Присягнувшая Черепу - Брайан Стейвли

Вид у нее был еще хуже моего, промокшие одежки расползались клочьями. Пол-лица заливала кровь, размывая ручейками подсыхающую грязь.

– Не понимаю, о чем ты все твердишь? – развела я руками, качая головой.

Эла обняла женщину за плечи и заговорила, утешая и поглаживая ее по голове:

– Бывает, что никто не виноват. Люди просто гибнут. Санни… – Она кивнула на меня, – сделала все, что могла. Как и все мы.

Глаза женщины стали пустыми, как небо.

Мужчина, растянув губы в помертвелой усмешке, шагнул ко мне и крикнул:

– Я не слепой!

Зеленая рубашка покосился на меня и снова обернулся к нему:

– Что же ты видел?

– Она метнула ножи! Убила Бин и Во!

– Я правда метала ножи, но не в его друзей, – подтвердила я, повернувшись к стражнику. – Я тонула в трясине, сражалась за жизнь. Зачем бы мне убивать женщину, которая помогала отогнать крокодилов?

– Она метала ножи в крокодила, – подтвердила Эла.

Стражник скривился – видно, был бы рад выбраться из этой неразберихи.

– Может, ты промахнулась? Случайно попала в его друзей?

– Я с пяти лет мечу ножи, – покачала я головой. – А тот крокодил был большой, как лодка, в трех шагах от меня. Не промахивалась я.

– Ты убийца! – Чумазый мужчина ткнул пальцем чуть не мне в лицо.

Он все твердил это слово, словно забыл все другие.

Эла встала между нами, успокаивающе погладила его по груди. Он отбросил ее руку, но я уже сообразила.

– Послушайте, это же бред, – воскликнула я. – Там, в дельте, столько людей нуждаются в помощи!

– Хочет сбежать! – вмешалась женщина.

– Мы подождем здесь, – снова покачала я головой. – Оставьте кого-нибудь за нами присмотреть, но, ради Интарры, отправьте остальных на север. Бедствию еще не конец.

Мгновение стражник всматривался в мое лицо, потом коротко кивнул.

– Вон, Тун, Квон, задержите их здесь. Чтобы до моего возвращения никто с места не двигался. Если дернутся, убейте. Когда вернусь, доставим их в Кораблекрушение и там разберемся.

– А мы чем виноваты? – возмутился измазанный в грязи мужчина. – Убийцы – эти гады!

– Если так, когда все кончится, они предстанут перед аннурским правосудием, – отрезал стражник.

– Лично я не прочь подождать, – примирительно вскинула ладонь Эла.

Она устроилась на перилах, словно не замечая пустоты за спиной.

– Коссал, – повелительно окликнула она, – перебирайся сюда.

Когда старый жрец сердито затопал в нашу сторону, она стянула с рук перчатки и аккуратно повесила их на перила.

– Сколько смертей! – горестно проговорила она. – Сколько бессмысленных смертей!

Солнце недалеко ушло по небу, когда рухнул Тун. Свирепо поглядывавший на нас воин вдруг опустил меч, схватился за грудь и упал с перекошенным лицом. Вон опустился рядом на колени и растерянно тормошил товарища, а не добившись ответа, отложил меч и упорно пытался оживить мертвеца, пока сам не осел на доски с мучительным изумлением на лице. В сотню ударов сердца было покончено со всеми.

– Ну, – бодро объявила Эла, встав на ноги, – вот все и уладилось.

– Итириол? – угадала я, изучая трупы.

– А в Рашшамбаре меня уверяли, что ты только в клинках знаешь толк, – улыбнулась Эла.

Я бросила взгляд на ее замшевые перчатки.

– Порошок сквозь кожу не проникает?

– Со временем проникает, – пожала плечами Эла. – Так что тянуть не стоит.

– Были способы покончить с этим скорее, – сварливо заявил Коссал, выпрямляясь.

– И обратить на себя внимание, – возразила Эла. – Было бы о чем поговорить.

Она кивнула на роящийся на мосту народ. Кое-кто оглядывался на нас, все заполонили окровавленные, перепуганные, обессилевшие и отупевшие до бесчувствия люди. Никому не было дела до нескольких тел у перил.

– А так мы остановимся в хорошей гостинице, а не будем ютиться на чердаке с летучими мышами. – Оценив меня взглядом, Эла порылась в мешке и кинула мне туго скатанный ки-пан. – Мне, в общем, приятно смотреть на ляжки с ножами, но, пожалуй, в город стоит одеться не столь вызывающе.

К горе Безумного Трента мы добрались в темноте. Большая приподнятая над землей платформа, как и сама переправа, осталась в наследство от аннурского вторжения. В четверти мили от северо-западной окраины Домбанга тянувшаяся прямо, как стрела, деревянная гать начинала полого уклоняться вверх, опоры становились все длиннее, а их конструкция усложнялась по мере того, как дельта оставалась все дальше внизу. Название для этого огромного сооружения подобрали неудачно: деревянные леса (за прошедшие десятилетия неоднократно чинившиеся и заменявшиеся) – никак не гора, а генерал Трент вовсе не был безумен. Стреляя с этой рукотворной горы, аннурские требушеты стерли с лица земли и сожгли в пепел северную часть города.

Домбанг и теперь горел, хотя огонь давно пленили, укротили и рассадили по десяткам тысяч клеток: в печи, факелы, фонари, снова заставив служить людям. С вершины горы раскинувшийся перед нами городской лабиринт напоминал мутноватую копию звездного неба. У меня закружилась голова – закружилась так, как никогда не кружилась над отвесными обрывами Рашшамбара. Чудилось, будто я смотрю не только вниз, но и назад – через бездну лет заглядываю в собственное прошлое.

Тайный город, Чудо Гока Ми, Лабиринт Фонарей – городу дали десяток имен, и в каждом была своя правда и своя ложь. Сплетение каналов с их баржами и плавучими базарами в самом деле веками и тысячелетиями скрывалось от света, но теперь с тайной было покончено. Гок Ми действительно совершил чудо, несколько столетий назад превратив рыбацкую деревушку в величайший город южной части материка. Однако Гок Ми давно умер, а его город двести лет как пал ниц перед большей и не столь чудесной силой. Вернее всего подходило последнее имя: Домбанг был и остался лабиринтом – каналов и мостов, гатей и плавучих домов, протянутых между крышами веревочных переправ и лесенок, и десятков тысяч переулков, где так легко скрыться – от других и от себя.

– Ах, здесь я могла бы влюбиться, – мурлыкнула Эла, залюбовавшись видом; она обхватила меня за плечи. – Право, какой романтический город!

– Если считать романтической открытую клоаку, заселенную злобными политическими раскольниками, – хмыкнул Коссал.

– Ты посмотри, сколько фонарей, – убеждала его Эла. – В прошлый раз, помнится, их было меньше.

Красные и янтарные фонарики висели на носу каждой лодки, в отворенных окнах мерцали свечи, открытые огни пылали у подножий деревянных изваяний богов – аннурских богов, над которыми владычествовала Интарра. До меня уже доносились отголоски музыки: то обрывки пьяных песен, то нежные звуки деревянных флейт, нитями протянувшиеся сквозь жаркое дыхание ночи.

– При чем тут фонари? – возмутился Коссал.

Эла его не слушала – повернулась ко мне, игриво повела бровью.

– Удачный выбор, Пирр. Можно ли не