Что рассказал убитый - Владимир Величко

— Отлично, товарищ полковник. А с этим что? — и Капустин положил на стол блокнот с записями. — Ведь здесь надо повторную экспертизу делать? Эксгумацию?

— Эксгумацию, говоришь… — проговорил полковник и, отойдя к окну, надолго замолчал. Затем, повернувшись к майору Капустину, сказал: — Оставьте свои записи. Пойду к прокурору…

И в это время по внутреннему телефону позвонил дежурный:

— Андрей Михайлович, к вам прокурор прошел.

— Отлично, он мне как раз и нужен! — И, помолчав пару секунд, сказал: — Значит, так! Срочно пригласи ко мне начальника розыска, начальника криминальной милиции, старшего участкового и начальника следствия… Давай в темпе! А заместителя своего я сам приглашу, он рядом.

— Ну, я пошел? — спросил Капустин.

— Останься, ты и будешь докладывать на импровизированном межведомственном совещании.

Глава 3

Собрались довольно быстро и стали ждать прокурора — он задержался в отделе дознания. Наконец прокурор прибыл и, услышав, для чего в кабинете собралось руководство, выразил неудовольствие:

— О таких мероприятиях надобно сообщать заранее!

— Василий Викторович, время не терпит, дело срочное! — И полковник, кивнув майору Капустину, сказал: — Докладывайте!

Капустин изложил материал быстро — говорил не более десятка минут, почти тезисно высказав свои мысли и изложив факты. Все немного помолчали и затем стали обсуждать услышанное. Прокурор и начальник милиции слушали молча. Когда все участники совещания высказали свое мнение, поднялся прокурор и сказал так:

— Выслушал, но не проникся! Считаю эксгумацию преждевременной акцией, так как оснований для ее проведения я не вижу. Даю вам неделю на разработку. За это время вы должны добыть факты, а пока у вас одни предположения. И не более того. Вот когда будут факты, тогда решим вопрос и об эксгумации! — после чего собрал свои бумаги и, попрощавшись, вышел из кабинета.

Некоторое время в кабинете начальника милиции стояла тишина. Кто-то закурил, стоя у окна, кто-то продолжал сидеть у стола, а начальник розыска ходил туда и обратно по просторному кабинету. Наконец он остановился и сказал:

— А ведь прокурор-то прав! В известной мере прав. — И, сев в самый угол кабинета, сказал: — Вот смотрите: кто-то действительно убил человека на рыбалке или охоте. Ну и что? Все просто отопрутся — я не я и хата не моя! — и у нас нет никаких доказательств чьей-либо вины. А оружие давно покоится в недоступном для нас месте, или скорее всего оно навсегда уничтожено. То есть огнестрел есть, но обвиняемого-то нет.

— Огнестрел есть, а обвиняемого нет? — как бы пробуя на вкус эти слова, переспросил начальник милиции. — А тогда для чего убили — если убили, конечно?

Капустин встал:

— Это может быть случайностью. Пили, баловались, попали в голову, скинули в воду.

— Так-так, а еще варианты?

— А еще, — подумав, ответил майор, — есть нечто нам не известное. Что и легло во главу убийства.

— Вот! — поднял палец начальник милиции. — В этом-то и дело! — Затем, сев на свое место, пощелкал клавиатурой компьютера и сказал: — Николай Фоминых работал много лет у Кайнера О.А. Исполнял роль, которую можно обозвать как «финансовый директор». Потихоньку приворовывал, тем более что имел право подписи финансовых документов. Впрочем, воровал немного, видимо, из чувства любви к самому процессу, а работал по пятнадцать часов в сутки, и хозяин смотрел на это сквозь пальцы. Кайнер еще с весны вел тайные переговоры с «корешком» — известным авторитетом Колей Якутом. И они вроде договорились толкнуть довольно крупную партию алмазов. По сведениям из Якутского МВД, сделка состоялась, и Фоминых уехал. И, как его ни пасли, алмазов он не вез, но… алмазы исчезли.

— Теперь спрашивается: зачем убили Фому?

— Как зачем? Алмазы взять-то взял, но хозяину не отдал. Вот у него нежно выспросили, куда он — негодник! — подевал эти безделушки стоимостью в пару миллионов долларов, а когда он раскололся — шлепнули.

— Ладно, хватит мудрить на ровном месте, — сказал начальник милиции. — Я предлагаю следующий план. Мы аккуратно сообщаем депутату Кайнеру через его ближайшее окружение, что решение об эксгумации практически принято и дня через три менты — то есть мы! — Фому выкопают…

— А зачем, товарищ полковник, ведь нам не разрешили?

