Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы - Кришан Чандар

— Выпьешь чаю, тогда и пойдешь дальше!

Рагху Рао отказался.

— Входи же! Стало холодно, а чай тебя согреет и подкрепит. Ну пойдем!

В доме нового знакомого Рагху Рао — небольшом, но опрятном и уютном — две смежные комнаты были разделены занавеской из пестрой ткани. В первой комнате стояли три низких стула и длинная скамья, на которой лежала голубая подушка. На полу серебристо-серый ковер, вдоль стен полки с книгами. Рагху Рао с интересом разглядывал незнакомую обстановку, когда из внутренней комнаты, откинув занавеску, вышла худощавая смуглая женщина. За нею вбежала маленькая девочка и обхватила руками колени спутника Рагху Рао.

— Будем знакомы! — Хозяин дома ласково улыбнулся гостю. — Мое имя Макбул, а это моя жена Шурайя и дочка Амна.

Он взял девочку на руки и сказал:

— Это наш друг, товарищ Рагху Рао. Поздоровайся с ним, дочка, посиди у него на коленях.

Амна протянула ручонки к Рагху Рао, и тот, удивленный и взволнованный, усадил ее к себе на колени.

Девочка посмотрела ему в глаза и звонко воскликнула:

— Товарищу красный привет!

Рагху Рао с недоумением переводил взгляд с одного лица на другое — ему улыбались дружелюбно и ласково. С минуту он приглядывался к этим добрым, милым людям и, решив, что девчурка, должно быть, повторяет чье-то шуточное приветствие, запинаясь, ответил Амне:

— Красный привет!

Амна звонко рассмеялась, а за ней Шурайя. Улыбнулся и Макбул. Затем он сказал жене:

— Товарищ поужинает с нами.

Рагху Рао опять удивился, но на этот раз промолчал.

На полу был разостлан дастархан, и все принялись есть из китайских тарелочек. Амна примостилась на коленях у Рагху Рао, словно он приходился ей родным отцом. В сердце Рагху Рао разливалось тепло от прикосновения детских рук, а хозяйка дома то и дело накладывала ему на тарелку лучшие куски. Макбул ужинал молча, а Рагху Рао не терпелось задать ему множество вопросов: к кому обращаются со словом «товарищ», что означает «красный привет»… Однако больше всего ему хотелось узнать, почему они разговаривают с ним так дружелюбно и просто, как равные с равным.

После ужина Шурайя убрала дастархан и подала гостю пиалу с горячим кофе. Напившись кофе, Рагху Рао решил побеседовать с Макбулом, но тот заговорил сам:

— При таком кашле тебе нельзя работать ночью.

Рагху Рао промолчал.

— В нашем союзе есть врач, ты можешь лечиться у него бесплатно.

Рагху Рао опять промолчал.

— Как ты будешь спать в таком холоде под открытым небом? Оставайся ночевать у нас!

— Что означает слово «товарищ»? — спросил наконец Рагху Рао.

Макбул медленно поднялся со стула и, не отвечая на вопрос, сказал жене:

— Шурайя, товарищ ночует у нас.

Хозяйка дома принесла из смежной комнаты одеяла и подушки и постелила гостю на ковре. Порывшись в книгах, Макбул выбрал одну из них и сел на пол подле Рагху Рао. Оба закутались в одеяла. Макбул раскрыл книгу, мягкий свет лампы падал на гладкие блестящие страницы. Он положил книгу перед Рагху Рао, и тот невольно погладил белые листы. Юноша не знал грамоты, но ему очень понравилась бумага — на ощупь она была нежная, как шелк. Рагху Рао неохотно отдал книгу. Макбул раскрыл ее на первой странице, где была нарисована карта мира, и указал пальцем на Индию:

— Наша родина Хиндустан!

Долго рассказывал Макбул. За окнами чернела ночь. И каждое мгновение той ночи, каждое слово Макбула остались в памяти Рагху Рао. Он узнал, что извечную мечту людей, которую лелеял и он сам, не так-то легко осуществить; но если за дело возьмутся все ватти вместе, то общими усилиями они сокрушат твердыни, куда более мощные и грозные, нежели обширные поместья Джаганнатха Редди. Плавно лилась речь Макбула, и не было силы, способной преградить ей путь к сердцу Рагху Рао.

В ту темную ночь он увидел перед собой цель жизни. Смысл ее был прежде неясен: до сих пор он постигал жизнь вслепую, на ощупь, теперь же она предстала в новом, ярком свете. Если раньше он не мог найти точки опоры, то сейчас почувствовал, что крепко стоит на ногах. И Рагху Рао сказал себе: «Я молод, молода и та правда, что мне довелось сегодня узнать. Стало быть, семена будут посеяны и урожай собран!»

Сейчас, в тюремной камере, Рагху Рао представил себе все это очень ясно, но вот беда: никак не мог припомнить Рагху Рао, когда же уснул он в ту ночь? Помнит только, как сидят они с Макбулом, укутанные в одеяла: Рагху Рао слушает, Макбул говорит; рядом с ним на ковре спит Шурайя, а возле нее тихонько дышит малютка Амна; детский кулачок выглядывает из-под одеяла; молочно-белые блики от лампы трепещут на стенах.

Помнится, на рассвете он проснулся и увидел, что Шурайя заботливо укрывает его одеялом. Пальцы ее коснулись босых ног Рагху Рао, и, должно быть, от этого прикосновения что-то дрогнуло в его душе — на глаза навернулись слезы. Сквозь их мутноватую влагу видел он, как Шурайя, подвернув одеяло Макбула, осторожно расправила сбившуюся простыню на постели дочки, затем, вздохнув, снова уснула, держа в своей руке ручку маленькой Амны. Слезы лились по щекам Рагху Рао, и он не стыдился их, потому что это были слезы радости: сегодня он нашел свой дом…

Лязг засова и скрежет тюремной двери спугнули видения: образы Макбула, Шурайи, малютки Амны снова отступили в мир прошлого.

В камере Рагху Рао зажгли свет. Вошел начальник тюрьмы в сопровождении двух надзирателей. Рагху Рао не пошевелился; он не мог этого сделать, даже если бы захотел. Надзиратели сняли с него наручники. Начальник тюрьмы приказал ему встать. Рагху Рао медленно поднялся, вздохнул полной грудью, расправляя плечи. Тяжелая цепь соскользнула на израненные колени, причинив острую боль. Но он встал и выпрямился.

Начальник тюрьмы развернул большой лист бумаги и стал читать приговор. Рагху Рао заметил, как бумага дрожала в его руках, а на лице, выдававшем страсть к низменным утехам, выступили капли пота. Высший суд отклонил просьбу о помиловании.

Завтра в семь часов утра его повесят.

Начальник тюрьмы вытер лоб платком и спросил:

— Желаешь что-нибудь сказать?

Рагху Рао ответил улыбкой.

Начальник тюрьмы пристально посмотрел в лицо заключенного. Впервые в жизни судьба столкнула его с таким человеком. За тридцать лет своей службы он перевидел немало арестантов. Встречались среди них и бесшабашно смелые бандиты, которые знали, на что шли, но и они, услышав свой смертный приговор, осыпали проклятиями правительство и судей. Одни плакали, другие