Мореход - Александр Белый

Чтобы как‑то взбодрить угрюмую Илану, я выхватил из ножен трофейный клинок, поднял вверх и, дурачась, воскликнул похвалу единственной богине, о которой знал:

— Эти жертвы посвящаю тебе, богиня–мать Иола!

В это время в лесу громко закричала и захлопала крыльями какая‑то птица, видать, я ее испугал. Илана заметно улыбнулась, а Фагор проводив глазами улетевшую птицу, посмотрел на меня каким‑то странным взглядом, в котором было и недоумение, и уважение одновременно.

— Тронулись, — сказал я, и инстинктивно сделал посыл лошади, даже не задумываясь, откуда во мне взялся этот самый инстинкт.

Между тем виртуальная и реальная практика конных прогулок, это две большие разницы. Несмотря на хорошую физическую подготовку, неплохую гимнастическую гибкость и растяжку мышц, седалищная группа к седлу была непривычной и слегка побаливала. Но, ничего, привыкнем.

Внимательно посматривая по сторонам, мы поднялись к длиннохвойным деревьям, и спешились. Здесь пришлось идти, удерживая лошадей в поводу. Тропа за объеденным дикими козами кустарником уходила вправо, и мы через ущелье попали на луг, куда прошлый раз так стремились попасть дикие козы.

— Илана, вы остаетесь здесь, расседлывайте лошадей, и оберегайте их от зверья, а я за транспортом.

— Угу, — тихо буркнула она.

— Илана! Ну‑ка взбодрись, иначе я тебя сейчас укушу!

— Что сделаешь? — угрюмое выражение на лице исчезло, и на меня взглянули широко распахнутые удивленные глаза.

— Натурально покусаю.

— Но ты же меня никогда раньше не кусал?! — в ее глазах появилось недоумение.

— Все в жизни когда‑нибудь делается в первый раз. Вот и думаю сейчас, надо бы тебя укусить за ухо и попробовать, это вкусно или нет?

— Чего? — ее недоумение сменилось улыбкой, затем, она рассмеялась, — Иди ты! Я поняла, что ты шутишь!

— Вот! Такая Илана мне больше нравится, — улыбнулся ей и полез на скалы к спасательной капсуле.

Когда Фагор увидел наше приземляющееся средство передвижения, он вначале впал в ступор, а затем, натурально свалился и обнял землю, уткнувшись в нее лбом. Нам с Иланой стоило больших трудов прекратить его уничижающее поведение, пока я на него не наорал. О! Такое мое обращение он понял сразу, после чего начал в капсулу грузить все вещи, правда, когда забрался внутрь, то втянул голову в плечи, и сидел тихо как мышь в детском фильме.

На пути возможного перехода хищников на луг, где мы оставили пастись лошадей, я выставил четыре «пугала». Теперь появилась уверенность, что ни хищники сюда не забредут, ни лошади не уйдут. А еще слили космический безвкусный реагент, под названием чистая вода и закачали из горного ручья полную емкость отличной воды, под названием свежая настоящая. После этого уже со спокойной совестью отправился на то самое плато, на которое приземлились впервые на этой планете.

В этот день мы еще успели пересмотреть все наши трофеи. Здесь были три сабли; три боевых и три небольших столовых ножа; три чехла с дротиками (по четыре штуки в каждом), которые носили на ремне через плечо и три доспеха с наручами и поножами. Фагор разобрал доспехи на пластины, а кожи выбросил, при этом увидев, как я своим охотничьим ножом строгаю это железо, с поклоном попросил его у меня и на всех пластинах накарябал какие‑то метки. Я так понял, что он маскировал их происхождение.

Если бы все это нам пришлось покупать у оружейников, то пришлось бы выложить минимум сорок пять зеолов, зато продать тем же оружейникам, Фагор говорит, можно где‑то за тридцать, не дороже.

Да, немалым интересным вещам он научился за свою жизнь. Кстати, потом он даже клейма на лошадях изменил.

На дороге напали на нас одни из самых доверенных людей экзарха, десятник и два бойца. Они служили в его охранной трилате, насчитывающей три десятка воинов, во главе с офицером — билоном. Эти сведения мы тоже узнали несколько позже, когда научились кое‑как изъясняться. Так вот, в кошельке у десятника насчитали пять зеолов, три зула (монета вполовину зеола), двенадцать солдов серебра, разными монетами, и горсть меди. В обоих кошельках рядовых воинов нашлось всего девять солдов и много россо (медные монеты), которых я и не считал.

Все эти ценности несомненно важны, но не менее важно то, что ко мне вернулась шкура горного льва. Поставив перед собой определенную цель, продавать ее больше не буду, она мне и самому пригодиться. А сам цезарх, видно, поспешил домой, оставив деньги на ее покупку доверенному человеку, а так же добавил достаточное количество людей, для решения скользкого вопроса. Только теперь исчезли без следа и люди, и деньги.

