Крест толкователей - Вадим Панов

Кабинет генерала Бояринцева мало чем не отличался от рабочего места любого другого руководителя. Стол в форме буквы «Т» был направлен перекладиной к дальней торцовой стене, по обеим сторонам ножки буквы стояло несколько кожаных кресел. Во главе стола сидела сам хозяин кабинета. Ему было не больше пятидесяти, соломенная, почти без седины, шевелюра была выгоревшей на солнце, а прекрасный загар никак не вязался с подземным образом жизни. Когда Каратаев и Дементьева вошли внутрь, генерал оторвался от монитора ноутбука, встал, поправил галстук и пружинисто пошел им навстречу.

Встав по стойке смирно, Каратаев щелкнул каблуками и начал по уставу:

— Товарищ генерал, разрешите…

Бояринцев махнул на него рукой.

— Разрешаю… Только не шуми.

Обойдя подчиненного, он остановился перед Юлией Николаевной. Не спуская с нее глаз, генерал с чувством пожал Деминой руку, удерживая ее несколько дольше, чем это потребовалось бы для обыкновенного приветствия.

— Сколько не виделись, Юля? — Спросил он. — Год? Больше? Рад тебя видеть.

— Я тоже, Олег Иванович… — улыбнулась Юлия Николаевна.

Бояницев отпустил руку Деминой, вздохнул и посмотрел на часы.

— Ну ладно…. Сейчас не до сантиментов. Давай-ка к столу, Юля. Начнем сразу о деле. Тем более, что дело такое, что… — генерал повернулся к Каратаеву. — Да и ты проходи, в дверях не стой.

Дементьева и Каратаев расположились в креслах напротив друг друга. Бояринцев сел на свое место и развернул к посетителям включенный ноутбук. На экране была фотография Лунина в форме, но без головного убора.

— Это лейтенант милиции Николай Лунин. Служил в одном из райцентров Ярославской области. Погиб при задержании двух особо опасных преступников. Вчера. Погиб он в буквальном смысле этого слова — три пулевых, одно проникающее ножевое. Все ранения — в грудную клетку. Смерть констатировал врач Судимцев, который осмотрел труп на месте происшествия.

Дементьева с сочувствием посмотрела на фото. Лейтенант милиции был молод и достаточно хорош собою. Улыбаясь, он смотрел с монитора на Юлию Николаевну, встречая взгляд ее взгляд уверенно и вполне оптимистично.

Бояринцев задумчиво вздохнул и щелкнул Лунина курсором по носу.

— Однако, из морга он ночью исчез, — медленно проговорил он. — Кроме того — до нас дошли косвенные доказательства тому, что он все еще жив.

Дементьева удивленно перевела глаза на генерала.

— Вы полагаете, что… — проговорила она.

— Именно так, Юля, — задумчиво отозвался Бояринцев. — Именно так.

Каратаев кашлянул.

— Юлия Николаевна прекрасно понимает, что это может быть такое. Нам интересно узнать, были ли аналогии. Если были, то мы можем говорить о периодичности. А если периодичность все-таки будет установлена, то случай этот — именно наш.

Юлия Николаевна выпрямилась в кресле и на несколько секунд прикрыла глаза. Бояринцев и Каратаев смотрели на нее напряженно, не спуская глаз. Наконец, Дементьева подняла веки. Она дотронулась до виска, будто ощутив внезапный и болезненный спазм. Побледнев, она посмотрела на генерала.

— Такой случай был описан у Франсуа Сореля, в «Метаморфозах человеческой страсти», — медленно сказала Юлия Николаевна.

Бояринцев подался вперед, положив обе ладони на столешницу.

— По существу, Юля, — сказал он. — По существу.

— Книга выходила во Франции, в начале 19-го века, — продолжала Дементьева уже спокойнее. — В ней описывалась необыкновенная история некоего маркиза Антуана де ла Пайетри, жившего в конце восемнадцатого века.

— Что за маркиз? — быстро спросил Бояринцев, будто речь шла о живом подозреваемом.

— Это был известный парижский любовник, мот и дуэлянт. Восемьдесят две дуэли принесли ему славу самого опасного и отчаянного фехтовальщика Франции.

— Восемьдесят две? — задумался Каратаев. — Значит, он вышел победителем по крайней мере из восьмидесяти одной. В таком случае его слава не случайна.

— Ты прав, Антон, — усмехнулась Юлия Николаевна. — Она не случайна. Только фехтовальщиком он был самым посредственным. Во время поединка его тактика была такова — он кидался на противника прямолинейно, как бык. Ловил клинок грудью и шел вперед. Он накалывал сам себя до упора, буквально до самого эфеса. Оказавшись с оппонентом лицом к лицу, маркиз доставал из-за голенища кривой испанский нож и хладнокровно перерезал ему глотку.

