Последний герцог - Андреа Кейн

— Ты не перестаешь удивлять меня, Подснежник! Ни за что не подумаешь, что был ограблен ваш дом.

— Сколько?

— Десять тысяч фунтов.

— Не может быть! Драгоценности и серебро едва ли стоят половину этого.

— Тем не менее именно столько нашел директор работного дома у себя на столе в оловянной чаше, о чем и сообщил мне в письме. Странно, однако, что на этот раз к деньгам была приложена записка с угрозой.

— Угрозой? Какой угрозой? Викарий развернул письмо:

— Разбойник потребовал, чтобы деньги использовались строго по назначению. Если ему станет известно, что хотя бы один шиллинг пропадет, он угрожает вернуться.

— Викарий, а вы хорошо знаете директора работного дома в Лестере? — В голосе Дафны сквозило беспокойство.

— Вполне. В отличие от прежнего директора, мистера Баррингса, умершего пять лет назад, он известен как человек, достойный во всех отношениях. Постой-ка, а откуда тебе известно, где разбойник оставил деньги?

Дафна замялась:

— Потому что… Потому что он обещал мне. — Кто?! Сам разбойник? — Да.

Викарий быстро огляделся по сторонам и, понизив голос, сказал:

— Давай-ка, милый Подснежник, поговорим об этом в более укромном месте. — Он повел ее в свой маленький дом при церкви.

Узнав все подробности, викарий сокрушенно покачал головой:

— Я не осуждаю тебя, Подснежник, но ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, какому риску ты подверглась?

— Да, викарий, но скажу честно, что я повторила бы это снова, если бы представилась возможность. Викарий снова вздохнул:

— Как твоя мать? С ней все в порядке?

— Да, слава Богу, папа настолько взбешен, что ни на кого не обращает внимания. Разве что на Пирса Торнтона.

— Пирс Торнтон? Джентльмен, которого вы видели на скачках? Не понимаю.

— Я и сама не все понимаю. Помните, я говорила вам, что папа как-то странно ведет себя по отношению к нему?

— Да, помню.

— Так вот, когда я уходила из дому, папа проклинал Пирса за то, что тот требует с ним немедленной встречи.

— Проклинал, но отказать не посмел?

— Да.

— И как ты думаешь — почему?

— Вероятно, долги.

— Хардвик так сказал?

— Нет, но это очевидно.

— Незнатный человек, которого твой отец явно ненавидит и который, как ты упомянула, весьма не глуп, — размышлял викарий вслух. — Очень странно.

— Папа считает, что он чрезвычайно жаден и эгоистичен — свойства, которые он приветствует у своих знакомых, но только не в этом случае.

— Бог знает. Подснежник, имеет ли это какое-нибудь значение?

— Да, викарий, имеет, и очень большое, интуиция подсказывает мне это.

Глава 5

— Маркиз велел подождать вам в кабинете, — сухо доложил слуга.

— Велел подождать? Очень мило с его стороны. Проводите меня.

Оказавшись в холодной, тускло освещенной комнате, Пирс усмехнулся: «Видать, я не очень желанный гость, но, клянусь, я заставлю маркиза быть повежливее, и очень скоро».

Пирс плеснул себе бренди и поудобнее устроился в кресле.

Трэгмор заставил себя ждать добрых полчаса.

— Здравствуйте, Торнтон. Сегодня у меня очень много дел, я очень тороплюсь… — Маркиз взглянул на Пирса и на секунду потерял дар речи. — Что вы себе позволяете, Торнтон?

— Хм? — Пирс оторвался от газеты и взглянул на Трэгмора поверх своих ног, покоящихся на столе. — Это вы, Трэгмор? Я только что прикончил свой бренди. Не плеснете ли еще немного? — И он протянул пустой стакан.

Лицо Трэгмора покрылось красными пятнами.

— Почему вы хлещете мой бренди? Почему вы развалились в моем кресле, задрав на стол грязные ноги? — Маркиз угрожающе сжал кулаки и двинулся к Пирсу.

