Партизанский комиcсар - Алексей Евсеевич Палажченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В разгаре боя Семен Васильевич заметил, что на левом фланге умолк пулемет. А враг был уже совсем близко и с минуты на минуту мог уцепиться за колхозные постройки на краю села.
— Ребята, почему не стреляете? — бросился к пулеметчикам Семен Васильевич, и в тот же миг вражеская пуля угодила ему в лицо.
— Комиссар ранен! — тревожная весть пронеслась среди партизан. — За кровь Руднева! — и бойцы бросились на врага.
Жестокий бой с шестью вражескими батальонами длился до вечера. Оставив на снегу вокруг Веселого много трупов своих солдат и офицеров, противник отошел в ближайшие села.
Соединение с честью выдержало экзамен на боевую зрелость. Но победа досталась партизанам ценою крови их лучших товарищей. 15 мужественных и отважных бойцов, в том числе и комиссар Глуховского отряда А. П. Белявский, смертью героев полегли в этом неравном бою.
Ночью партизаны, у которых осталось совсем мало боеприпасов, выскользнули из Веселого и взяли курс на север. Запряженные в легкие сани, лошади быстро мчались по заснеженной целине. Посреди колонны на санях, застланных сеном, лежал раненый Руднев. Он был в тяжелом состоянии. Пуля повредила язык, голосовые связки и вышла под правым ухом.
Узнав, что на станции Хутор-Михайловский проживает старый врач-хирург, партизанские разведчики рискнули пробраться к нему, хотя там и располагался фашистский гарнизон. Бойцы четвертой группы во главе с Пятышкиным ночью разбудили хирурга и привезли его в отряд, временно расположившийся в лесном селе невдалеке от станции. Опытный врач Самохвалов оказал помощь раненому, дал партизанским медикам советы, как его лечить, и той же ночью был доставлен домой.
Сделав несколько переходов, партизаны остановились в селе Старая Гута Середино-Будского района, на южной окраине Брянского леса, где они побывали еще во время первого зимнего рейда.
Семен Васильевич выздоравливал быстро, и через несколько недель стал на ноги. Много усилий для этого приложила его жена Домникия Даниловна Руднева, которая не зная отдыха дни и ночи находилась возле раненого комиссара. После Веселовского боя ее вместе с семилетним сыном Юриком партизаны привезли в отряд. До этого Домникия Даниловна тайно проживала у родственников на путивльских хуторах, поддерживая постоянную связь с партизанами и выполняя их поручения. Своей лаской, вниманием и материнским отношением к раненым эта заботливая трудолюбивая женщина быстро заслужила глубокое уважение всех партизан.
В Брянских лесах ковпаковцы подлечили раненых, пополнились боеприпасами и вооружением, вместе с орловскими и брянскими партизанами провели несколько боевых операций. Здесь же в начале апреля 1942 года при помощи штаба Юго-Западного фронта в соединение была доставлена радистка Катя Коноваленко с радиостанцией. Наладилась постоянная связь с Большой землей, с Москвой.
С этого времени по традиции, установленной комиссаром Рудневым, ежедневно в 18 часов во всех подразделениях, если даже соединение было на марше, раздавалась команда: «Читать сводку!» Агитаторы читали бойцам сообщение Совинформбюро, только что принятое по рации. Систематические известия с фронтов Отечественной войны ободряли партизан, вливали в них новые силы в тяжелой борьбе против оккупантов.
4
1 мая 1942 года в Старой Гуте состоялся парад и митинг, а 15 мая партизанское соединение Ковпака — Руднева выступило в новый рейд.
…На западе за темно-синей полосой леса багрово догорает майский день. Партизанские отряды готовятся к очередной операции. Красивый, стройный, по-военному собранный комиссар стоит на Вишневых горах и задумчиво глядит вдаль. Внизу, в повитой вечерней дымкой долине, петляет река. За ней на широкой равнине видны села и хутора, а далеко на горизонте — древний Путивль. Правее в голубоватом тумане заманчиво синеет Спадщанский лес. Туда и решено провести отряды ночью и, расположившись лагерем, нанести удары по вражеским коммуникациям, протянувшимся к Харькову. Это — задание Москвы, задание Родины. Но на пути соединения в селах по Клевени, которая с севера прикрывает подходы к Спадщанскому лесу, оккупанты поставили гарнизоны и сильно охраняют переправы.
Кое-кто из командиров предлагал разгромить один из шести гарнизонов, форсировать реку и до рассвета проскочить в Спадщанский лес. Но Руднев категорически воспрепятствовал.
— Если мы нанесем удар лишь по одному гарнизону, назавтра пять других вражеских группировок навяжут нам бой, который отвлечет нас от выполнения главной задачи — диверсий на железной и шоссейных дорогах. Поэтому необходимо громить все гарнизоны вместе, притом в одну ночь. Хотя противник и превосходит нас количеством, но ему не известны наши силы, и он не может предвидеть направления главного удара. Наступление партизан по всему тридцатикилометровому фронту будет для фашистов абсолютной неожиданностью и создаст впечатление, будто с севера на них идет целая армия, прорвавшаяся в тыл.
После изучения и детального обсуждения на совещании командиров и политработников соединения этот план был одобрен и принят к выполнению. И вот теперь, когда комиссар всматривается туда, где в полночь должен начаться бой, все уже проверено, взвешено, учтено. Подготовлены ударные группы, каждой из них определена задача, разработаны маршруты.
Фиолетово-оранжевые сумерки постепенно окутывают заклевенские дали. Ароматная майская ночь опускается на землю. На командном пункте на Вишневых горах в сопровождении связных появляются Ковпак, начальник штаба Базыма, его помощники.
— Быть дождю, — приблизившись к Рудневу, говорит Сидор Артемьевич. — Вишь какая темень залегает.
— Тем лучше для наших бойцов, — бодро звучит в ответ голос комиссара, и они уже вдвоем всматриваются в густую тьму, куда ушли боевые подразделения.
Впереди не видать ни единого огонька, не слышно ни малейшего шороха. Медленно тянутся минуты напряженного ожидания. Но вот справа донесся глухой топот копыт, а через несколько минут из потемок вынырнул всадник:
— Товарищ командир, радиограмма с Большой земли, наша радиостанция приняла, — протянул пакет разведчик Миша Семенистый.
Ковпак пошарил в карманах пиджака и, не найдя очков, передал письмо комиссару.
Руднев накрылся плащ-палаткой, присветил карманным фонариком, распечатал конверт и, пробежав по белому клочку глазами, радостно воскликнул:
— Сидор Артемьевич, дорогой, тебе Героя присвоили! Указом Президиума Верховного Совета…[4]
Все бросились поздравлять Ковпака с высокой наградой.
— Друзья, да вы понимаете, что это значит? — восхищенно заблестели глаза комиссара. — Я предчувствовал, что сегодня мы сделаем что-то большее, чем намечено боевым приказом. Вы через некоторое время сами убедитесь в том, какую большую роль сыграет в нынешней операции это сообщение, — и здесь же приказал в нескольких экземплярах от руки размножить радиограмму и немедля доставить в подразделения, ушедшие на задание.
Через час все партизанские колонны на марше догнала радостная весть с Большой земли.
— Если нашему командиру дали Героя, значит, теперь о нас вся страна знает! — радовались партизаны.
А когда в назначенное время над Вишневыми горами взвились
