Помни Рубена - Монго Бети

В последний день учений, накануне отправки в поселок золо нашей команды вместе с многочисленным сопровождением, те, кто должны были представлять наше племя — среди них, как и следовало ожидать, находился Мор-Замба, — удостоились чести выслушать напыщенную речь вождя, который прежде никогда не снисходил до непосредственного обращения к народу:

— Итак, друзья мои, вы оказались теми, на чьи плечи легла защита нашей чести. Ответственность велика, вы сами это понимаете. Теперь мне пора рассказать вам о том, как все это будет происходить. Впрочем, мой друг, вождь золо, потом еще раз напомнит вам условия состязаний. Вам придется выступить против равного количества противников. Условия самые простые: каждый побежденный тотчас выбывает из состязания, так что победившей будет считаться та команда, в которой под конец останется хотя бы один человек, не потерпевший ни единого поражения, или — почему бы нет? — несколько таких бойцов. Как видите, все очень просто. Мне остается только пожелать вам мужества!

Как и было задумано, встреча состоялась в поселке золо, на главной площади, где собралось множество народу, воздух сотрясался от грохота тамтамов, стоял гул от ободряющих криков и улюлюканья толпы. Первыми вышли лучшие наши борцы, способные, казалось бы, нагнать страх на кого угодно. Но наши восторги быстро поутихли, едва мы увидели, как, вызывающе поигрывая мускулами, выступили отборные, прекрасно сложенные атлеты золо. Неужели мы попались в ловушку? В нас вперилось мрачное око грядущего разгрома. У сопровождавших нас женщин пропала всякая охота к дерзким насмешкам, задиристым песенкам, вызывающим пляскам; заранее смирившись с неизбежным унижением, они старались скрыться от взглядов и вместо того, чтобы петь хвалу нашим героям, принялись вполголоса сетовать на судьбу за то, что родились в Экумдуме.

Тревога оказалась ненапрасной: в первые же два дня почти все наши борцы один за другим вышли из состязаний. На третий день сын Ангамбы, на которого возлагалось столько надежд, был побежден каким-то неизвестным силачом. Таким образом, мы узнали, что наша команда на грани полного разгрома: у нас оставался всего один боец, тогда как золо могли еще выставить четырех. Мы с удивлением обнаружили, что эта новость огорчила нас куда больше, чем известие о том, что этим избранником, этим героем, которому предстояло теперь в одиночку отстаивать нашу честь, оказался Мор-Замба. Больше того — мы вздохнули с облегчением, мы были довольны этим выбором, словно тот, на кого он пал; и впрямь родился в Экумдуме, словно мы никогда не упрекали его в том, что он чужак. Он сразу стал одним из наших — и никого это не возмущало, никого не поражало. Всю ночь мы восхваляли, превозносили, ласкали Мор-Замбу, словно копье, вовремя подвернувшееся под руку человеку, на которого напал хищник. Женщины бросали на него взгляды, полные нежности и признательности.

Но при всем том мы не особенно рассчитывали на его успех. Впрочем, первые эпизоды схватки Мор-Замбы с четырьмя золо и не сулили нам особых надежд. Противники, по всей видимости, сговорились мало-помалу измотать Мор-Замбу, первый из них ограничивался тем, что всячески старался ускользнуть от его захватов. Но провидению было угодно, чтобы Мор-Замба разгадал эту коварную тактику. Под одобрительный смех зрителей он принялся поддразнивать соперника, подбивая его сойтись с ним лицом к лицу и положиться не столько на быстроту ног, сколько на силу рук, призывая всех в свидетели его трусости. Таким образом, полдня прошло безрезультатно, а когда наконец Мор-Замбе удалось уложить на лопатки своего увертливого противника, мы решили, что тот поддался нарочно, чтобы потом поднять нас на смех. Иным из нас казалось, что лучше уж добровольно отказаться от дальнейшей борьбы: кто посмеет нас упрекнуть, если мы честно признаем себя побежденными?

Но, хвала небу, до этого дело не дошло. Если первый золо только и думал о том, как бы оторваться от Мор-Замбы, то второй, тоже лишенный изобретательности, целиком полагался на свою физическую силу; однако Мор-Замба быстро постиг его нехитрую стратегию: под одобрительный рев своих болельщиков золо бросался на Мор-Замбу, мертвой хваткой вцеплялся в его запястья и внезапно мощным рывком притягивал его к себе, а потом, действуя с такой же дьявольской быстротой и не давая противнику опомниться, изгибался всем телом и таранил его задом в бедро, стараясь сбить с ног и хотя бы на мгновение оторвать от земли, а когда ему это удавалось, он вскидывал нашего борца себе на спину и, резко присев, перебрасывал его через голову, но, падая, Мор-Замба всякий раз ухитрялся извернуться в воздухе и приземлялся не на спину, а на живот, издавая короткий, но мучительный вскрик, нечто среднее между «ох» и «ух». Молодежь золо устремлялась на площадь, исполняя победный танец вокруг обоих соперников, с трудом переводивших дух, но старики, неспешно приблизившись к месту схватки, только качали головами и после короткого совещания объявляли, что рано еще решать, кто вышел победителем, и борьба возобновлялась.

