След лисицы - Марианна Красовская

города не представлялось хану возможным, терялись все преимущества. Город он, конечно, с наскока не возьмёт. Можно его обложить в осаду, не пропуская продовольствие, но запасов там на полгода уж точно, не считая рыбного пруда и плодовых деревьев, про которые любезно сообщил князь Матвей.

Города брать кохтэ не умели. Да и с морами всерьёз не воевали. Баяр видел — могли бы. Это бы принесло ему великую славу, но… и огромные потери. Что важнее — слава завоевателя или процветание народа? Хан пока не решил для себя однозначно. Прав все же был отец, когда отправил его из стана. Думать Баяру было порою противопоказано. Когда враг был перед его глазами — он принимал решения молниеносно. Быстро ориентировался в ситуации, был стремителен и дерзок. Но когда начинал просчитывать последствия, причём на годы вперёд — его охватывали сомнения. По его расчетам торговый, а то и политический договор с морами был выгоднее длительной войны. Если покупать у моров продовольствие и дерево (ему было что предложить взамен), то можно разорвать отношения с угурами, которые, к слову, последний год трижды повышали цены на рис и овощи. Народ кохтэ рос, питания требовалось все больше, а жена его, Дженна, настаивала, что немыслимо питаться одним мясом и молоком, нужны и овощи, и хлеб, иначе придут зимой к ним страшные «цинга» и «авитаминоз». Что это — Баяр понятия не имел, но Дженне верил.

Жены сейчас ему очень не хватало. У неё был острый ум и совсем иное виденье. Иногда лишь пары ее слов хватало, чтобы взглянуть на ситуацию совсем с другой стороны.

Между тем князь Лисгорода неторопливо и вальяжно подъехал к большим деревянным воротам, обитым металлическими полосами. Раз уж его все равно заставили ввязаться в это дело, он решил проконтролировать все сам, оставив своему воеводе дела военные. Ворот ему не открыли, да и не удивительно, но человека выслали. О чем Матвей говорил, кохтэ не вслышали, да только через четверть часа, повинуясь пригласительному жесту, к нему подъехал и Ольг. И снова — переговоры.

Нарану очень хотелось знать, что Матвей им такого наговорил — потому что и князя, и Ольга все же впустили внутрь. На всякий случай войско кохтэ шагнуло ближе. Стрелой их было пока не достать, но рассмотреть не составляло труда. Поставили ханский шатёр, развели костры, повесили котлы. Лисгородская дружнина, напротив, отодвинулась назад. Видно, они совсем не были уверены в том, что «свои» их не тронут. В отличие, кстати, от вполне дружелюбных кохтэ, которые вдруг стали казаться наименьшим злом.

Лисгородцы уже поняли, какая железная дисциплина царит в войске хана. Пока нет приказа — ни один кохтэ даже лука не натянет, да что там — в кусты по естественной надобности шага не сделает. Это впечатляло.

К вечеру все было кончено: Бергород открыл ворота. Вышедшие оттуда старцы недобро косились на войска и обещали торговлю, если «хан молодой больше деревень жечь не будет и коней своих с полей уберёт». Обещали прислать послов в степь в ближайшую Луну для обсуждения договора. Наран кивал с довольным видом: он любил воевать, но болтать ему нравилось больше. Как много можно узнать из обычного разговора! Нужно только смотреть и слушать.

Бергород — богатый, сытый и трудолюбивый, славен мехами да дарами лесными. А хозяина в нем все ещё нет: волхв местный хоть и носит на плечах берову шкуру, да в совете голос имеет малый. Ни у кого из старцев нет знака княжьего. Стало быть, не выбрал народ себе правителя.

Ольга приветствовали сдержанно, приглядывались: шутка ли — княжич, выросший в степи! Но отрок говорил вещи разумные, старшим кланялся, да ещё писать и читать умел по-морейскому. Наран всю зиму учил его. Да и явное покровительство князя Матвея, который не стеснялся называть Ольга сыном, послужило на пользу. А уж когда отрок невинно заметил, что в войске кохтэ два года как воюет, с луком и саблей управляться умеет, а главное, со степняками из одного котла хорхог ел, тут его и вовсе признали и всей душой полюбили. Не даром Наран парня в ученики взял — хитрец этот мор, каких мало.

Так и вышло, что из похода войско кохтэ вернулось на удивление быстро, с добычей небогатой, но со славными дарами от моров (Вольский угадал, что с пустыми руками кохтэ отпускать никак нельзя, иначе ещё передумают). Воины кисло улыбались, вздыхая о подвигах, а женщины их от счастья плакали. Ничего, теперь, с союзом, можно и в сторону угуров кровожадно поглядывать.

Баяр по приезду созвал большой совет. Туда входили все тысячники, и шаман, и братья Баяровы. Нурхан-гуай, ещё несколько почтенных отцов и матерей, и, конечно, Дженна и Листян.

Нарану так и не удалось увидеться с любимой своей, она от него пряталась как кусарка. Понимал, что не станет сестра хана его женой этим летом, злился, но готов был ждать. В самом деле, не силой же ее брать!

— Торговый союз с морами принесёт нашему народу богатство и процветание, — вещал Баяр на совете. — Не будет больше голода холодной зимой. Мы дадим им мясо, соль и шерсть. Они — зерно, меха и золото. Но моры требуют, чтобы союз был укреплён родственными связями, и это правильно. Это даст нам возможность изнутри видеть положение дел. Если среди моров будут наши представители, то договориться будет куда легче.

Наран кивнул. Он и сам хотел предложить хану открыть «торговое посольство» в Лисгороде. У моров это было в порядке вещей, отчего бы и кохтэ не последовать доброму примеру? Но следующие слова Баяра заставили тысячника оцепенеть.

— Князь Лисгорода вдов. Дочери у него уже замужние, так что никак не выйдет взять Иргану жену из морок. Но можно Листян стать княгинею. Она свободна от обязательств.

Если бы небо сейчас обрушилось на землю, Наран растерялся бы меньше. Что ему небо, когда друг лучший, зная о его чувствах, предлагает такое? Хотелось закричать