Полночная звезда - Кэтрин Коултер

Чонси рассеянно улыбнулась.

— Я подумаю над вашим предложением, тетя Августа.

Вскоре тетя Августа и дядя Альфред пожелали спокойной ночи и удалились к себе, подтвердив тем самым догадку Чонси о том, что Оуэн должен сделать какое-то важное заявление. Тот нервно ерзал на стуле, постоянно вытирая ладонью со лба крупные капли пота.

— Хочешь я сыграю для тебя, Оуэн? — спросила Чонси, с любопытством наблюдая за тем, как он судорожно потирал руки о свои бриджи.

Не дождавшись ответа, она подошла к инструменту и стала исполнять одну из самых длинных сонат Моцарта, которую специально выбрала для этого случая.

После некоторых колебаний Оуэн наконец преодолел свою робость и прервал ее.

— Элизабет, дорогая, — прошептал он ей на ухо. Почувствовав на своей шее его горячее дыхание, она вскочила на ноги, громко ударив пальцами по клавишам.

— Я должен поговорить с тобой, — продолжал он, испуганно отпрянув назад. — Пожалуйста, Элизабет, выслушай меня. Я чувствую, что не могу больше молчать!

Чонси медленно повернулась и уставилась на него немигающим взглядом.

— Ты научился изящно выражать свои мысли, — едко заметила она.

Тот был ошарашен, но тут же опомнился и взял себя в руки.

— Сомневаюсь, что смогу когда-либо соперничать с тобой в области изящной словесности, моя дорогая. Пойдем, Элизабет, сядем на диван и спокойно поговорим.

Она пошла за ним к дивану, но не села, а остановилась рядом и пристально посмотрела на Оуэна.

— Что же ты хотел мне сказать? — спросила она, решив сразу же перейти к делу.

Оуэн ухмыльнулся.

— Ты столь прямолинейна, что я даже растерялся. Ну хорошо, как хочешь. — Он пожал плечами и снова улыбнулся. — Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Чонси невозмутимо смотрела ему в глаза.

— Зачем, Оуэн? Почему?

— Почему? — мягко повторил он, внимательно разглядывая ее лицо. — Потому что я люблю тебя, почему же еще? Я уже не раз говорил, что восхищаюсь тобой.

— Да, я знаю, говорил, но я хочу знать другое, Оуэн. Почему ты решил просить моей руки именно сейчас?

— Потому что тебе совсем недавно исполнился двадцать один год. В самый раз подумать о замужестве.

— Значит, как только я отметила свой день рождения, ты сразу же решил, что любишь меня, не так ли?

— Не совсем так, но что-то в этом роде.

В какой-то момент ей показалось, что Оуэн хотел добавить «черт бы тебя побрал», но он, естественно, этого не сделал.

— Оуэн, — обратилась она к нему, все еще надеясь, что тот скажет ей что-нибудь интересное, — неужели ты не помнишь, что у меня нет приданого? Ни гроша! Неужели тебе нужна нищая жена? Или я ошибаюсь?

— На свете есть более важные вещи, чем деньги, — глубокомысленно заметил он.

— Но только не для твоей семьи, Оуэн, — резонно заключила она.

— Ошибаешься, Элизабет. Это не так. Мои родители считают тебя серьезной девушкой, замечательной во всех отношениях, и я клянусь, что им совершенно безразлично, что у тебя нет денег или имущества.

Нет, он ничего не собирается сообщить ей. Чонси поняла со всей отчетливостью, что напрасно теряет время. С ним очень хорошо поработали.

— Оуэн, — сказала она, — у меня нет никакого желания выходить замуж за тебя или за кого бы то ни было. Предлагаю тебе как можно скорее забыть свои недавно рожденные чувства ко мне.

— Я не могу! — страстно воскликнул он хорошо отрепетированным голосом и попытался ухватить ее за руку. Но Чонси была начеку и мгновенно укрылась за стулом. —

Это жестоко с твоей стороны — продолжал запальчиво кричать он. — Не играй моими чувствами!

— Оуэн! — резко прервала Чонси, чувствуя, что ее терпению приходит конец. — Я не играю твоими чувствами и испытываю только одно желание — чтобы меня оставили в покое. — Она опустила глаза и добавила через несколько секунд: — Доброта твоих родителей, которая неожиданно проснулась в них, заставляет меня думать, что я обременяю вас. Я не могу больше жить в вашем доме и находиться на вашем попечении. Думаю, мне необходимо позаботиться о своем собственном месте в жизни.

— Собственном месте в жизни! Это же смешно, Элизабет! Моя мать даже слушать не захочет об этом! Нет, Элизабет, ты должна выйти за меня замуж ради собственного благополучия!

— Помнится, ты обещал мне защиту и покровительство безотносительно к нашему браку, Оуэн.

— Это была просто… шутка, моя дорогая. Да, именно шутка.

— Доброй ночи, Оуэн, — сказала Чонси, гордо вскинув голову.

— Нет, подожди!

Она подхватила подол юбки и вихрем выскочила из комнаты. «Нет, дорогой Оуэн, — думала она, быстро поднимаясь вверх по лестнице, — у меня нет никакого желания слушать твой бред».

— Элизабет!

Он преследовал ее! Чонси ворвалась в свою комнату и заперла ее на замок. Затем прислонилась к двери и прислушалась. В коридоре была тишина. Только ее сердце бешено колотилось в груди.

Вдруг дверная ручка несколько раз повернулась.

— Элизабет, позволь мне войти! Впусти меня! Я просто хочу поговорить с тобой. Ну хватит, отопри дверь.

Где же Мэри, черт возьми? Неужели тетя Августа разрешила ему взломать дверь, чтобы он скомпрометировал ее? Надо обмануть его. Ведь надо хоть чему-то научиться у тети Августы.

— Оуэн, дорогой, — устало простонала Чонси, — у меня ужасно заболела голова. К тому же все произошло так неожиданно. Я… Мне кажется, что у меня нервный срыв. Мы можем поговорить с тобой о… — она хотела сказать «о свадьбе», но так и не смогла выдавить из себя это слово, — твоих чувствах ко мне завтра утром?

На несколько минут за дверью воцарилась гробовая тишина. Ей даже показалось, что где-то в коридоре послышались шаги. Она приложила ухо к двери и прислушалась. В конце коридора прозвучали слова тети Августы, но Чонси так и не смогла разобрать, что же она говорила сыну.

— Разумеется, Элизабет, — неожиданно ответил Оуэн. — Ты сказала, что мои чувства к тебе показались неожиданными, но на самом деле они зародились во мне очень давно. Поговорим об этом завтра утром, дорогая. Спокойной ночи.

Чонси облегченно вздохнула. Значит, тетя Августа решила предоставить ей еще одну ночь. Похоже на какую-то дешевую мелодраму, подумала она и чуть было не рассмеялась во весь голос. Оуэн играл свою роль так же плохо, как тот несчастный Ромео, которого они недавно видели в театре. Ситуация действительно была смешной, но смех застрял у нее в горле — она вдруг испугалась. Чонси постояла у двери еще несколько минут, а потом направилась к шкафу, достала оттуда большую сумку и стала лихорадочно бросать в нее свои вещи. Она все делала быстро, и только ее новые платья на секунду задержали ее внимание. После некоторых колебаний она решительно забросила их в гардероб.