Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? Разгадки вековых тайн - Николай Крюков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если говорить о периоде IX–XIII вв., то никаких известий в сагах самих скандинавов о нападении на «бьярмов» Онежского озера более не содержится. Можно только предполагать их присутствие там во времена Ярослава Мудрого в XI в., когда, по их же рассказам, князь Ярослав Мудрый был женат на дочери шведского конунга Олава, и в Ладоге шведы были частыми гостями. Это касается шведов. Что же касается норвежцев, то из истории Норвегии мы узнаем, что заселение норвежского побережья севернее Полярного круга начинается только в XVI–XVII вв. И поэтому сложно предположить, чтобы норвежцы на Кольском полуострове обосновались раньше, нежели освоили берега собственные. Примерно в тот же период русские колонисты закрепляются на берегах Белого моря. В устье Северной Двины закладывается порт Архангельск. Тогда по всему Заполярью Скандинавии и Кольского полуострова хозяйничали еще кочевые оленеводческие племена лапландцев. Так откуда же пошло понятие «мурмане» и почему под ними понимаются обязательно норманны? И так ли уж народная молва была не права и искажала название жителям здешних мест? Или это все то же желание извратить нашу память в угоду опять же скандинавистам? Для ответа на эти вопросы обратимся теперь к нашим русским летописям и нашей истории.
В Вологодско-Пермской летописи по Кирилло-Белозерскому списку в статье о событиях 1241 г. говорится следующее: «И собра силу велику, местери и бискупы своя, и Свея, и Мурман, и Сумь, и Емь, и наполни корабля многи зело полков своих, и подвижеся в силе велице, пыхая духом ратным…»21
В той же летописи, в самом ее начале записано: «Афетово бо колено то: Варязи все и Мурмане, Г(о)ти, Русь, Азгляне… и прочие…»22 Больше в этой летописи слово «мурмане» не употребляется. Только на странице 116 сообщается о некой Мурманской земле. Теперь попробуем разобраться.
В представлении летописца мурмане не свей (шведы), не финны (сумь и емь), не варяги (варязи) и не русы.
Значит, мурмане были норвежцами.
Но если при перечислении народов колена Афетова под мурманами можно признать норманнов в целом (но не норвежцев), то наличие норвежцев (но не норманнов как представителей всех северных народов) в войске Тевтонского ордена более чем сомнительно. Во-первых, если бы норвежцы попали в состав войска, они слились бы со шведами под одними знаменами и вряд ли были бы различимы. Ну и во-вторых, свою задачу летописец видел не в восстановлении достоверности исторических событий, а в придании им эпической значимости. Ему не важно, что представлял собой «король части Римския от полунощные страны». Ему важно было подчеркнуть, что он «помыслив себе победить» великого князя Александра Ярославича и Великий Новгород «попленити». Для летописца конца XV в. совершенно неизвестен этнический состав немецко-шведского тевтонского воинства, а потому, чтобы придать этому воинству количественную мощь, он причисляет к тем же свеям и все известные ему пограничные Новгородской земле племена. Тот же самый смысл закладывается и при перечислении племен колена Афетова. Не случайно о мурманах говорится так мало, да и то под статьей уже 64 середины XIII в.
Во всех остальных случаях мурмане упоминаются только в Новгородской летописи с XIV в. Их не так много: всего пять. Что характерно, последние четыре охватывают определенный промежуток времени. Целесообразнее процитировать отрывки полностью.
1339 г. «Того же лета послаша новгородци… за море к свеискому князю посольством; и наихаша его в Мурманьскои земли, в городе Людовли (Линда – Швеция)23.
1411 г. «В лето 6920. Ходиша из Заволочья войною на Мурмане новгородчкым повелением, а воевода Яков Степанович, посадник двинскыи, и повоеваша их»24.
1419 г. «Того же лета пришед Мурмане войною в 500 человек, в бусах и в шнеках, и повоеваша в Аргузи погост Корильскыи и в земли Заволочкои погосты… церкви сожгли, а христиан черноризиц посекле, и заволочане две шнеки Мурмане избиша, а инии избегоша за море»25.
1444 г. «Того же лета ходиша Корела на Мурмане, избиша их и повоеваша, и пленивше, и приидоша здорове»26.
1445 г. «Того же лета приидоша Свея Мурмане безвестно за Волок на Двину ратью… Услышавше то двиняне, придоша вборзе, иных иссекоша, а иных прислаша в Новгород… инеи же, мало вметавшеся в корабли, отбегоша»27.