К вечеру все сильно устали, мы с Иланой даже не физически, а чисто психологически. О Фагоре не говорю, он сегодня один раз простился с жизнью, а потом был тяжело шокирован повторно, но уже в культурном плане. Однако, старикан оказался любознательным живчиком, и все эти удары судьбы выдержал с достоинством.

И вот, на следующий день, наконец, начались учебные будни. Конечно, был бы в нашем распоряжении обучающий комплекс, то весь процесс изучения незнакомого языка можно было бы завершить за двое суток. Это с учетом усвоения грамматики и письма.

Написать такую обучающую программу для выпускника общеобразовательного школьного курса любой планеты Содружества не составляет никакого труда. Тем более, что у меня есть когда‑то передранная из сети заготовка на пятьдесят пять тысяч наименований предметов, двести явлений и семьсот двадцать действий, с разбивкой слов по категориям, определяемым морфологическими и синтаксическими признаками.

Усердно занимаясь два дня хоровым повторением, зацепился глазами за шлем компьютерного симулятора. Он не дает полного погружения в виртуальную реальность, как обучающий комплекс, камера анабиоза или регкапсула, но как игрушка неплох. Тогда‑то я и посадил рядом с собой Фагора, открыл на мониторе компьютера заготовку программы для изучения незнакомых языков и начали перевод всех наименований, действий и их склонений.

Были там такие картинки, о которых он понятия не имел, например флаер или стеклянное зеркало, и было их очень много. Предметы развитой цивилизации мы вообще убрали, а зеркало обозвали так же, как и его бронзовый аналог. И наоборот, тысячу сто слов местной цивилизации пришлось добавить.

Старик выразительно говорил слово, а мы его повторяли и, когда оно соответствовало произношению, оставляли в базе данных компьютера. Затем, по очереди надевали шлем виртуального симулятора, и раз за разом прогоняли эту информацию через мозги, постоянно увеличивая скорость ее восприятия. Таким образом, мы прозанимались шестнадцать дней, и если уже через докаду нашим успехам старик был удивлен, услышав что‑то типа «моя твоя понимай», то к концу второй, нашим разговорным языком, умением писать, читать и считать, он был поражен. А в отношении Иланы вообще заявил, что она разговаривает слишком правильно, даже лучше, чем он. Лично я этому не удивляюсь, с ее‑то ментальными способностями.

На этом наши языковые познания не закончились. Как выяснилось, Фагор хорошо знал язык ахемени, на котором разговаривал народ соседней империи, а так же язык восточного народа хинди. С ними мы повторили аналогичную процедуру, правда, затратили на каждый всего по одной докаде. Не скажу, что изучили их хорошо, но считаю, что приемлемо, по крайней мере, бегло разговаривать могли.

Фагор не умел готовить вообще, этим вопросом у нас озаботилась Илана и, нужно сказать, у нее получалось неплохо. Зато знал он об устройстве этого мира очень много, мне кажется, обычный раб столько знать не может. Впрочем, занимаясь всю жизнь деловой перепиской своего хозяина, его сопровождением в поездках, а так же обучением детей, ничего в этом удивительного нет.

Итак, планета, на которой нам отныне предстоит жить, называется Леда, что в переводе с полузабытого древнепарсийского языка значит грунт или земля. Страна нашего нынешнего обитания называется Парсия, и является одной из трех самых могущественных империй этого мира. Её юг и юго–запад омывается водами двух океанов, на северо–западе граничит с двумя царствами, Стартой и Лагоном. Они являются буферными территориями между Парсией и часто оспаривающей первенство империей Ахеменида, с которой все же имеется общая граница по хребту Карийских гор.

Северные земли империи граничат с тиранией Хардлинг и двумя внутренними морями, связанными между собой проливом. Дальше, от Северного моря до Южного океана, через весь материк шла высокая горная гряда, которая в пределах территории Парсии имела немало изломов и вполне проходимых перевалов, ведущих в бескрайние степи кочевников и восточные царства. Именно там, на дальнем востоке держала под контролем весь регион третья могущественная империя с тысячелетней историей — Хиндан.

Огромные территории, не менее трети континента, покрытые могучими лесами, реками и озерами, были мало изучены и для сильных мира сего из‑за сурового климата непривлекательны. Те первооткрыватели–купцы там побывавшие, встречали кое–где в глубинах лесов небольшие племена дикарей, которые объединяют разбросанные по чаще родовые поселения из крытых камышом полуземлянок. И еще говорят, что зимой там выпадает пушистый лед, а чтобы не умереть от холода, люди одеваются в звериные шкуры.