Ремень Альфа-воина - Иван Сергеевич Воробьев

важно. Его волновало то, как бы скорее и надежнее скрыться от преследователей. Пока поблизости никакого укрытия было не видать, и, хотя Джалел надеялся на лучшее, рыцарь также понимал, что стоит ожидать худшего.

А пространное поле всё не кончалось. И, какой бы дорога ни казалась неровной и кривой, а всё же она не шла ни в какое сравнение со всеми теми многочисленными пригорками, ухабами и буреломами, наполняющими собой лесное пространство. Тем не менее, тяжесть пути заключалась в том, что он был слишком однообразен и никогда не менялся, а главное, не кончался, что негативно влияло на психику воина, изрядно действуя на его нервы. Правда, вместе с тем боец осознавал, что он не такой привередливый, чтобы быть недовольным тем, что являлось для него лучшим, чем то, что могло бы случиться или что бы он мог желать сам.

Всячески себя ободряя и настраиваясь изначально сделать и совершить всё возможное для спасения Айрини, Джалел наконец преодолел и этот промежуток нелегкого пути, вбежав в распростертый перед ним лес, а точнее, его часть, и на этот раз выбежав на кем-то протоптанную тропинку, чему рыцарь несказанно обрадовался. Ведь свою тропу он уже давно потерял. Если она вообще должна ещё продолжаться в этой глуши, и если эта самая новая тропа не есть его же тропа.

И хотя мужчина изрядно измотался, бежать стало легче. Притом у атлета появилось долгожданное второе дыхание. И когда Айрини с тихой радостью произнесла: «Кажется, оторвались», боец, несмотря на огромный соблазн остановиться, продолжал бежать, не теряя присутствия духа.

После того, поднявшись на небольшую сопку, мужчина услышал от Айрини следующее весьма неприятное сообщение:

– Они в поле. Правда, только вбежали в него.

Джалел прикинул и сообразил, что расстояние между ним и троллями стало немного больше; по крайней мере, он надеялся на это. В таком случае, Айрини оказалась и права, и неправа одновременно, когда сказала «оторвались». Права в том случае, если уроды не выбегут на не такую уж заметную тропинку, что значит, вряд ли найдут их, так как уже давненько потеряли людей из виду; а неправа в том случае, если выбегут на тропу.

Пот ручьями лился по телу рыцаря, вся его одежда пропиталась сим предохраняющим человека телесным испарением от теплового удара, и Джалел мог отлично чувствовать свой собственный запах, даже несколько восхищаясь им при осознании своего бескорыстного героизма.

Хотя насколько бескорыстен был этот героизм, известно было одному герою. Пришлось бы Джалелу перед кем-то честно признаться, то он поведал бы тогда своё желание о том, чтобы спасенная девушка поцеловала его в знак благодарности.

– Спускай меня, – решившись наконец, сказала та.

У Джалела не было сил, для того чтобы сказать что-то в ответ, изъявляя своё возражение. И потому герой исполнил желание Айрини.

Только красавица оказалась на земле, как её занесло назад, и она, опершись спиной о ствол дерева, остановилась.

– Как ты? – Поинтересовался Джалел, переводя дух и едва произнеся два коротких слова.

– Нормально. Так, немного голова кружится, подожди минутку, и я приду в себя.

– Нет. – Ответил решительно рыцарь и, подхватив девушку на руки, продолжил бег.

– Вы настоящий герой, Джалел. – Восхитилась Айрини мужеством своего защитника.

Тот мысленно поблагодарил свою спутницу за комплимент. Такие чудесные слова ободрения придали ещё сил храброму воину. Храбрость его заключалась не только в бесстрашии перед врагом, но и в готовности идти на риск и тратить огромное количество своих сил не только на преодоление исключительно своих трудностей, но и помогая другим претерпевать их.

Стоит сказать, что Джалел давал себе отчет в том, что на нем нет воинского облачения, что должно непременно рано или поздно плохо для него кончиться. В любой момент из-за угла может наброситься на него какая-нибудь тварь.

Силы воина уже были совсем на исходе, когда тропинка в очередной раз стала идти вверх. Джалел, рассчитав свои силы, понял, что для такого достаточно крутого подъема их не хватит.

– Тебе надо передохнуть. – Заботливо сказала Айрини, чувствуя, что из-за её веса ноги воина давненько шевелились с большим трудом, так что тот едва не падал, а икроножные мышцы бойца последние минут пятнадцать работали как жесткие железные пружины.

– Хорошо. – Согласился Джалел, осознавая, что бесплодные попытки на бегу со столь нелегкой ношей забраться на горку к добру не приведут, а только к бесполезной трате драгоценных сил, которые несмотря на надвигающуюся опасность со стороны троллей стоило беречь.

Тогда Джалел и Айрини совершили восхождение пешком, что было для рыцаря невероятным облегчением. Сильный воин поддерживал ещё не успевшую до конца прийти в себя девушку, взяв её под локоть.

– Чем вы думали, спасая меня, ведь в этом лесу столько опасностей, а тут ещё и новая проблема – тролли, – которая вовсе и не ваша проблема. Я чувствую себя такой обузой для вас! – Высказалась девица.

– Ничего, ты, может, мне ещё пригодишься. – Разумно ответил Джалел, понимая, что за спасенную дочь её отец наверняка окажет приятную услугу рыцарю элементарно в качестве проводника.

– Мой отец тебя не оставит без награды. – Девушка так же, как и её защитник, ловко перешла на «ты».

– Хотелось бы. – Не возражал мужчина, увидев, что умная красавица словно прочитала его мысли. – Голова уже не кружится?

– Нет, но есть ощущение большой слабости. А так всё хорошо. Спасибо.

– Скоро будем бежать вместе.

– Уверена, к тому моменту я буду готова.

– Уверена, говоришь? Ну смотри.

– Я надеюсь, они не близко.

– Только пока.

– Но стоит надеяться на лучшее.

– Так-то да.

– Как же я хочу увидеть своего отца!

Джалел хотел было поинтересоваться у красавицы про маму, но воздержался. Ей, может, не так сильно хотелось говорить о возможной трагедии.

– А мама моя погибла от троллей. – Сказала Айрини, прочитав слегка заметный вопрос на лице своего героя и вытерев горькую слезу, вытекшую из глаза.

Джалел приобнял красавицу за плечи, так оказывая ей своё ободрение. Ему, на самом деле, стало очень жаль несчастливицу. Ему была весьма знакома эта боль потери близкого человека. После того случая с отцом Джалел с отвращением смотрел на лица злых и недовольных людей, ненавидел солнце, когда оно светило слишком ярко, не мог без ужаса смотреть на инструменты пыток вроде бичей и плетей, и даже на предметы, чем-то похожие на них.

Да, от той раны на душе героя до сих пор остался глубокий шрам. Как и на душе Айрини. И это их связывало. И хотя Джалел и любил подобных ему людей, знающих довольно много о жизни и с такими же