего, я все исправлю: все ошибки мужской заносчивости. Сажусь на край кровати, обняв игрушечного зайца, и жду Толю. Долго. Может быть, час-два, прежде чем слышу тихие шаги. Я даже думаю, что мне показалось.

— Толя? — тиская зайца, я выглядываю в коридор. Вдалеке горит свет, тихо, я замечаю приоткрытую дверь в кабинет.

Неужели приехал? Судорожно сглатываю, крепко обнимаю игрушку, и иду туда. Пусть мне повезет… Кто знает, вдруг удастся договориться и Полина вернется ко мне?

Глава 9

В кабинете кто-то есть. Но лживое «я скучала» застревает в горле, когда я слышу жестокий шепот:

— Где он? Говори, сука, пока тебе язык не вырезал… Где! Эта! Тварь!

Я мгновенно трезвею. Ноющая, воспаленная кожа на спине покрывается холодными мурашками. Я уже дотронулась до двери и она открывается внутрь, впуская из коридора свет… В кабинете становится тихо.

Мужчина — и это не Толя — оборачивается и видит меня, остолбеневшую на пороге. Прижав к себе зайца, я распахнутыми от шока глазами смотрю на охранника, лежащего на столе. Он раскинул руки, голова запрокинута, в лунном свете кровь выглядит чернильными пятнами. Она везде: на полу, столе, стене… Он сильно избит, изувечен, если бы ему не задавали вопрос, я бы решила, что уже мертв… Второй в углу без сознания… или он убит?

Лицо скрывает тень, но я узнаю мощную фигуру — столько раз она являлась во снах.

— Алекс, — выдыхаю я, не веря.

Я не могу дышать. Все, что я чувствую — мягкий искусственный мех стиснутой игрушки. Когда я открыла дверь, он в меня прицелился: пистолет в вытянутой руке смотрит мне между глаз.

— Алекс…

Не знаю, зачем повторяю — я даже не уверена, что это он… Но как будто зову его на помощь. Он наклоняет голову и на лицо падает лунный свет. Лицо в багровых ожоговых рубцах, глаза прищурены, словно он не ожидал меня увидеть… Это он. Беспредельщик.

Во дворе что-то происходит: к воротам подлетают несколько авто. Он отворачивается и жестоко, несколько раз подряд бьет кулаком в лицо жертве. Кровь летит брызгами, я слышу жуткий хруст… Алекс его добивает. Несколько выстрелов в угол — он расправляется со вторым. Осталась только я…

Алекс надвигается, в последний момент сует за пояс оружие, и хватает меня свободной рукой. Он сильный и просто меня сносит: заломив мне руку, тащит по коридорам через дом — к заднему двору, через который я пыталась убежать днем. Он торопится и дышит сквозь зубы. Мы вырываемся на улицу и меня опьяняют свежесть ночного воздуха и свобода.

Калитку он просто выбивает. В поле у меня заплетаются ноги из-за высоких каблуков, и Беспредельщик берет меня на руки. За лесопарком стоит припаркованная на обочине приземистая тачка с агрессивными обводами. Он зашвыривает меня в салон, но прежде чем закрыть дверь, набрасывает на запястье кольцо наручников и пристегивает к ручке над дверью.

Резко оборачиваюсь, когда он садится за руль. Алекс выжимает газ и «мустанг» выпрыгивает на асфальт, динамично набирая скорость. Ускорение такое мощное, что меня глубоко вдавливает в кресло, а из сведенных судорогой пальцев падает игрушечный заяц моей дочки.

Машина рвется из города прочь. Он газует, заставляя двигатель издавать высокий и объемный звук, который не услышишь в обычной тачке. Мы покидаем Ростов. И только-только доходит, что меня похитили. Я словно все еще в доме, и не успеваю осознать происходящее.

Я смотрю на Алекса.

