Освобождённая возлюбленная - Дж. Уорд

Мэнни кивнул, протягивая руку.

— Спасибо. За то, что заботитесь о ней.

— Не стоит.

Они пожали руки, и Мэнни кивнул на двойные двери.

— Не против, если я попрощаюсь с ней?

— Прошу.

Вернувшись в помещение, он остался наедине со своей девочкой. Господи… как же больно.

— Держись, малышка. — Он шептал, потому что не мог сделать полноценный вдох.

Когда он выпрямился, персонал смотрел на него с печалью во взглядах, которая — Мэнни знал — надолго приклеится к нему.

— Мы со всей внимательностью за ней присмотрим, — серьёзно сказал ветеринар.

Он верил, что так и будет, и только поэтому вышел обратно в коридор.

Отделения Трикаунти занимали немалую площадь, и Мэнни потратил много времени, чтобы переодеться, а потом найти парадный вход, около которого он припарковался. Солнце уже село за горизонт, быстро исчезающий персиковый свет озарял небо, будто Манхэттен дотлевал. Воздух был холодным, но ароматным от слабых попыток весны придать жизнь по-зимнему пустынному ландшафту, и Мэнни сделал столько вдохов полной грудью, что закружилась голова.

Боже, время бежало со скоростью света, но сейчас, когда минуты лениво проплывали мимо, стало очевидно, что лихорадочный ход времени исчерпал свой источник энергии. Либо так, либо оно ушиблось о кирпичную стену и потеряло сознание.

Схватив ключи от машины, Мэнни чувствовал себя старше Господа. Голова сотрясалась от боли, артрит бедренного сустава убивал его, а бешеная гонка через всё поле к Глори было пределом его возможностей.

Не так он рисовал конец дня в своём воображении. Он думал, что поставит выпивку тем хозяевам лошадей, которых он сделает в гонке… ну, может, в порыве благотворительности примёт щедрое предложение Мисс Хансон.

Оказавшись в своём Порше, он завёл двигатель. Колдвелл располагался в сорока-пяти минутах езды от Куинса, а его машина практически самостоятельно доехала до Коммодора. Хорошо, потому что сейчас он был словно обдолбанный зомби.

Ни радио. Ни музыки с айПода. Также никаких звонков.

Выехав на Северное шоссе, он просто уставился на дорогу перед собой, борясь с желанием развернуться назад и… ага, и сделать что? Придавить подушку рядом со своей лошадью?

Дело в том, что если он сможет целым и невредимым добраться до дома, то помощь будет на подходе. В коммодоре его ждала свежая бутылка Лагавулина, и он может и не заморачиваться использованием стакана: что касается больницы, то Мэнни был свободен до шести утра в понедельник, поэтому он планировал залиться до яиц, и пребывать под крепким градусом все выходные.

Обхватив кожаный руль одной рукой, он зарылся другой в шёлковую рубашку в поисках своей частички Господа. Сжав золотой крестик, он начал молиться.

Боже… прошу, пусть с ней всё будет нормально.

Он не мог потерять ещё одну девочку. Не так скоро. Джейн Уиткоум умерла целый год назад, но для него числа не более чем календарная дата. В горестные времена кажется, что это произошло всего полторы минуты назад.

Он не хотел снова проходить через подобное.

Глава 4

Центр Колдвелла был застроен множеством высоких зданий с кучей окон, но такие, как Коммодор, можно перечесть по пальцам. Высотой в добрых тридцать этажей, небоскрёб засветился в рейтинге самых высоких в этом бетонном лесу. Он вмещал примерно шестьдесят квартир, которые были по-Трамповски[11] шикарны — отделаны мрамором и никелированным хромом, обставлены щедрой рукой дизайнера.

На двадцать седьмом этаже, Джейн бродила по квартире Мэнни, выискивая признаки жизни, но в итоге обнаруживая… ничего. Буквально. Берлога Манелло напоминала полосу препятствий так же, как и танцпол — в гостиной из мебели насчитывалось всего три предмета, в основной спальне — лишь огромная кровать.

И всё.

Ну, и несколько обитых кожей стульев за кухонным столом. Что насчёт стен? Единственной украшавшей стену вещью был плазменный экран размером с рекламный щит. Полы из твёрдой древесины не устилали ковры, повсюду были разбросаны лишь спортивные сумки… опять сумки… ну и спортивная обувь.

Но неряхой Мэнни не назовёшь. У него недостаточно вещей для этого.

С нарастающей паникой Джейн вошла в его спальню и обнаружила полдюжины синих медицинских костюмов, раскиданных на полу, словно лужи после дождя, и… ничего больше.

— Чёрт… возьми.

Набор стоящих на полу чемоданов включал маленький, средний и самый большой… и средний отсутствовал. Как и один костюм, судя по пустой вешалке, висящей между прочими парами «пиджак+брюки».

Он в поездке. Может, на все выходные.

Без особой надежды Джейн снова позвонила в справочную больницы, оставив на пейджер Мэнни второе сообщение…

Мобильный зазвонил, и, взглянув на номер, Джейн снова выругалась.

Сделав глубокий вдох, она ответила:

— Привет, Ви.

— Ничего?

— Его нет ни в больнице, ни дома. — Едва слышный рык на другом конце провода подтолкнул её дальше. — И я заскочила в спортзал по пути в Коммодор.

— Я взломал систему Святого Франциска и достал его распорядок.

— И где он?

— Там написано, что сегодня на дежурстве Голдберг, и всё. Слушай, солнце садится. Я выберусь отсюда через, хм…

— Нет, нет… останься с Пэйн. Элена хорошо справляется, но я думаю, тебе следует быть рядом.

Последовала длинная пауза, будто Ви знал, что его вынесли за черту.

— Куда ты направишься дальше?

Сжав телефон, Джейн озадачилась тем, кому же ей сейчас молиться? Господу? Матери Вишеса?

— Я не знаю. Но я оставила ему сообщение. Дважды.

— Когда найдёшь его, позвони мне, я подберу вас.

— Я могу привести нас домой…

— Я не собираюсь причинять ему вред, Джейн. Не собираюсь я разрывать на кусочки твоего доктора.

Да, но судя по его холодному тону, она подумала, что даже самые хитроумные планы мышей и вампиров[12] и т. д., и т. п… Джейн верила, что Мэнни доживёт до операции Пэйн. После? У неё были опасения… особенно, если в операционной всё закончится неудачно.

— Я подожду здесь ещё немного. Может, он покажется. Или позвонит. Если нет, то я придумаю что-нибудь ещё.

В затянувшемся молчании Джейн практически чувствовала, как через телефон повеяло холодом. Её супруг многое выполнял на «ура»: сражался, занимался любовью, управлялся со всякой электроникой. Но, сложа руки, покориться вынужденному ожиданию? Не из числа его главных талантов. В сущности, бездействие сводит его с ума.

И всё же, его недоверие к ней заставляло Джейн чувствовать себя так, будто она отдаляется.