Любовь вне игры. История одного политического самоубийства - Ирина Хакамада

Он не сделал ни одного движения: не взял ее за руку, не наклонился к ней, как бы доверяя тайну. Констатация факта, и все. Не было в его признании драматизма, набившей оскомину театральщины, долгих подходов, и оттого оно прозвучало безупречно естественно и одновременно абсурдно.

Мария опешила. Наверное, ей следовало хоть что-то ответить. Может, задать вопрос. Как-то отреагировать… Что делают женщины, слыша такое? Вереница голливудских покорительниц сердец мелькнула перед ней в своих лучших образах. Напрасно: Мария чувствовала, как цепенеет, а в голове не вертелось ни одной встречной фразы. Ну почему она так много и легко говорит о работе, никогда не задумывается, что ответить политическому оппоненту, а здесь, как назло, теряется, словно институтка?!

– Ч-ч-что вы сказали?

– Да-да! Каждый мужчина хорошо знает свою женщину! – Василий поймал волну, явно приносящую ему успех, и понесся вперед, при этом специально еще более замедлив темп речи: – Он всегда может описать, как она выглядит, какой у нее нос, пятка, как она пьет чай… например, зеленый…

Он пристально смотрел ей прямо в глаза. Она инстинктивно поднесла ко рту чашку, чтобы хоть как-то спрятаться.

– У каждого мужчины свой фантом женщины. Он может долго находиться в спячке, пока не встретит Ее. И тогда… тогда это бьет наповал!..

Допустить, что все сказанное Василием – о ней, Мария не могла. Так не бывает. То есть бывает, конечно, но чаще – в сказках, рассказанных дочери. Еще – в наивных мечтах тринадцатилетних дурочек. А в жизни… Нет. Разве это возможно? Наверное, она чего-то не поняла, допустила недопустимое…

Усилием воли убедив себя в том, что все вышесказанное не имеет к ней ровным счетом никакого отношения, Мария немного пришла в себя. И даже смогла выдавить пару фраз:

– Но почему же «ужас»? Это прекрасно! Главное, встретив, не упустить Ее… Боритесь за свою женщину. – Она ужаснулась произнесенной банальности, но тут же постаралась представить, будто разговаривает вовсе не с мужчиной, который, кажется, только что объяснился ей в любви, а с кем-то, кому нужны ее помощь и советы, и, взбодрившись, продолжила в том же духе: – Все серьезное налетает неожиданно, и в этот момент очень важно вцепиться… ну, не вцепиться, а схватить, что ли, судьбу за хвост…

– Думаете, за вас стоит побороться? – уточнил он.

Мария смешалась. Зачем он так прямолинеен? Чего добивается? Выбить у нее из-под ног почву? Ну так может гордиться: у него уже получилось…

– Это… это звучит как-то… неожиданно, – сказать «не по правилам» она не решилась.

Мелькнула мысль: а может, это всего лишь игра? Вызов? Тогда она отобьет подачу. Надменно спросила:

– Вы что же, считаете, у нас будет роман?

– Мне кажется… Нет, я даже уверен: у нас с вами романа не будет, – со значением произнес он.

Заметив на лице Марии тень разочарования, добавил:

– Это что-то другое…

Она побледнела. Почему-то представила обольстительных моделей с обложек глянцевых журналов. И вдруг неожиданно для себя («да гори они все синим пламенем!»), с размаху рубанула:

– Я никогда не лягу с вами в постель!

– Утверждение сильное, – заметил он, едва сдерживая смех. – Пусть вас это не волнует. Я же сказал: у нас с вами романа не будет…

В ее голове первой мыслью вихрем промчалось: «Черт! Отбиться не получилось».

И только второй – «Как – романа не будет?».

Если не будет романа, то что? Предложение сотрудничать? Тогда при чем тут слова про свою женщину и весь его облом? Что за заход такой? Зачем? Он же женат, а сотрудничать можно и с меньшими жертвами. Тогда – просто затащить в постель? Но ей не двадцать лет, и это смешно. Не такой уж он циник, чтобы тащить в постель депутата ради спортивного интереса. Самой смешно. И потом: нет романа, значит, нет любви? Тогда чего он хочет добиться таким напором? Бред какой-то…

– Я ничего не поняла, – наконец пробормотала она. – Вы так шутите или серьезно?

Василий слегка коснулся пальцами ее руки. Не положил фамильярно свою ладонь, а лишь коснулся, и что-то было в этом жесте очень честное.

Но Марию пугали его торопливость и напористость, двусмысленность предложений. Пугали и одновременно притягивали. Если бы он был одним из тех, кто сидит в этом зале, она бы точно знала, что ответить. Как сделать так, чтобы в ее присутствии он краснел, молчал и не смел разговаривать с ней в таком тоне. Но именно этого-то и хотелось: чтобы говорил всякие абсурдности, оставаясь абсолютно уверенным в себе.

Она осторожно, но быстро убрала руку под стол.

Спохватилась:

– Нам ведь пора бежать?.. Вам – на выставку, мне – в посольство… Успехов вам и… лучше, если мы своим об этой встрече говорить не будем. Идет?

Василий внимательно посмотрел ей в глаза и неожиданно рассмеялся.

– Ну… пока, – не дождавшись ответа, она схватила сумочку и стремительно бросилась к выходу.

– Да. Конечно. Пока. До встречи…

Василий проводил ее взглядом. Представил Марию в платье. Ей безумно пошли бы платья! Облегающие, открывающие спину, острые, нежные плечи… Почему она ходит всегда в мужских рубашках и брючных костюмах?

Видение немного стерло досаду. Расплачиваясь с официантом, он припомнил весь диалог и остался доволен. Собой и произведенным эффектом. Если подумать, все прошло на «отлично». Осталась надежда на продолжение. Или даже больше – уверенность.

Но все же жаль, что она не пошла на выставку…

…Столкновение со стеклянной дверью кафе стало для Марии неожиданностью. На протяжении скольких лет, интересно, она открывает и закрывает эту дверь, стоящую здесь испокон веков? И на тебе. Решила пройти насквозь. Только разбитого лба не хватало!

– Что случилось? – Водитель распахнул перед ней дверцу машины.

Мария упала на заднее сиденье:

– Ничего, нормально все, Саша, – потерла ушибленный лоб, поражаясь собственной неловкости: неужели все так серьезно? – Ничего не случилось…

– Куда поедем?

– Домой… – Она откинулась на спинку. – У меня сегодня свободный вечер…

Катастрофически не хватало воздуха. Кондиционер ничего не менял – попросила открыть окно. Хотелось свободы, пространства. Голова немного кружилась, как от бокала шампанского. Щеки пылали. Попытки разобраться в себе приводили к отвратительным выводам.

Она вела себя, как школьница. Неумело изображала искушенную даму. Поддалась на провокацию. Что она для него? Еще одна легкая победа в целой череде побед? Легче не бывает! Дура! Не расшифровала его слова и мотивы. Может, единственное, что требовалось, – чтобы известный политик появился с ним на выставке… А она – вот незадача – отказалась…

– И слава богу, – выдохнула Мария.

Она зажгла ночную лампу у изголовья постели и выключила верхний свет. Даже не дотронувшись до вечерних газет, скинула рубашку, стянула брюки и бросила на пол, к книгам, бумагам, случайным сувенирам. Поймав отражение в зеркале, выпрямилась.