Наложница. Жизнь на цепи (СИ) - Лия Совушкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже в комнате, разложив сверток на кровати, Сяомин с трепетом провела пальцами по ткани. Нежная, мягкая, источающая легкий цветочный аромат. Коралловый цвет идеально подходил для нарядного ханьфу, особенно если расшить его птицами или цветами. Мысленно девушка уже подбирала рисунок, который в будущем украсит эту ткань. Захотелось самой заняться этим, кропотливо вышивая настоящее произведение искусства.
Дэмин восторженно ходила вокруг подарка и не переставала восхищаться мастерством ткачих. Сверкая глазами, она в слух размышляла о том, как красива будет в новом платье Сяомин. Заставляя свою хозяйку краснеть, она всё щебетала и щебетала. Вскоре ажиотаж стих и служанка принялась готовить девушку ко сну. Повесив ткань на подставку, Дэмин распустила прическу Сяомин и помогла раздеться.
На купание уже не оставалось сил, поэтому девушка просто легла в кровать. Умостившись поудобнее, она сложила ладони под щеку и довольно быстро заснула. Сны, яркие и живые, впервые посетили Сяомин. Уже несколько лет её по ночам преследовала лишь тьма, в которой время от времени появлялись кошмары. В эту же ночь она действительно погрузилась в сладкие сновидения, наполненные солнцем и цветами. Окруженная цветочным полем, она брела вдоль едва заметной тропинки, навстречу солнцу. Услышав странный рык, она обернулась и увидела большую кошку, доходившую ей до бедер. Зарычав, мохнатая хищница припала на передние лапы и вцепилась когтями в землю.
Погруженная в сон Сяомин даже не подозревала, что в реальности стремительно краснеет. Лунный свет заглянул в комнату, подсвечивая кровать на которой металась из стороны в сторону спящая девушка. Её кожа покрылась испариной, стекающей вдоль ярких алых пятен на коже. Их с каждым мгновеньем становилось всё больше и больше, краснота охватывала руки и лицо, сползая по шее вниз. Выгибаясь и извиваясь подобно ужу, девушка тихо застонала от боли. Её пальцы вцепились в простыни, сминая её и оставляя разорванные дыры.
Сяомин открыла глаза, сон резко оборвался вспышкой боли, что волнами разливалась по телу. Холодный воздух ледяными иглами вгрызался в кожу, полностью покрытую потом. Грудь разрывалась, не в силах сделать новый вздох. Голос пропал, и вместо крика из горла вырывались лишь сиплые стоны. В голове творилась неразбериха, полнейший хаос из мыслей и чувств. Казалось, время остановилось, давая девушке в полной мере прочувствовать свое состояние. Руки и лицо горели огнем, который спускался и уже доходил до пупка. Нарастающий жар охватывал всё тело, погружая в мучительную агонию.
«Неужели я умираю?.. Почему?.. Как?.. За что?.. Н-не хочу у-умирать… Помогите… Хоть кто-нибудь…»
Глава 6
Боль отступила. Растворилась в окружающем мраке. Словно мир поглотила непроницаемая тьма, глушащая все звуки и чувства. Сяомин парила в пустоте, её душа пульсировала и мягко светилась, будто стремясь рассеять окружающий мрак. Пустота поглощала, она медленно, шаг за шагом, вытравливала из светлого комочка все чувства. Подобно бездне, утягивая всё глубже и глубже в себя. Девушка вяло трепыхалась, ощущая, как сознание покрывается рябью воспоминаний.
Картины прошлого, наслаиваясь друг на друга, возникали вокруг. Их свет отгонял тьму, что хотела полностью поглотить светлый комочек души Сяомин. Отчаянно цепляясь за прошлое, кружа вокруг особо ценных моментов жизни, светлячок мельтешил во мраке. Чувства, словно припорошенные пеплом, вызывали лишь слабый отклик в девушке. Казалось, жизнь утратила краски, превратилась в черно-белый отголосок, не значащий ничего.
Мечась возле картин из детства, видя родителей и родственников, светлячок ощутил едва ощутимый укол сожаления. Брат, весело хохочущий и показывающий бабочек. Его улыбка медленно таяла, сменяясь печальным взглядом взрослого мужчины. Он слишком быстро вырос, возмужал, однако так и не принял судьбу сестры. Родители, радостные и окутывающие любовью, стремительно старели. В их волосах засверкали серебряные нити, а у глаз залегли глубокие морщины из-за постоянного волнения. Момент, яркий и буквально ослепляющий своей аурой несправедливости, когда Сяомин стояла на коленях перед собравшимися в их поместье родственниками. Беззвучные крики и проклятья, которыми осыпали девочку.
Всё что когда-либо цепляло, вызывало насыщенные чувства, теперь виднелось в виде парящих изображений. Комок света потускнел, теряя краски с каждой новой картиной. Детство сменилось на жизнь в гареме. Тяжелые и смутные времена, когда душа боролась за свое место. Редкие светлые моменты, наделенные счастьем и любовью, связанные с Повелителем. Нет. Юйлуном, ведь в этом месте у него не было власти. Душа девушки ярко вспыхнула, наполняясь яростью, стоило показаться сценам, что произошли не так давно. Наглая и занявшая её место Сэ Мэйли, её полные превосходства глаза.
До безумия захотелось вырваться из этой пустоты, вернутся туда, где мир наполнен красками и звуками, а в воздухе витают сотни ароматов. Где-то на грани слышимости, едва заметно, раздался протяжный рык. Душа трепыхнулась, оторвавшись от картины, на которой Юйлун нежно улыбался другой. Рык повторился, маняще и звонко, словно звал. Душа Сяомин заметалась на месте, не зная от куда раздаются звуки.
«Кто ты? Почему я слышу тебя? Где ты?» — светлячок медленно задавался вопросами, что тягуче возникали в сознании.
Картины прошлого начали с треском, оглушающим и отдающим болью, рассыпаться. Одна за одной, они разлетались на сотни и тысячи крохотных осколков. Осыпаясь вниз, кусочки воспоминаний растворялись во тьме.
«Я не хочу умирать! Ты слышишь?! Не хочу! — комок света замельтешил возле картин, что продолжали рассыпаться, — Я осознала, всё осознала! Мой путь был неправильным, недостойным! Прошу, дай мне ещё один шанс! Я стану… стану лучше…»
В треске последней картины, изображающей припавшую на передние лапы кошку, явственно мелькнул свет. Глаза зверя засверкали, осыпаясь последними. Оглушающий рык раздался совсем рядом, заставив шарик света метнутся в противоположную сторону. Закрутившись на одном месте, душа неожиданно рванула вперед. Летя сквозь тьму, набирая сумасшедшую скорость, ощущая почти невероятное чувство облегчения. Кошачий рык слился с яркой ослепляющей вспышкой света.
Чувство боли возникло внезапно, наполняя Сяомин огнем агонии последних минут жизни. Раздираемая на кусочки, ощущая, как плавятся внутренности, она оказалась заперта в этой нескончаемой пытке. Время то ускорялось, то замедлялось, застывая на одном месте. Ослепляющий свет, вспыхнувший во тьме пустоты, принес лишь боль и страдания. Хотелось вернуться в ту мрачную бездну, перестать ощущать эту агонию, пусть и утратив при этом остальные чувства. В сознании всё ещё бился тот последний, самый громкий и отчетливый, кошачий рык.
***
Переливчатое пение птиц. Шорох
