Здесь мое сердце - Марта Гудмен

Звук его голоса смутил ее окончательно. Она сделала глубокий вдох, изо всех сил стараясь ответить как можно естественнее, что, мол, цель ее визита — увидеть и понять, что было достигнуто закладкой этого парка и примыкающих к нему фруктовых плантаций.

— Привет, — произнесла она несколько более неловко, чем собиралась. — Очень любезно было с вашей стороны прийти и встретить меня здесь, но, пожалуйста, если у вас есть другие дела…

Николас усмехнулся. Его глаза замерцали, заметив ее явное смущение.

— Я готов услужить бабушке и просветить тебя относительно истории этих райских мест.

Ее поразило то, что он с ходу перешел на «ты».

— Но группа…

— …ушла дальше, пока ты дожидалась меня.

Осознание того, что он говорил правду, заставило вспыхнуть ее щеки. Глория действительно не заметила и не услышала, как экскурсовод увел группу, пока она стояла и смотрела на приближающегося Ника. Гул удаляющихся голосов заставил ее посмотреть налево. Экскурсанты шли по тропинке, обсаженной с двух сторон кипарисами.

— Догоним их или?..

— Да, желательно, — поспешно ответила она и последовала в том же направлении, что и группа.

Ник отправился за ней буквально по пятам. Девушка с удивлением заметила, насколько он высок. Она сама была не маленькой, но, идя рядом с ним, упиралась глазами лишь в его плечи. Широкие поля шляпы, закрывавшие ее лицо, дали ей возможность немного собраться и унять смущение.

— Как продвигаются ваши с Дороти дела? — спросил он, напоминая о своих скептических взглядах на ее добровольное желание жить вместе с бабушкой в замке.

— Отлично, — легко и весело ответила она.

— Даже нет чувства, что тебя засасывает рутина?

— Что?

— Я имею в виду информацию, которую тебе нужно собрать, систематизировать и представить на всеобщее обозрение в виде захватывающей саги.

— Это великая история! Великая во всех отношениях. Но, несмотря на обилие разрозненных документов и разных других сведений, иногда противоречащих друг другу, далеко не хаотичная. В ней существует внутренний порядок.

— Так и должно быть, — сухо прокомментировал он. — Я допускаю, что и в твоей жизни есть логика.

— Да, наверное. Хотя я не рассматривала ее под таким углом.

— Возможно, ты предпочитаешь бессистемную жизненную модель?

— Не сказала бы.

— Но ты жаждешь все новых и новых испытаний, несмотря на очевидные недостатки, связанные с этим. Например, ты согласилась прожить в Салониках шесть месяцев, хотя здесь не самый подходящий для тебя климат.

Ник решил взяться за нее так же, как тогда, в офисе. Почему он с таким нетерпением ждет от нее признаний, что работа над проектом была выбрана ею по ошибке? Неужели она для него как бельмо на глазу?

— А мне кажется, что здесь замечательный климат, — с упрямством ответила Глория, ловя удовлетворение от желания сопротивляться ему. — Главное, не холодно. Ненавижу холод.

— Разве тебя не изматывает жара? Даже мне иногда она кажется слишком тяжелой…

— Ну, если только в полдень мне приходится выходить на улицу, — призналась она простодушно.

— Особенно, когда возникает необходимость укрываться с ног до головы, чтобы защитить свою светлую кожу.

— Если честно, я поступаю так всю жизнь, и это меня не обременяет.

— Что же, тогда сейчас тебе не нужна шляпа. Мы защищены тенью деревьев, а мне надоело разговаривать с соломенными полями.

Глории хотелось возразить ему. Но у такого типа, как Ник, запросто могло хватить наглости самовольно снять с нее головной убор. Лучше не провоцировать такие выходки. Девушка с трудом сохраняла спокойный вид. Однако деревья действительно не пропускали сквозь невероятно густые кроны прямые солнечные лучи. Глория решилась и нехотя стянула с головы шляпу.

— Наконец-то! Разве так не лучше?

Девушка посмотрела в его грешные дразнящие глаза, и у нее сложилось отчетливое впечатление, что Николас с удовольствием избавил бы ее и от всей остальной одежды. Такое открытие навело на мысль, что она привлекает его так же, как и он ее. Осознание этого было подобно взрыву.

С этой минуты Глория инстинктивно стала стремиться не оставаться с ним наедине, старалась не отставать от группы и сосредотачиваться только на рассказе гида. У нее даже возникла мысль, что помимо записей ей следует обзавестись фотографиями, которые демонстрировали бы последние достижения в развитии как самого парка, так и фруктовых плантаций. Настроенная думать исключительно о работе и внутренне выстроившая барьер между собой и Николасом Галанакисом, она решила не позволять ему будоражить свое воображение и сбивать с толку. Глория открыла сумку, чтобы достать записную книжку, ручку и… уронила шляпу.

В один миг Ник поднял ее.

— Позволь, я понесу сам.

Ее щеки порозовели. Она знала наверняка, что мужчина снова сам напялит эту чертову шляпу ей на голову, как только они выйдут на солнце. И снова заставит ее тело и разум потерять самообладание.

— Спасибо, — пробормотала Глория обреченно, стараясь, чтобы в этот момент волосы закрыли ее лицо. Она низко склонила голову и продолжала копаться в своей объемистой сумке, плохо соображая в тот момент, что именно ей нужно отыскать. — Так мне действительно удобнее будет работать, — добавила она, обнаружив наконец-то, ради чего полезла в сумку. Глория вытащила фотоаппарат и повесила его на шею.

Николас вытянул вперед руку и освободил ее волосы из-под ремешка фотоаппарата. Глория стояла, не шелохнувшись, стук сердца вдруг стал таким громким, что отдавался в голове, а лицо предательски загорелось.

— Я просто поправил твои волосы, — оправдался он. Но на самом деле прошелся пальцами по всей длине прядей, прежде чем опустил руку.

Она не знала, что делать. Ничего подобного раньше с ней не происходило. Глория никогда не была столь чувствительна к чьим бы то ни было прикосновениям. Ни один мужчина не вызывал в ней такого трепета, такого желания. Его животная сила порабощала ее, делая невозможным любой протест.

Она судорожно сжала блокнот и ручку и постаралась сконцентрироваться на словах гида, бездумно записывая обрывки фраз, которые позже, вероятно, будут ей совершенно непонятны. И все же, эти действия давали ей возможность отвлечься от наваждения, вызванного присутствием Николаса.

Может, это воображение играет с ней злую шутку? Надо дать Николасу возможность высказаться. Во всяком случае, не перебивать его, ни насмехаться, а позволить свободно выражать свои мысли и чувства, решила Глория. Если он заинтересовался ею как женщиной, то надо хотя бы дать ему шанс показать это. А уж если ему не удастся как-то обозначить свой интерес к ней, значит, придется свыкнуться с тем, что увлечение — это одно, а воплощение желаний в жизнь — совсем другое. Николас вполне может рассуждать и так, что, мол, завязав с ней отношения, он получит больше проблем, чем удовольствия.