Дементьева замолчала. Каратаев непроизвольно переглянулся с Бояринцевым. Антов вдруг ослабил узел галстука, будто он был затянут на его горле слишком сильно, и, подняв подбородок, освободил кадык. Он взял со стола пол-литровую бутылку минералки, свернул пробку и, не обращая внимания на стаканы, стоявшие на подносе, сделал несколько глотков прямо из горлышка.

Не спуская с Юлии Николаевны глаз, генерал Бояринцев цепко спросил:

— И что же случилось с маркизом дальше?

— Дальше? — переспросила Дементьева. — Но сначала о том, что происходило с ним вообще. Де Пайетри получил заряд картечи в грудь в Зальцбурге. Несколько итальянских пуль при осаде Ла Косты — и опять в грудь. Он был профессиональным военным, храбрость которого граничила с безрассудством. И все время — бесконечные дуэли. Маркиз ввязывался в скандалы по поводу и без. А дальше… В конце концов, случилась Великая французская революция. Де Пайетри стал так надоедлив и опасен, что оказался одним из первых роялистов, который попал под нож гильотины. Голову его запаяли в свинцовый ящик и собрались утопить в водах Ла-Манша. А тело сожгли, чтобы он снова не смог восстать из мертвых. Но самым удивительным было то, что перед кремацией его осмотрели лучшие медики Парижа.

— И что же? — спросил Каратаев.

— Не только на груди — нигде на нем — не было ни единого шрама. Даже царапины.

Бояринцев медленно закрыл ноутбук, почему-то забыв его выключить.

Подняв глаза на Демину, он спросил:

— Твоя оценка, Юля?

— Регенерация тканей, вызванная адреналиновым шоком, — спокойно сказала Юлия Николаевна. — Или — почти что бессмертие. Маркиз — первый случай в истории. Милиционер ваш — по-видимому, второй.

— Значит, все-таки периодичность… — задумчиво проговорил Каратаев. — Кстати, а что с головой? Утопили ее все-таки или нет?

Дементьева ответила:

— Почтовый бот, плывший в Англию, должен был избавиться от груза где-то на середине пролива. Однако вскоре после отплытия его взяли на абордаж. Кто именно совершил нападение, осталось неизвестным. Хотя на судне и были кое-какие ценности, пираты не тронули ничего, кроме свинцового ящика с головой маркиза. Похищен был именно он.

— Ты полагаешь, это был «Crux Interpretum»? — осторожно спросил генерал.

— Я в этом просто уверена, — ответила Юлия Николаевна. — Орден реален, как и все, что нас окружает. Я твердила об этом столько лет, но вы мне почему-то не верили! И уволили меня из-за того, что я была слишком назойлива! Орден существует до сих пор, да поймите же!

Бояринцев встал и обошел стол. Встал за спиною Деминой. Он положил руку ей на плечо и мягко сказал:

— Я понимаю тебя, Юля. Его существование никогда не было для нас секретом. Это был секрет для других, в том числе и для тебя. Однажды ты узнала больше, чем полагалось тебе знать. Это была секретная информация, обладать которой ты не имела права. И тогда это могло только помешать нашей работе.

Дементьева повернула голову и посмотрела на генерала снизу вверх.

— А сейчас?.. — спросила она.

Бояринцев вздохнул.

— Сейчас? Есть сведения, что орден пытается проникнуть в сферу уже нашей деятельности. Мы пришли к выводу, что на нынешнем этапе ты нам необходима. И решили повысить твой уровень допуска к секретной информации. Теперь твои знания об ордене могут стать очень полезными. Вот что, Юлия Николаевна. Приказывать я тебе не могу. Но ты должна нам помочь. Нужно найти этого парня и нужно доставить его сюда. Пока нас не опередили. Отправляйся вместе с Каратаевым, Юля. Ты согласна?

Дементьева не отвечала. Она откупорила бутылку минералки, которая стояла перед ней, и в отличие от Антона, налила воду к себе в стакан. Лицо ее оставалось задумчивым и совершенно отстраненным от происходящего.

Глава 7

В военную прокуратуру капитан Ракитин попал только к концу рабочего дня. Он поднялся по крыльцу и толкнул дверь. Достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение, но дежурный рассматривать его не стал. Он кивнул Ракитину, разрешая пройти, поскольку прекрасно знал его и видел тут каждую смену.

Поднявшись на второй этаж, Ракитин двинулся к своему кабинету. Однако, добраться до него ему так и не удалось. Между бухгалтерией и оперативным отделом его перехватил лейтенант Ростоцкий:

— Глеб Андреич, здравия желаю… Голова как? Наконец-то, товарищ капитан… Полковник о вас уже спрашивал… Хотел даже машину посылать. — Ростоцкий взял Ракитина за рукав и потянул вбок, к отрытой двери. — Прошу. Только аккуратнее. Уже закипает — пар пошел.