Дорога в Мальхару, или За первого встречного - Anasta Candle

– До свидания, – ответил ей мужчина. Он надел пальто и начал спускаться, бормоча про себя: «Ничего, этот быстро поправится. Надо же, мальхарец!»

Лекарь ушёл, а девушка повернулась к своему мужу. Он ворочался под толстым одеялом, до её ушей долетали его стоны и случайно брошенные в бреду фразы.

– Аледа, – окликнул он, едва шевеля пересохшими губами.

– Да, Брайдс, – бывшая принцесса вздрогнула. Бред искажал реальность, и, возможно, перед собой он видел другую девушку.

– Госпожа Аледа, – парень смотрел затуманенным взором на подошедшую Экливену, поймал протянутую ему руку и попытался поцеловать её. – Я от графа, он просил передать…

– Что, что же! – воскликнула Ливи. Очевидно, Брайдсу всплыло что-то из прошлого, и девушка нетерпеливо хотела узнать, что.

– Увы, мой господин приказал мне бежать.

– Но куда же? – Экливена пыталась подыграть: тайна его побега манила её с начала путешествия.

– Я не могу рассказать. Прощайте, госпожа. Говорите, что не знаете о моих намерениях, так приказал граф…

– Почему же он приказал тебе бежать?! – девушку трясло от волнения: вот-вот её муж откроет тайну.

– Поцелуй меня, Ливи! – одна бредовая картинка сменилась другой.

– Скажи, почему ты бежал? – продолжала допытываться Экливена, не веря, что такой удобный момент ушёл. – Почему?

– Поцелуй, Ливи, любимая, умоляю. Почему ты медлишь, ты убиваешь меня? – продолжал метаться в бреду Брайдс.

– О, милый, – девушка залилась непрошенными слезами, встала на колени перед ним, и их губы соприкоснулись.

Это был её первый поцелуй, поцелуй, не описанный в любовных романах, не в парке или высокой башне на фоне побеждённого дракона или рыцарского ристалища. Это был поцелуй на коленях у одра болезни, просьба утопающего в горячке парня о которой, возможно, он и не вспомнит через несколько минут, когда новые видения начнут тревожить его воспалённый рассудок.

Но это был поцелуй жены, первый поцелуй, неумелый, но чувственный, выливающий всю боль и сострадание. То, чего Экливена, казалось, не должна была испытывать к Брайдсу. Но он хотел ей добра, когда защищал её, и она не имела права не отплатить тем же. Поцелуй был коротким, целомудренным, осторожным, но он запомнится надолго, ведь этот поцелуй был ПЕРВЫМ.

Время шло к шести. Поужинав в гордом одиночестве внизу, среди пьяных всхлипов увеличивающегося числа завсегдатаев, бывшая принцесса, не найдя для себя ничего интересного, отправилась обратно к мужу. Он уже не бредил, а, ворочаясь и постанывая, спал. Девушка положила ему на лоб тряпочку, смоченную рекомендуемым настоем. Этот настой тотчас после открытия разнёс по всей комнате сладковатый успокаивающий аромат, и Брайдс затих. Его дыхание выровнялось, он стал меньше хрипеть.

Экливена посмотрела в окно. Солнце зашло за горизонт, лишив город своих лучей, которые с успехом стали заменять фонари и свет из окон. Всё преображалось. На улице появилось больше гуляющих пар и подвыпивших мужичков. Дворники на главной улице убирали притоптанный за день снег. Наверное, ещё вчера эти улицы, дома, деревья были чёрными, голыми, мрачными, а уже сегодня бешеная вьюга принесла им свои мастерски сшитые белые кружевные наряды.

А Ливи вдруг посетила идея! Сейчас почти все лавки были закрыты, но девушка точно представила, чем можно будет заняться на следующий день.

***

Она проснулась рано. Несмотря на непривычную жёсткость и грубость гостиничной кровати, спала она хорошо. Но её разбудило восклицание зовущего её мужа. Сладко потянувшись, леди Экливена встала и подошла к постели больного. Брайдсу было намного лучше, чем вчера, он уже пришёл в себя, хотя голова его кружилась.

– Как ты, милый? – спросила она, ласково гладя его необычные сапфировые волосы.

– Скоро будет всё хорошо, – парень улыбнулся. Когда её рука касалась его головы, куда-то уходила и боль, и головокружение. – Я телохранитель…

– Есть хочешь? – спросила девушка.

– Да, желательно жаркое из птицы и побольше! – улыбка скользнула по губам Брайдса, глаза блеснули лукавством.

– Ага, разбежался, – девушка встала с колен и уперев руки в бока, поддельно рассердившись – она понимала, что её супруг шутит. От того, что у него было весёлое настроение, и она развеселилась. – Бульон, бульон и ещё раз бульон!

Парень расхохотался. Он не хотел терять чувство юмора даже в болезни. Как говорится, смех лечит…

Экливена позвонила в колокольчик. В комнату вошла служанка, от силы лет семнадцати, одетая в простое платье с когда-то белым фартуком. Ей было заказано принести чашку бульона с хлебом, яичницы для Ливи и стакан молока. В ладонь прислуги легла золотая монета: родители снарядили свою девочку в дорогу так, чтобы она ни в чём не нуждалась, поэтому в её кошельке не было ни монеты поменьше.

Слегка удивлённая щедростью посетительницы, служанка уже собралась уходить, но Экливена остановила её. Выйдя вместе за дверь, они остановились неподалёку, и бывшая принцесса зашептала:

– Скажи, а где здесь можно купить хороший мех и кожу?

– У нас здесь только одна лавка, где продают пушнину и кожу достойного качества. Это на рыночной площади…

– Благодарю, – бывшая принцесса улыбнулась, – можешь идти.

Девушка поклонилась и отправилась вниз, а потом принесла заказ. Ливи осталась в комнате, с Брайдсом. Он принялся за бульон, заедая его куском белого хлеба, по-восточному сев на кровати. Экливена усмехнулась: её муж никогда не изменит своей привычке. Сама она уселась за стоявший в уголке письменный столик и быстро проглотила свою яичницу. Потом бывшая принцесса встала, поцеловала парня в лоб, пообещав, что скоро вернётся, и вышла из комнаты.

Торговца мехами Экливена нашла быстро. В лавочке было много посетителей, в основном портнихи и служанки из богатых домов. Кожа и мех хорошего качества стоили дорого, а богачи предпочитали приобретать готовые изделия из подобных материалов. Но телосложение Брайдса присуще было простолюдину, а такие люди всё делали сами, и на них одежду не шили.

Продавец, предвкушая большие деньги, любезно помог девушке выбрать всё, что нужно. Телячья кожа, отороченная с внутренней стороны заячьим мехом, и шкура медведя были недешёвыми, но и недорогими, зато тёплыми и наверняка должны будут прослужить достаточно долго, на что и рассчитывала Ливи.

На прилавок легли три золотые монеты – довольно большие деньги по здешним меркам. Продавец, который, вопреки бытующему мнению, имел вполне привлекательную внешность, но являлся, как и многие, достаточно жадным, сгрёб деньги в небольшой мешочек и с рабской какой-то, приниженной улыбочкой, присущей подобострастным людям, пожелал хорошего дня, прежде чем дверь за богатой гостьей закрылась.

Придя в комнату с огромным кулем и коробочкой купленных по дороге инструментов для шитья, Экливена сразу принялась за толстую иглу. Брайдс чувствовал себя лучше – у него спал жар, и, приняв поданную женой настойкой,