— А мы и не будем копать. Если им Фома нужен — а он зачем-то им нужен, — они сами его выкопают… Под покровом ночи. Чтоб нам не достался! А мы понаблюдаем и в решающий момент поможем крышку с гроба снять и поглядим, что там имеется.

— А если не будут копать? Если информашку проигнорируют?

— Значит, мы ошиблись. Но на всякий случай сегодня к вечеру отделение ОМОНа должно быть у нас.

Депутат Кайнер стоял на застекленной веранде недавно построенной дачи и смотрел вдаль. Впрочем, просто дачей коттедж депутата на берегу озера, в сосновом бору, назвать было трудно — трехэтажный особняк так и тянуло назвать дворцом, но никак не дачей. Депутат смотрел на гладь озера, покрытого тонким и блестящим льдом. И хотя на веранде было не просто тепло, а жарко, депутат передернулся, как от холода. Подойдя к столику, налил в высокий и узкий стакан из первой попавшейся бутылки и выпил. Сев в кресло, он задумался. Как-то все в последние месяцы шло наперекосяк. Что бы он ни делал, за что бы ни брался, все получалось не так. Чуть, да не так. Теперь вот еще и Фома… А как здорово все начиналось с этим лесом и озером. Как легко удалось выселить маленьких туберкулезных засранцев в другое место — правда, это влетело в копеечку, но того стоило. Депутат окинул взглядом целую вереницу строящихся на берегу озера домов. Эх, одни эти домики принесли бы ему чистую прибыль в пару лимонов долларов. Уже и желающие были их купить. Да что там желающие! Некоторые буквально передрались из-за них. Место-то идеальное для отдыха и вообще проживания. А еще алмазы! Напрасно он взялся за дело, в котором ничего не понимает, напрасно. А пути назад уже не было. Разве что выплатить стоимость этих алмазов Коле Якуту. Можно, конечно, но так он навсегда потеряет уважение в глазах деловых партнеров: взялся и не сделал. А убытки? У-у-у — лучше и не думать. Сзади чуть слышно щелкнула дверь, но Кайнер головы не повернул, потому что знал, что это мог быть только его начальник охраны Антон.

— Олег Анатольевич, у нас проблема нарисовалась.

— Что опять такое? — недовольно повернулся он к Антону.

— Завтра или послезавтра менты будут выкапывать Фому! Эксгумация!

— Как выкапывать? Какая такая эксгумация? — недоумевающе переспросил депутат. — С какой стати? Всем по рогам! Выкапывальщики нашлись!

— Так это, милиция будет копать. Эксгумация. Заподозрили, что там не все чисто. А им по рогам как-то не с руки давать, — усмехнулся Антон.

— Та-а-а-к! — протянул депутат. — Новости! Если это так, что делать собираешься?

— А что делать? Выкопать самим сегодня же ночью и спрятать нашего гнилого, но такого дорогого Фому в надежное место. Я еще уточню, когда эксгумация будет, и сразу же за дело. Жду, что скажете.

Кайнер опять прошелся по веранде и, подойдя к столику, налил виски себе и Антону. Минут через десять молчания он сказал:

— С кладбищенским начальством все обкашляй. Всех оттуда удали. Затем бери наших ребят, человек пять-шесть, чтоб быстро, за полчасика, выкопать, понял? Потом отвези нашего дорогого Фому в надежное место. Придумал уже куда?

— Придумаю.

— Тогда действуй. Чтоб завтра к утру все было сделано. Но еще один момент — сегодня же напряги всех, кого можешь. Надо точно убедиться, что это не ментовская засада. Напряги своих людей в милиции — точно ли будет эксгумация или нет. И еще! У тебя в охране работает парень, сестра у которого вроде как в прокуратуре работает. Секретарем прокурора, если не ошибаюсь?

— Ну и память у вас, Олег Анатольевич! — улыбаясь, ответил Антон.

— Так вот, организуй встречу брата и сестры — пусть братец разузнает, только осторожно, давал ли прокурор санкцию на проведение эксгумации или нет? Это важно.

— Сделаю! Сегодня же сделаю!

В салоне «Газели» стояла такая тишина, что казалось, машина пустая, однако в ней расположился десяток омоновцев в полном боевом снаряжении. Они ждали сигнала к броску. Миновала уже полночь. Однако подозрительных шевелений не замечалось. Молчали и замаскированные на кладбище наблюдатели. В общем, тишина и благолепие. Наконец около часу ночи в рации командира раздался едва слышимый сигнал, и он серией условных жестов показал: с северной стороны движется группа из восьми человек с инструментами. Еще через несколько минут последовал второй условный сигнал: начали демонтаж памятника на интересующем их объекте.