Рафин - Юлия Широкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ещё я вспоминала, как он шепнул мне на ушко: “Ты просто куколка!”
Лето выдалось жарким. Неужели кого-то радует жаркое лето в городе? Я за дожди! В дождливые дни и дышится легче, и не так обидно, что тебе даже некуда и не с кем пойти. Рафин брёл по своей жизни, полной радостей и горестей, а я от своей убегала – убегала в очередную фантазию, потому что жизни как таковой у меня и не было.
Разок удалось получить работу – в псевдо-реалити. Это такие постановочные, основанные на совершенно безумных сценариях истории, которые выдают за правду – мол, это реальные люди и с ними на самом деле такое происходило.
Кастинг-директор сначала отправила меня на пробы к режиссёру-мужику, я пробовалась на роль меркантильной девицы, выкачивающей из своего женатого любовника деньги и подарки.
– Нет, нет, нет, это совсем не ваша роль, – заметил режиссёр.
“Почему это не моя? – подумала я. – Да на мне сейчас нет ни одной тряпки, ни одной побрякушки, которую бы я купила себе сама – всё подарено кем-то из моих бывших!” Но, режиссёру я об этом не сказала и он вручил мне другой сценарий. В этом сценарии мне отводилась роль сорокалетней жены олигарха, которой муж изменяет с шестнадцатилетней красоткой. По сюжету я должна была кричать – тварь! гадина! И другие не хорошие слова. И набрасываться на девчонку с кулаками. Роль показалась мне отвратительной, а режиссёр с таким наивным энтузиазмом спрашивает:
– Эта роль вам намного больше подходит, вы чувствуете, да?
– Вообще-то нет, скорее наоборот, – честно ответила я.
Когда он безуспешно пытался вытащить из меня агрессию стареющей женщины направленную по отношению к молоденькой сучке, которая увела у неё мужа, в кабинет к нему заглянула женщина-режиссёр и, посмотрев на меня, спросила:
– Ты не будешь против, если я заберу её? Хочу попробовать её на роль жены моряка.
Режиссёр-мужчина махнул рукой, отпуская меня, и я получила третий за последний час сценарий. Сначала прочла краткую характеристику героини: Анна – 35 лет, врач. Красивая, сексуальная, эффектная, добрая, милая женщина. Сильно подвержена эмоциям и страстям. Любит своего мужа.
Вот это другое дело! Да и сценарий оказался не таким противным, как предыдущие два – мне предстояло играть неверную жену, с которой муж-моряк собрался разводиться, да потом передумал, потому что понял, что всё равно её любит. (И вообще я давно заметила, что мне удаётся получить работу, только если режиссёр – женщина!)
В день съёмок я и другие актрисы (все не профессиональные) приехали вовремя, ожидая опаздывающих мужчин, делились опытом предыдущих съёмок. Потом приехали мужчины и мы стали репетировать. Во время первой репетиции меня критиковали, во время второй хвалили, говорили, что я успокоилась и разыгралась (на самом деле я устала и мне всё надоело). Потом были съёмки (из экономии средств съёмки таких псевдо-реалити проходят без дублей, как в театре). Мне показалось, что играли мы хуже, чем во время репетиций – не так эмоционально, и половину текста забыли (точнее я и мой “муж” забыли половину текста и в основном импровизировали, а вот второстепенные персонажи отбарабанили свои реплики от и до). Но режиссёр после съёмок была довольна, улыбалась и всех хвалила.
Потом в ожидании, когда нам всем выплатят наши скромные гонорары – всего пару тысяч рублей, мне ещё какое-то время пришлось общаться с женщинами, участвовавшими в съёмках, и это было лишним, так как они вдруг стали проявлять ко мне интерес – расспрашивать, сколько мне лет, замужем ли я, есть ли у меня дети и кем я работаю? Выяснилось, что лет мне уже много, а у меня ни семьи, ни профессии. Они никак это не прокомментировали, но я почуяла, что они меня как-будто осудили за что-то… Поэтому я от них отделалась и к метро шла вместе с “мужем”– единственным профессиональным актёром, участвовавшим в этих съёмках. Он показался мне человеком не глупым и ещё более замкнутым, чем я. Мы делились впечатлениями от съёмок и ни о чём друг друга не расспрашивали.
Вернувшись домой, я открыла электронную почту и обнаружила там письмо от режиссёра: “Юлечка, спасибо большое за прекрасную работу! У нас получилась замечательная серия. Вы были такие голубки в конце, что я чуть не расплакалась! Сидела за монитором и получала огромный режиссерский кайф. Ты – МОЛОДЕЦ! Извини, что вначале на тебя наехала, ты всё сделала супер.
До встречи!”
А потом раздался звонок, которого я ждала десять лет… Вам приходилось ждать чего-то десять лет? Звонила женщина, представилась, но её имя тут же вылетело у меня из головы, сказала, что работает редактором в издательстве, в которое я несколько месяцев назад отправила очередное своё творение. Ещё сказала, что роман им понравился и они хотели бы его опубликовать.
“Не может быть!” – ляпнула я. Потом взяла себя в руки и постаралась произвести впечатление человека разумного. Спросила о планируемом тираже, о сроках публикации, ну и о гонораре само собой. Я знала, о чём спрашивать, не в первой! Женщина тоже о чём-то меня спросила. Не помню, о чём. Потом мы договорились о встрече на понедельник, она продиктовала мне адрес издательства и, пожелав друг другу хороших выходных, мы простились.
Десять лет назад, когда такой звонок раздался в моём доме впервые, повесив трубку, я минут пять наворачивала круги по потолку, визжа от восторга. К написанию первого романа меня подтолкнули безответная любовь, ностальгия и желание испытать себя – а слабо ли мне написать роман, который какое-нибудь издательство захочет опубликовать? Оказалось, не слабо! Я обрадовалась, решив, что наконец-то нашла себя. Но, мой второй роман ни одно издательство не заинтересовал. И третий не заинтересовал, и четвёртый…
Моя мама поражалась моему упорству и целеустремлённости, поражалась тому, что вот уже десять лет я не сдаюсь – продолжаю писать новые романы и штурмовать издательства. Она не понимала, что дело тут не в упорстве и уж точно не в целеустремлённости (чего нет, того нет, в поступках я всегда была довольно не последовательна). Я просто не могу иначе. Мне просто не для чего больше жить. Если б я встретила большую и взаимную любовь,