Из всего изложенного можно сделать следующие выводы: 1) мурмане, по мнению летописца, – это «Свей». Город Людовль – город шведский и находится он в «Мурьманской» земле. Это значит, мурмане никак не «норманны» и тем более не норвежцы; 2) на мурман ходил из Заволочья «посадник двинскыи». Значит, все-таки мурмане находились не в далекой Норвегии, а где-то рядом с Заволочьем и районом Северной Двины; 3) через восемь лет и мурмане им ответили тем же: напали и на «Заволочкои погосты» и на «погост Корильскыи». Значит, мурмане воевали и с карелами. Но если Заволочье находилось юго-восточнее Онежского озера, то карела западнее Онежского озера. Из этого может следовать только одно: мурмане жили где-то посередине, но не в Норвегии; 4) под последним годом говорится о Свел Мурманах. Здесь не совсем понятно, о каких мурманах идет речь, но точно не о шведских норвежцах и не о шведских норманнах; 5) и самое главное: нет никаких указаний на то, что под мурманами обязательно понимаются норвежцы. А такого слова, как «норманны», летописцы вообще не знают и потому не употребляют.
Посмотрим другие источники и сопоставим некоторые факты. Само слово «мурмане» не случайно появляется в обиходе с середины XIV в. Для этого были как минимум два повода. Первый – это нападение монгольской Орды, вызвавшее естественный отток населения в безопасные районы севера. И второй, не менее страшной причиной миграционных сдвигов стала моровая язва – чума. В памяти народной ни один завоеватель не вызывает такого массового страха, как чума. Ей чуждо милосердие. Она оставляет ничтожные шансы на выживание людям в зараженных местностях. Единственное спасение – бегство. Пик чумы пришелся тогда на 1350–1352 гг.
Теперь об одном любопытном факте. В 1352 г. грек по национальности Лазарь основывает монастырь в срединной восточной части Онежского озера. И называет его Муромский. Почему именно Муромский – объяснить никто не берется. Кроме того, название Муромский получают само селение, небольшое озеро и река, а вернее протока, соединяющая большое и малое озера. Названия сохранились до наших дней. Эта территория – близкая к Заволочью. Более того, хочется отметить еще одну деталь. В начале 40-х гг. XX в. в связи с известными событиями монастырь был разрушен. Тогда же обратили внимание на осколки керамической посуды, вымываемой на берег во время приливов. При внимательном осмотре находок был сделан вывод о том, что на этом месте находилась стоянка эпохи конца 3-го – начала 2-го тысячелетия до н. э. По характеру орнаментации глиняных сосудов, а также по технике обработки кремневых орудий труда археологи пришли к выводу об идентичности этих находок артефактам с Волосовской и Панфиловской стоянок, что находятся в окрестностях Мурома. Надо ли говорить о некоей генетической связи, существующей между Карелией и жителями Окско-Клязьминского междуречья? Отход населения к северу в критических случаях был естественным способом выживания.
Интересно еще одно сообщение финна Якоба Тейтта, составленного по поручению шведского короля Густава Васы. Называется оно: «Регистр жалоб против дворянства в Финляндии 1556 г.». Короля, судя по вопросам, задаваемым Якобу Тейтту, интересовали сведения, касающиеся сообщения между южными и северными землями Карелии. В ответах Тейтта, ссылаясь на некоего Ноусиа-русского (скорее всего пленного, которому допрос «прилежно учинял»), перечисляет населенные пункты, озера и реки, расстояния между ними. «Вначале от Кексхольма (Кореланьше Приозерск) по озеру Невайерви (Ладожское) – 4 мили, здесь они поднимаются и следуют по дороге через цепь песчаных холмов – 12 верст, (оттуда) 2½ мили до Пехейерви (оз. Пюхяярви). От Пехейерви они плывут 12 водных миль до Оривеси (древнерусские «Каневы воды»), у Оривеси имеется большой мыс, здесь русские обычно переволакивают свои ладьи через малый мыс и (прибывают) в Оривеси. Длинным (же) путем до Оривеси 18 водных миль; к югу от Оривеси живут крестьяне (финны), а к северу живут русские»28.
Теперь зададимся вопросом: если русские жили в межозерье Ладоги и Онеги, где монастырь мог быть использован ими в качестве укрытия на другом берегу озера (70–80 километров), то не были ли они теми самыми мурманами, мигрировавшими с Оки, с которыми поочередно воевали карелы с запада и заволочская чудь с юга-востока? А если это так, значит, именно те мурмане и составляли пограничное население северным землям. Неудивительно, что и та земля могла называться Мурманской.
Больше всего о характере народа могут рассказать его обряды, традиции, фольклор. Переселенцы с Оки и Клязьмы из настрадавшихся от монгольского ига районов Залесской Руси переживали и тоску по родной стороне, и тяжесть иноземного гнета, и мечту о сказочном герое-освободителе. Не случайно самым популярным былинным героем в Карелии становится Илья Муромец: «Илья Муромец и Калин-царь» – былина об отражении татар от Киева, «Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Сказание о Батыевом нашествии», былины о борьбе Ильи Муромца с Идолищем Поганым, Сокольником и др.