Он следит за дорогой. Рука уверенно лежит на руле, почти не дрожит: кисть в крови, костяшки разбиты. Из-под закатанного рукава рубашки выглядывает красный плетеный браслет. Неуместно-странный на руке такого мужчины. Под ним — ожоги, словно когда-то он заслонялся от огня… Я вспоминаю кошмары, в которых он горит заживо. Ожоги на лице, на шее… Из-за них он кажется незнакомым. Выражение лица другое — зачерствевшее, горькое, словно он подавился желчью. На скуле засыхает россыпь микрокапель крови после убийства охранника… Тот был среди тех, кто убивал Алекса. И вспоминаю шепот, перешедший в крик: «Где эта тварь?!»

Обо мне… или о Толе? Снова и снова я задаю себе этот вопрос и боюсь ответов.

Мы летим по дороге на Москву, но он резко сбрасывает скорость и сворачивает на проселочную дорогу. Я подозреваю, куда и зачем он может меня везти, и ною от страха. Мы останавливаемся у заброшенных строений. Алекс грубо выводит меня из машины и отводит к гаражу. Отпирает дверь и на меня дышит могильный холод — гараж бетонный, в нем сыро и холодно. Внутри стеллажи, заваленные хламом, у стены свалены доски. Без разговоров он пристегивает меня к стойке стеллажа, и уходит. Теперь у меня пристегнуты обе руки. В гараже темно — Алекс закрыл дверь. Снаружи не доносится ни звука.

— Его не было, — раздается резкий голос, он говорит по телефону совсем рядом. — Забрал его девчонку. Нику. Хочешь через нее наказать?.. Когда он сказал ее грохнуть? Нет, мне этого мало, я пока их всех не вырежу, не успокоюсь. Твою мать, что они со мной сделали, ты помнишь!

Беспредельщик орет от злости. По щекам сами собой текут слезы, когда понимаю, что он приходил не за мной. За моим бывшим. Меня он забрал, потому что не нашел Толю. Мне просто не повезло. Я вспоминаю злое, изуродованное лицо и то, как резко он со мной обращался. Дергаю руки, пытаясь освободиться от наручников, но только обдираю кожу, движения отдаются в измученную спину. Ясно, почему Толя бросил меня одну в доме… Он знал, что Беспредельщик выжил и расквитается… Я жертва, которую решили скормить хищнику.

Понимая, что мне не спастись, жду и плачу. Дверь открывается, я поднимаю заплаканное лицо. Сердце сводит от страха. Я так хочу, чтобы Алекс меня пощадил…

— Привет, Ника, — сексуально говорит он.

За горло он поднимает меня на ноги. Я часто дышу, ощущая запах парфюма — необычного, терпкого, с ноткой древесины и ветивера. Пальцы сдавливают шею и я разеваю рот, пытаясь вдохнуть.

— Где этот ублюдок?

— Не знаю… — еле выдавливаю я.

— Ага.

Браслет Алекса растрепался и нити щекочут шею. Из-за пояса он выдергивает пистолет, упирает мне в лоб. Дулом ведет вниз — по носу, влажным губам, словно хочет, чтобы я его пушку облизала, раз не захотела пробовать кое-что другое. От оружия несет металлом, гарью, и оружейной смазкой.

Я жмурюсь и реву. Мне страшно. Его глаза так близко, они прозрачные и похожи на лед. Это другой человек на меня смотрит, не тот, который возил меня на дрифт-пати и целовал в машине. Алекс сильно зол.

— Где девочка?

— Что? Моя дочка? Почему ты спрашиваешь про дочку? Она ни при чем… Беспредельщик, прошу… Тебе нужен мой муж, не она!

Он сильнее сжимает пальцы и я хриплю.

— Как ты меня назвала? — дулом давит в скулу.

— Прости, — шепчу я. — Прости меня… Прости. Только не убивай. Я тебя умоляю, не убивай нас!

Пальцами он проводит по моим губам. Рассматривает сочно накрашенный рот.

— Отец сказал, если я не достану твоего мужа, привезти семью. Тебя и дочь.

Как хорошо, что ее со мной нет… Я понимаю, что им нужно расквитаться с Толей и в этой войне мы с Полинкой жертвы. Нас убьют — так принято по их законам. Меня трясет, но я набираюсь храбрости.