Золо был гораздо старше Мор-Замбы и поэтому начал выдыхаться раньше; к середине дня его боевой задор заметно иссяк. Видно было, что его силы, казавшиеся неистощимыми, убывали, несмотря на ободряющие выкрики из толпы.

Только тут до нас дошло, что Мор-Замба и впрямь может одержать верх над этим чертовым силачом, чей напор поначалу поверг нас в такое отчаянье. Воодушевление переметнулось на нашу сторону: размахивая руками, вопя во все горло, выделывая сумасшедшие прыжки, мы без устали кружили вокруг места состязания. Мы катались в пыли, мы обмахивали ноги Мор-Замбы мухобойками, не замечая, что на его коже остаются от них резкие полосы. Мы так и не поняли толком, каким образом нашему борцу удалось одолеть своего грозного соперника: оба они одновременно пошатнулись, еще крепче сплели руки и застыли, пригнувшись, почти опустившись на четвереньки, упершись бедром в бедро и плечом в плечо, в том положении, которым обычно завершается очередной эпизод схватки. Однако дело этим не кончилось: внезапно мускулы их напряглись, лоснящиеся от пота тела снова сплелись, и на этот раз окончательно выдохшийся золо осел наземь, как продырявленный бурдюк; Мор-Замба одним толчком, почти без усилия, опрокинул его на спину, вспрыгнул ему на грудь и, не расслабляя мышц, судорожно стиснув зубы, прижал противника к земле. Лопатки золо погрузились в пыль, лицо его обжигали ослепительные лучи солнца, а все сородичи побежденного сгорали от стыда.

Отчаянье наших соседей, которые, впрочем, могли выставить против Мор-Замбы еще двух борцов, убедило нас, что вопреки нашим опасениям их команда не выбирала заранее никакой тактики, а просто-напросто выслала на поле своих лучших борцов. С их поражением участь наших хозяев была, можно сказать, решена, и дальнейшее состязание стало просто завершением жестокого ритуала.

Но мы не переставали опасаться какого-нибудь подвоха, и можно было представить себе наше напряжение, когда на следующее утро Мор-Замба схватился со своим третьим соперником на глазах у воинственного вождя золо, который на сей раз решил самолично присутствовать на состязании. Под грохот тамтамов и вопли зрителей, от которых содрогалась вся площадь, противники начали сближаться; когда они оказались на расстоянии, с которого уже можно было достать друг друга, они по всем правилам изготовились к бою, приподняв левое плечо и открыв подмышку, чтобы при случае захватить, словно клещами, правую руку соперника. У нас перехватило горло, мы затаили дыхание. Неужели нам удастся одержать верх? Неужели Мор-Замба, приблудный ребенок, человек без роду, без племени, чужак, станет творцом нашей победы?

Пригнувшись, широко расставив ноги и наклонив корпус, прижав щеку к щеке, борцы тем временем кружились в замысловатом танце, пробуя разные приемы захвата и туг же по доброй воле или под давлением противника отказываясь от них. Внезапно по телу Мор-Замбы прокатилась чудовищная дрожь, словно по спине удава, обожженного головешкой из костра; вырвавшись из объятий золо, он зажал его корпус в могучие тиски, и тот неистово забился у него в руках, брыкаясь и безуспешно стараясь высвободиться. Затем Мор-Замба легко оторвал его от земли и на вытянутых руках поднял в воздух, не обращая внимания на бешеное сопротивление противника, пытавшегося зацепиться ногой за его бедро. И тут наступила развязка. Мор-Замба с силой распрямился и швырнул противника наземь. Тот тяжко грохнулся на усыпанную песком площадь и, растянувшись во весь рост, остался лежать навзничь, выставив лицо под ослепительные лучи солнца.

В то время как наши друзья золо просто плакали с досады, мы, внезапно выйдя из оцепенения, бросились на середину площади, подхватили Мор-Замбу на руки и, торжествуя, понесли по кругу. Радость наша не поддавалась описанию. Вскоре и золо, люди здравомыслящие и отходчивые, присоединились к нашему безумному ликованию, не скрывая, что завидуют нам, и в особенности тому, кого мы без всякой задней мысли называли теперь «нашим чудом». По их словам выходило, что Мор-Замба непобедим и что ему ничего не стоит утереть нос своему четвертому сопернику, совсем еще мальчишке.