Притяжение - Ванесса Бук

Вечером, 4 июля, когда я вернулся с ужина от Стефана, я решил, что ей, чтобы справиться с зависимостью, нужно что-то большее, чем молитвы. У меня сердце сжимается при воспоминании, как этим утром она, шатаясь словно зомби, садилась в такси. Я чувствую вину за то, что оставил ее одну, но мое присутствие не помогает. На самом деле, я начинаю думать, что отчасти, я был для нее отговоркой. Причиной, чтобы не вставать по утрам и не начинать жизнь сначала. Я всегда был рядом, чтобы расхлебывать то, что она натворила, но я понял, что никогда не позволял ей сделать что-либо самой, потому что не верил, что она была достаточно сильной.

Я и сейчас иногда так думаю. Не могу не задаваться вопросом, сколько еще она протянет, нанося вред организму своим пьянством. Мне на всю жизнь хватит тех четырех лет, на протяжении которых я наблюдал за ее саморазрушением. Печально, но все это время она только еще больше цеплялась за прошлое вместо того, чтобы двигаться дальше. Встреча со Стефаном заставила меня понять, как ужасно я себя чувствовал из-за этого. Между ним и мной еще не все так радужно и сладко, но я продвигаюсь шаг за шагом.

Звонок моего сотового отвлекает меня от моих мыслей, когда я направляюсь к месту своей конечной остановки. Я чертыхаюсь себе под нос, когда на экране телефона высвечивается номер реабилитационного центра Магнолия. Черт. Что случилось?

Изначально моя мама поехала в этот центр не по своей воли. Только в метро я сказал ей, куда мы направляемся. Она очень разозлилась, что я выманил ее на улицу, пообещав купить бутылку спиртного, но я знал, что будет нелегко заставить ее поехать.

Тихий голос моей матери обращается ко мне сквозь прерывающуюся связь, которая то пропадает, то появляется, пока я сажусь в поезд.

— Тристан, мне здесь не нравится. Я хочу уехать, — плачет она в телефон.

Не знаю, как ей удалось позвонить мне, когда в центре мне строго заявили, что личные телефонные звонки разрешаются только три раза в неделю. Я не собираюсь задумываться о размере долга, в который влезет моя мама после этого. На самом деле, я удивился, что центр предложил возможность планировать ежемесячные платежи. Я оставил им номер своей единственной кредитной карты, надеясь, что, если возьму еще несколько заказов на картины, я смогу заплатить за ее лечение.

— Мама, мы договорились, что ты попробуешь. Ради себя.

— Но мне страшно. У меня голова болит. Все болит.

— Все будет хорошо.

— Почему я не могу остаться с тобой в квартире?

Я не говорю ей, что я забрал несколько вещей из нашей квартиры с собой и дал управляющему уведомление за тридцать дней. Так или иначе мы вытащим ее из этой дыры. Этот центр только первый шаг.

—Ты обещаешь, что не бросишь меня тут одну? — спрашивает она.

— Я вернусь через две недели.

Разговор с ней прерывается до того, как я успеваю сказать ей, что она останется там дольше. В регистратуре мне сказали, что возможно ей потребуется оставаться там от шестидесяти до девяносто дней, прежде чем они переведут ее в жилой комплекс для бросивших пить. Тяжело представить, как я буду находится так долго вдалеке от нее, но это к лучшему. По крайней мере, я продолжаю твердить себе это, чтобы заглушить чувство вины, которое испытываю.

Глава 13

ЭМИЛИ

Странно, как Тристан легко вернулся в нашу жизнь. Словно недостающий элемент пазла, который ждал, чтобы его нашли. Это такая благодать видеть его каждый день, даже если мне не всегда удается поговорить с ним. По утрам, я просыпаюсь, и он здесь, читает или рисует в саду. По вечерам, сидя за ужином, я осторожно наблюдаю, как он тщательно пережевывает разнообразную еду со своей тарелки. Он смакует каждый кусочек, словно это его последняя еда. Когда я сплю, я мечтаю о нем. И в моих снах он касается моей кожи нежными круговыми движениями. В моих снах мое тело становится его пустым полотном, ожидающим, что он оживит его.

— Ты собираешься стоять там и глазеть на меня весь день?

Тристан обращается ко мне строгим голосом, вырывая меня из задумчивости. Я краснею, когда он перестает рисовать и с любопытством смотрит на меня. Я стараюсь наслаждаться временем, которое провожу с ним, чтобы сохранить его в своих воспоминаниях. Каждый раз, когда я в школе, то не могу перестать волноваться, что он опять уедет. Он сказал моему отцу, что временно поживет с нами, пока не встанет на ноги, но пока он ничего не говорил об отъезде.

— Как дела в школе? — спрашивает он, не обращая внимание на мое молчание.

— Все нормально.

Я выхожу в мамин сад и сажусь рядом с искусственным водопадом. Тристан неподвижно сидит у массива роз и медленно погружает свою кисть в маленькую крышечку с зеленой краской. Он обводит кистью контуры лозы, изображенной в виде эскиза на обложке его книги, почти придавая им 3D вид.

— Надеюсь, это не одна из папиных книг, — улыбаюсь я. — Не позволяй ему поймать тебя, потому что он будет изводить тебя упреками до конца жизни.

— Эта моя книга, — усмехается он и продолжает обводить.

— Что ты рисуешь?

— В основном цветы. Это хорошая практика.

Он протягивает мне книгу в кожаном переплете, и я медленно рассматриваю рисунки, изображенные на обложке. Они прекрасны. Я переворачиваю книгу и изучаю корешок, сразу же узнав имя автора. Байрон. Он сохранил ту книгу, которую когда-то читал мне перед сном? Вид ее потрепанных уголков согревает мне душу. Похоже, что она знавала лучшие времена.

— Это та же книга?

— Да, — говорит он. — Я забрал ее на память.

Я улыбаюсь его признанию. Приятно осознавать, что не одна я страдала. Я стала спать в его комнате, после того, как он уехал. Мне хотелось сохранить его запах и закутаться в нем. Через несколько месяцев его запах исчез полностью. Николас перестал о нем говорить. Александр не упоминал о его странном отъезде, и мой отец полностью избегал разговоров о нем или его матери. Единственным человеком, кто иногда вспоминал о нем, была моя мать.

— У тебя много воспоминаний о нас?

— В основном о тебе, — бормочет он. — И несколько, связанных с Ником.

— Вы, ребята, все время играли на чердаке. Помню, Ник никогда не хотел, чтобы я играла с вами, мальчиками.

— Потому что ты овладевала всем вниманием.

— Чьим?

— Моим.

Не хочу казаться такой эмоционально зависимой, но это правда. Я дорожила каждым мгновением, проведенным с ним.

— Говоря о Нике, сегодня вечером я иду с ним на вечеринку, поэтому мы, возможно, вернемся поздно. Я знаю, что ты просила помочь тебе с каким-то арт-проектом, ты не будешь против, если мы перенесем это на завтра?