Как тигр, которому бросили вызов, Пирс мгновенно оказался на ногах, глаза его сузились, в них зажегся огонь, заставивший Трэгмора остановиться.

— Мой стол? Мой бренди? Послушайте меня, Трэг-мор, и зарубите себе на носу; в этом доме нет ничего вашего. Все, что здесь есть, принадлежит мне. И благодарите Бога, что у меня мягкое сердце, иначе вы бы уже давно оказались на той помойке, с которой, как вы утверждаете, явился я. Но не испытывайте мое терпение! Прикажите слугам… моим слугам, чтобы они не корчили кислые рожи при моем появлении, а сами потрудитесь выбирать выражения, иначе, клянусь, мое терпение может быстро иссякнуть.

К концу тирады Пирса красное лицо Трэгмора стало зеленым от страха. Придя в себя, он взял протянутый стакан и налил бренди.

— Простите меня, Торнтон, я несколько погорячился. Меня тоже можно понять: сегодня ночью я был ограблен.

— Вот как? — Пирс постарался изобразить на своем лице сожаление. — И что же у вас пропало?

— Все деньги из бюро, столовое серебро и жемчужное ожерелье Дафны.

— Та самая дешевая подделка? Трэгмор, стиснув зубы, промолчал.

— Как ваша семья? Они не пострадали?

— Они, как и я, выбиты из колеи. Элизабет провела весь день в своей комнате, а Дафна гуляет с утра.

— Гуляет одна?

— В пределах поместья. Она делает это довольно часто. Одному Богу известно, какие фантазии витают в ее голове. Впрочем, это даже к лучшему, что она не болтается под ногами — у полицейских хватает забот и без нее.

— Удалось что-нибудь найти?

— Нет, бандит не оставил никаких следов, за исключением оловянной чаши на моей подушке с рубином виконтессы. Вы, наверное, знаете из газет об этой его идиотской шутке?

— Да, я в курсе. — Пирс сухо кивнул. — Давайте-ка лучше обсудим наши дела.

— Какие наши дела?

— Ваши долги. Когда вы начнете выплачивать по обязательствам, попавшим ко мне?

— Вы же говорили, что пришлете своего поверенного и я буду договариваться с ним.

— К чему эти условности, Трэгмор? Я решил не отказывать себе в удовольствии поговорить с вами на эту тему лично. Итак, что вы выбираете; погасить долги или оказаться на улице?

— Бессердечный ублюдок! — прошипел маркиз.

— Ублюдок? Да. Но такой ли уж бессердечный? Говорить о моей жестокости в сравнении с вашей просто смешно, Трэгмор. Итак, что вы выбираете?

— Конечно, платить, черт возьми!

— В таком случае жду вас с первым взносом в пятницу.

— Это невозможно.

— Придется постараться, Трэгмор. Если в пятницу я не получу денег, то в субботу в «Лондонской газете» появится объявление о вашем банкротстве. Имение будет конфисковано.

— Не торопитесь с угрозами, Торнтон. Я собрал кое-какие сведения о вас. — Глаза Трэгмора злобно блеснули. — Я тоже могу опубликовать сообщение о том, что богатый, преуспевающий Пирс Торнтон появился на свет из утробы грязной шлюхи из работного дома.

Лицо Пирса превратилось в маску. Он долго и пристально смотрел Трэгмору в глаза.

— Запомните, Трэгмор, запомните на всю оставшуюся вам жизнь — если не хотите, чтобы она оборвалась прямо здесь и сейчас, — никогда не произносите своими погаными устами даже имя моей матери. Что же касается того, что я незаконнорожденный, то можете кричать об этом на всех углах. Я никогда этого не скрывал. Вы совершенно напрасно платили своим соглядатаям, поскольку могли бы получить все сведения о моем происхождении от меня, из первых рук, так сказать. — Пирс усмехнулся. — И совершенно бесплатно.