Посты сменяются на рассвете - Владимир Понизовский

— Это «моно асуль» — форма бойцов народной милиции, — пояснила Хозефа. Показала на флаги: — Красные — коммунистов и социалистов, красно-черные — анархистов, под трехцветным флагом республики объединяются радикалы и республиканцы. Чуть ли не каждый испанец сейчас член какой-нибудь партии. И каждая партия выпускает свои газеты и плакаты.

— Откуда вы знаете? — с недоверием покосился на переводчицу Лаптев. — Вы раньше бывали здесь?

— Нет. Я долго готовилась к поездке. И встречалась с теми, кто приезжал отсюда... И вообще я влюблена в Испанию со школьных лет.

«Со школьных!.. — усмехнулся он. — Не так давно это было...»

Стены домов, заборы, даже спинки скамей чуть ли не сплошь были облеплены газетами и плакатами с цветными заголовками, карикатурами, фотографиями. Преобладал красный цвет. И чаще других повторялся лозунг: «¡No pasaran!»

— А эти литеры, — девушка показала на три буквы «¡U.H.P.!», заполнившие щит, — означают: «Объединяйтесь, братья пролетарии!»

На рекламах у входов в кинотеатры изображены черноволосые кудрявые бородачи — истинные испанцы, и в то же время в их облике было что-то знакомое. Бурка, тачанка, матросская бескозырка.

— Это же наши фильмы: «Чапаев» и «Мы из Кронштадта»! — обрадованно объяснила Хозефа. — Мне говорили, их показывают и на фронте: самые популярные сейчас!

На фронте... Трудно поверить. Так солнечно и безмятежно небо над этим старинным городом. Всюду музыка. Хохочут и шалят дети, обнимаются и открыто целуются на улицах парни и девушки. Из всех окон орут на полную мощь приемники и репродукторы. Все они настроены на волну радиостанции Мадрида, и сейчас из осажденного франкистами города передают жгучую хабанеру. Удивительная страна Испания!..

Поздним вечером Андрей снова пришел к Берзину, Ян Карлович был в хорошем настроении.

— Положение на столичном фронте стабилизируется, — показал он рукой на листок — видимо, только что полученное донесение из Мадрида. — Хотел использовать вас здесь. — Он подвел Андрея к карте и показал на кружок, обозначавший испанскую столицу. — Но теперь вам целесообразней действовать на юге. — Его палец прочертил карту и уперся в точку на берегу моря.

Лаптев прочел: «Малага». Красная извилистая линия показывала, что город находится на республиканской территории.

— Базироваться будете здесь, а работать — там. — Берзин показал за красную линию. Желто-коричневое пятно гористой местности пересекала тонкая черная нить. — Это — железная дорога, соединяющая Гибралтар с двумя армиями франкистов — Южной и Северной. По этой дороге перебрасываются итало-германские легионеры, поступают вооружение и снаряжение для мятежников. Вам необходимо парализовать движение на этой дороге. Задача ясна?

— Так точно, товарищ комиссар!

Берзин поморщился:

— Зарубите себе на носу: вы здесь не старший лейтенант Лаптев, а камарадо Артуро. Я — не армейский комиссар, а просто Доницетти.

— Понятно, товарищ... камарадо Доницетти!

Ян Карлович усмехнулся:

— Вот так-то лучше. Надо будет передать что-либо, пишите: «Камарадо Доницетти». — И заключил: — В Малаге явитесь к нашему советнику и все уточните с ним в деталях. Счастливо!..

8

Снова дорога на юг, из зеленых долин с глянцевитой листвой лимонных и апельсиновых рощ в каменистые горы, мимо Картахены, в провинцию со звенящим названием Андалузия, в город, который Андрей знал раньше только по марке густого сладкого вина.

Впрочем, в Малаге задержаться не пришлось. Краткие наставления в штабе фронта, беседа с советским советником: сколько нужно человек, где их взять, место дислокации, снаряжение, оснащение, район действий. И вот уже командир отряда особого назначения едет вместе с Хозефой по подразделениям республиканской армии подбирать себе помощников и товарищей.

Самое ответственное дело. Парни должны быть выносливые, закаленные, отважные, обученные воинскому ремеслу, хорошо ориентирующиеся на местности, находчивые, смекалистые. А перво-наперво — надежные. Такие, которые в любых условиях будут действовать по правилу: «Сначала думаю о товарище, потом — о себе». Неписаное, но нерушимое правило разведчиков.

И еще одно непременное условие поставил Андрей: добровольность.

В подразделениях республиканской армии не было отбоя от добровольцев — смуглых веселых парней и пожилых мужчин — в недавнем прошлом рыбаков и рубщиков сахарного тростника, докеров, виноградарей, металлистов... Нельзя сказать, что эти люди были похожи друг на друга: коренастый, тяжелоплечий крестьянин Рафаэль в аккуратно залатанной куртке, с кожаными наколенниками на брюках, в альпарагетах — лаптях на ногах и сухощавый токарь Феликс Обрагон, даже во время разговора не выпускавший изо рта сигару, а из руки — винтовку; или краснодеревщик из Барселоны толстяк Карлос, молодой журналист Варрон, мадридский слесарь Адольфо, докер местного порта Хулиан...

Одним из первых пришел в отряд парень, выделявшийся той особой мужественной красотой, какая не вызывает иронической усмешки даже у видавших всякие виды солдат. Смуглое, с курчавой черной бородкой лицо; большие с фиолетовым оттенком глаза; широкие плечи, мускулистые руки, узкие бедра. Ноги его были затянуты в сапоги из мягкой кожи, и переступал он, будто гарцуя, как застоявшийся горячий конь, а на сапогах позванивали шпоры.

— Его зовут Росарио Эрерро, он был пикадором, участвовал в корридах — боях быков, — с детским восхищением глядя на новенького, перевела Хозефа.

Росарио, будто понимая русскую речь, кивал и ласково улыбался, открывая крепкие белые зубы.

— Он знает, что работа будет опасной и тяжелой?

— Он говорит: «Нет проблем!» — перевела ответ пикадора Хозефа.

Уже был сформирован весь отряд, когда предстал перед Лаптевым живописный юноша. Его остроконечная шапочка с кисточкой была надвинута на самое переносье. Вместо звезды или кокарды к ней пришит патрон. Рукав крупно вязанного свитера перетянут черно-красной лентой; черно-красный жетон приколот к груди, на запястье болтается браслет из пистолетных пуль; на широком поясе с одной стороны висит парабеллум с торчащей из кобуры ручкой, с другой — тесак. Парень был круглолиц, поросль едва пробивалась на подбородке, зато роскошные черные локоны ниспадали на плечи. Юнец театральным жестом сдернул с глаз темные очки-светофильтры, которые до этого Андрею не доводилось видеть, и представился.

— Сеньор Лусьяно Гарсия дель Рохос явился в наше распоряжение, и вы можете располагать его телом и душой, — с трудом сдерживаясь, чтобы не прыснуть, воспроизвела его речь Хозефа, от себя добавив: — Миленький мальчик!