Зеленые глаза Баст - Сакс Ромер

Мы подошли к противоположной двери, и я осознал, с каким трепетом ожидаю результата осмотра и насколько уверен, что и там найдутся следы похожего устройства. В этом я не ошибся. Вновь обнаружились отметины, указывающие, что со стены что-то сняли. Мы стояли и смотрели на предательские отверстия от винтов, затем непонимающе переглянулись.

— Нам недостает лишь одного, — произнес Гаттон. — Мы не знаем, как эти приспособления и разрозненные на первый взгляд происшествия были связаны между собой. Мы уже согласились, что ничего случайного в деле нет, как нет в нем простых совпадений. Констеблю велели пройти через гараж, открыть и закрыть двери с определенной целью.

— Но кто дал эти указания?

— На этот вопрос у меня есть частичный ответ. По пути сюда я заглянул в агентство по недвижимости — вы же видели, что я пришел с ключами. Я также зашел в участок. Мне, к сожалению, не удалось повидать сержанта, дежурившего вчера, но я узнал, что звонила женщина.

Моя душа ушла в пятки. Мне привиделось, что пока мы стоим здесь в гараже, невидимая рука все плотнее и плотнее опутывает сетью Изобель; в голове моей царила сумятица, смысл происходящего упорно ускользал от меня, хотя я не переставал искать ответа, кто и зачем желает Изо-бель тюремного заключения или участи похуже.

— И что сказал агент? — достаточно спокойно спросил я.

Гаттон покачал головой.

— У меня нет причин не доверять этому человеку, — ответил он, — так как к моменту нашей встречи он не мог ничего узнать про преступление. Тем не менее, он рассказал нечто невероятное. Дело в том, что он тоже получал все указания по телефону.

— Неужели? — воскликнул я.

— Да, по телефону, — повторил Гаттон. — Десять дней назад ему позвонили и сказали, что готовы взять Ред-Хаус в аренду на двенадцать месяцев. Это был иностранец, который, не располагая должными рекомендациями, согласился заплатить за год вперед. Ред-Хаус — это, как говорится, нечто вроде обременительного имущества, потому агент и ухватился за этот вариант. Оговоренная сумма поступила на следующий день по почте, и агент без колебаний отправил ключи будущему арендатору, пожелавшему измерить комнаты для покупки ковров и прочего.

— Погодите, — перебил я, — кому он отдал ключи?

— За ними пришел посыльный, которого порекомендовал сам клиент.

— Хорошо. Что было потом?

— Агент рассказал только это.

— Неужели это все?

— По существу больше добавить нечего. Совершенно очевидно, что неизвестный арендатор снял дом с единственным намерением — совершить здесь преступление.

— Иными словами, в деле с самого начала и до сего момента фигурирует только местный рассыльный?

— Именно, — заверил меня Гаттон, — а арендная плата, сумма которой, конечно, обезоружила агента, была послана казначейскими билетами, а не чеком.

— Но неужели нигде не мелькали ни имя, ни какой-нибудь адрес?

— Имя было, — ответил Гаттон, — и адрес гостиницы, но их подлинность, после получения денег, никого не заинтересовала.

— А голос по телефону?

Опять на лице Гаттона появилось странное выражение.

— Звонила женщина, — произнес он.

— О господи! — пробормотал я. — Что же происходит?

Я не сомневался, что когда найдут таксиста и перевозчика, доставившего ящик из гаража в доки, а также того, кто привез ящик в Ред-Хаус (не исключено, что это один и тот же человек) и допросят их, сеть лишь плотнее опутает Изобель, в чьей невиновности я был уверен.

— Гаттон, я полагаю, что все дело представляет из себя продуманный заговор, истинная цель которого не убийство сэра Маркуса, а очернение мисс Мерлин!

Гаттон смотрел на меня, откровенно недоумевая.

— Я начинаю думать так же, — признался он. — Клянусь, это дело задумал и осуществил мужчина. Но в него вовлечена женщина, чей голос, по рассказам свидетелей, звучал всякий раз, когда давались таинственные указания. Сама запутанность схемы говорит о том, что сюда приложил руку гениальный преступник. По-моему, когда мы докопаемся до истины — если мы до нее докопаемся — то безусловно увидим, что все было спланировано человеком незаурядного, пусть и извращенного, ума.

— Гаттон, меня ставит в тупик, — сказал я, — сама связь между тем, что произошло в гараже, и тем, что случилось в обставленной мебелью комнате Ред-Хауса, хотя мы пока не знаем, что там произошло.

— Нам известно, — отозвался Гаттон, — что ужин был накрыт на двоих, и одним из гостей совершенно точно являлся покойный сэр Маркус. То, что он ожидал мисс Мерлин, можно предположить, исходя по крайней мере из наличия в комнате ее фотографии, — вы же видели, что там эта фотография была единственной.

— Тем не менее, — твердо сказал я, — не сомневаюсь, что никто другой так не поразится, узнав о портрете, как она сама.

— Я уже подчеркивал, что сейчас все больше склоняюсь к вашей точке зрения, — заверил меня Гаттон. — Но вы же не станете отрицать, что даже моя убежденность не может в данную минуту соперничать с уликами, которые говорят обратное. Что касается связи между находками в гараже и несостоявшимся ужином (а он, безусловно, не состоялся), то ей я и займусь.

— Вы не считаете, — спросил я, — что мы уделяем слишком пристальное внимание тому факту, что с дверей были сняты некие механизмы? Их мог убрать последний жилец, а звонок в полицейский участок, вероятно, преследовал цель привлечь свидетеля — весьма надежного, — чтобы позже тот подтвердил наличие ящика в гараже в ночь убийства.

— Пока я не понимаю, чем будет полезно такое свидетельство, — задумчиво произнес Гаттон, — однако вы можете оказаться правы. Впрочем, я лучше предположу, что вы ошибаетесь и вчера Болтона вызвали сюда для того, чтобы открыть и закрыть двери. Предлагаю еще раз пройти в комнату с накрытым столом.

Мы покинули гараж, не обнаружив ничего нового, прошли по дорожке в тени высоких деревьев и опять вдохнули болотный запах гниющей листвы. В Ред-Хаусе мы первым делом направились в невероятный оазис среди пустыни голых комнат, и там мой спутник все досконально осмотрел, даже простучал стены и проверил петли на двери. Наконец мы проследовали через прихожую в южное крыло дома, наиболее близкое к гаражу.

Я не представляю, что инспектор ожидал найти в гулких пустых комнатах, но его внимание в первую очередь было приковано к обшивке стен и рейкам для картин. Что бы он там ни искал, он потерпел неудачу, и теперь мы стояли в заброшенном жилище и смотрели на спутанный кустарник за окном. Отсюда нам был виден гараж; я уныло глядел на него, гадая, что за злую тайну он хранит, и поражался насмешке судьбы, сделавшей меня свидетелем этой скорбной драмы.