Я тебя не забыла - Дениза Алистер

Кэролайн стиснула кулаки, ногти впились в нежную кожу ладоней, но она ничего не замечала. Нет, не намерена она терпеть дальше его злобные нападки! Проще всего, конечно, было бы убежать отсюда и больше никогда в жизни не видеться с этим человеком, вытравить из памяти даже тень воспоминаний о том, что едва не произошло между ними. Но бегство не спасло бы ее. Дэвид в таком случае уехал бы, твердо уверившись, что она обычная потаскуха, вроде этой твари Джулии и прочих подружек Дерека. Мысль об этом напугала Кэролайн. Ведь дело не только в ее гордости. Она должна была оправдаться перед Дэвидом хотя бы в память об Александере, который заменил ей отца и перед которым Дэвид преклонялся.

— Дэви… — решительно начала она.

— Что? — Он по-прежнему осуждающе смотрел на нее.

Тяжело вздохнув, Кэролайн заговорила не без робости:

— Послушай, мне надо очень многое тебе объяснить…

— С великим интересом выслушаю твою трогательную историю, — издевательским тоном произнес Дэвид.

— Мое замужество не было счастливым…

Эти слова вызвали у Дэвида приступ циничного хохота. Кэролайн была убита его грубостью. А он веселился, забавляясь ее подавленным видом.

— Да что ты говоришь?! — саркастически спросил он. — Вот уж не ожидал, по правде говоря! А я-то наивно полагал, что как раз свободный брак и есть настоящий оазис гармонии и взаимной любви! Как ты меня разочаровала, Кэрри!

Терпение Кэролайн было уже на пределе. Гигантским усилием воли ей удалось справиться с желанием зарыдать и убежать отсюда. Она продолжила, не обращая внимания на глумливую усмешку на лице Дэвида:

— Я сказала, что наш брак с Дереком оказался неудачным. И это значит только одно — мы не были счастливы друг с другом. Больше ничего! — гневно выпалила она, но тут же, смутившись, принялась дергать пуговицу жакета, словно пристыженный ребенок, которого вынуждают сознаться в краже варенья. — Все не так просто, как тебе кажется, — сказала она уже другим, примирительным тоном.

— О да, конечно же, — иронично отозвался Дэвид. — Но все же ответь мне: подразумевал ли ваш «свободный брак» свободу для вас обоих или нет?

Кэролайн лихорадочно думала, что же она может ему рассказать. Наконец, приняв решение, она подняла глаза и наткнулась на саркастический взгляд Дэвида.

— Я была верна мужу, — призналась она, молясь о том, чтобы он не заметил, что она вся дрожит от волнения.

— И ты думаешь, я тебе поверю?

Кэролайн с сожалением покачала головой. Она чувствовала, что еще немного — и она сорвется.

— Я ничего не требую от тебя, Дэвид. Я прошу лишь об одном: выслушай меня, в конце концов!

— А с какой стати? По-моему, это пустая трата времени. Откровенно говоря, я всегда верил в наследственность.

Она оцепенела. Догадываясь, что он имеет в виду, она все-таки решилась робко спросить:

— О чем ты говоришь?

— О том, что яблоко от яблони недалеко падает, — буркнул он. — Твоя мать была шлюхой, хоть и нехорошо так говорить о покойной. И ты пошла по ее дорожке.

Как ни странно, его слова не стали для нее таким сильным ударом, как она ожидала. В конце концов, Дэвид произнес вслух то, о чем другие шушукались за ее спиной многие годы. Кэролайн отлично знала, что мать никогда не была верной женой. По-детски вертя длинную прядь светлых волос, она думала, как поступить. Перед ней было два выхода: первый — приняв позу оскорбленной невинности, указать Дэвиду на дверь и второй — встретить его упреки и обвинения с гордо поднятой головой, как и подобает взрослой и разумной женщине. Наконец она решилась.

— Да, когда мать была замужем за Александером, у нее были любовники, не буду отрицать, — твердо сказала она, но залилась при этом стыдливым румянцем. — Все об этом знали. — Замолкнув на мгновение, Кэролайн искоса взглянула на Дэвида. — Кстати, и сам Александер тоже, — добавила она, ожидая увидеть удивление на лице собеседника.

— Да, — бесстрастно согласился он.

— Ты знал об этом? Что Александер был в курсе всех… — поразилась Кэролайн.

— Похождений твоей матери? — Дэвид кивнул головой и горько рассмеялся. — Конечно, Кэрри, я все знал. Александер женился на твоей матери, когда ему было уже шестьдесят пять лет. А ей было всего двадцать восемь. Он был по уши влюблен, но любовь не ослепила его. Он понимал, с кем имеет дело…

Воспоминания о давно минувшей жизни, когда мать и отчим были живы, и она была вместе с ними, заставили Кэролайн горячо возразить:

— Но, согласись, Дэвид, у моей матери были причины для такого поведения!

— Естественно, были, — жестко ответил он. — И главная из них — то, что твоя мамочка родилась на свет шлюхой и всегда ею оставалась.

— Дэвид! — Кэролайн почувствовала себя оскорбленной. — Моя мать погибла, и не смей так говорить о ней! Да, конечно, Александер был очень хорошим человеком, но старым, и…

— И поэтому я должен оправдать твою маменьку? — ядовито произнес он. — Признать, что молодая шлюшка, вышедшая замуж по расчету за старого миллионера, имеет полное право наставлять ему рога? Так?

— Я просто пытаюсь объяснить тебе…

— В этом нет никакой необходимости, — резко оборвал ее Дэвид и перешел в наступление. — Я повторяю: твою мать никто не заставлял выходить замуж за Александера. Но ей нужны были деньги, а он был богат, очень богат. И не надо делать из нее несчастную страдалицу. Она знала, на что идет.

— Но она была совсем молодой, красивой и пылкой. — Кэролайн искренне вступилась за мать. — Или ты считаешь, что молодой женщине непозволительно испытывать сексуальные желания? Ведь Александер был уже пожилым и не мог.

— В таком случае ей надо было выходить замуж за молодого сильного самца, а не гнаться за миллионами престарелого богача! Но она жаждала роскоши, — неумолимо продолжал Дэвид. — Давай будем откровенны, Кэролайн: то, что совершила твоя мать, ничем не отличается от проституции. Она продала свою молодость, свое красивое тело за деньги Александера Эдлстауна. Но выполнять перед ним свою часть обязательств не захотела. А, как говорится, давши слово — держись… — Он как-то странно улыбнулся.

Кэролайн вдруг почувствовала, что больше не может спорить с Дэвидом, потому что в душе согласна с каждым его словом. Она тут же вспомнила о напряжении, воцарявшемся в их доме, когда у матери начинался очередной роман. И это было одной из причин, почему девочку в десять лет отослали в интернат в Англию. На этом настоял Александер. А когда она приезжала на каникулы в Беверли-Хиллз, именно он баловал ее, окружал любовью и заботой, в которых она так нуждалась. По сути дела это Александер, а не мать, был для нее по-настоящему родным человеком. От этих воспоминаний на душе стало совсем тоскливо. Кэролайн глубоко вздохнула, стараясь прогнать невеселые мысли.