Спэнсер Коэн. Книга 1 (ЛП) - Уолкер Н. Р.

— Звучит здорово.

Он хмыкнул.

— Если под «здорово» имеется в виду «адски скучно», тогда ты прав.

Он понятия не имел, насколько приятно звучали слова «семейный обед». Он долго разглядывал меня, затем положил обложку альбома на проигрыватель.

— Вставай, — произнес он, поднимаясь. — Пойдем.

Я медленно закрыл ноутбук.

— И куда именно мы собираемся?

— Ты купишь мне мой первый альбом Джеффа Бакли.

Я усмехнулся.

— Н — да?

— Да. Если только не хочешь отдать этот. — Он указал на проигрыватель.

— Черта с два. Он мой любимый.

— Так я и думал, — изрек он, двигая в сторону двери, обернулся — я все еще не шевелился — и хлопнул в ладоши. — Проснись, Спэнсер.

— Хорошо, — сказал я, беря кошелек и ключи. Из холодильника достал две бутылки воды и, выходя за дверь, вручил одну ему. — Ты всегда такой напористый?

Он рассмеялся, маленькие морщинки проявились в уголках глаз, а солнце согревало его кожу. Он спустился по лестнице и ждал меня внизу. Наверное, не был уверен, в каком направлении идти. Большим пальцем я указал на намертво запертую дверь салона.

— Снаружи в салон не попасть, поэтому нас придется обойти вокруг, — кивнул я в сторону угла дома, и мы бок о бок зашагали в удобном темпе.

— Полагаю, где — то поблизости должен быть музыкальный магазин, — сказал он, как только мы приблизились к улице.

— Несколько, — ответил я ему. — Ты хочешь компакт — диск или пластинку? Я мог бы просто скачать его тебе, так даже проще.

— Разумеется, пластинку.

— У тебя есть проигрыватель?

— Нет. Но придется купить. Представляю, как слушаю джаз и блюз с винила. Невероятно.

Я усмехнулся.

— Я создал монстра!

— Нельзя включать классический альбом любителю музыки и рассчитывать, что он не захочет такой же.

Я хмыкнул.

— Правда.

Мы прошли два квартала, не прекращая перебрасываться шуточками. Мы болтали, размахивали руками, что — то объясняя, что мне показалось довольно милым, и, не сомневаюсь, я не прекращал улыбаться с момента выхода из дома. Мы выкинули пустые бутылки в мусорную корзину, я провел его по переулку и остановился перед входной дверью музыкального магазина.

— Пока мы не вошли, ты должен мне пообещать.

Он внезапно стал серьезным.

— Что?

— Это особенное место, а посему, должно оставаться тайной.

— Посему?

— Это слово.

— Им уже лет двести никто не пользуется.

— Не правда. Я только что использовал.

Он хихикнул.

— Ладно, в общем, я не имею права никому рассказывать, что был здесь?

— Нет. Как про Вегас.

— Типа «Все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе»? Серьезно?

— Да, серьезно, — кивнул я. — Место слишком крутое, чтоб популяризировать его.

— Разве это не убыточно для бизнеса?

— Возможно. Но тут олдскульная независимость. Мне думается, владелец был серфером, курит травку, начиная с шестидесятых годов, и борется с корпорациями, хотя я и не спрашивал его. В общем, если люди узнают об этом месте, оно станет мейнстримом. И испортится.

Он насупился.

— Тогда это не Вегас. А «Бойцовский клуб».

Я расхохотался и поклонился.

— Что ж, Кузнечик, Термин, которым обычно называют неопытных новичков, ты прошел тест. Можешь войти. — Он просиял, а я со смешком распахнул дверь.

Он шагнул внутрь.

— Ничего себе.

Музыкальный магазин воздавал должное семидесятым. Вместо неоновых огней и мерцающих цифровых экранов на стенах висели постеры различных групп и винтажные футболки. И много — много рядов виниловых пластинок.

— Круто, да?

Он медленно кивнул и, все еще глядя на ряды альбомов, спросил:

— С чего мне начать?

— Сюда, — сказал я, проводя его к секции фолка. — Они классифицируются по жанру, потом по алфавиту. — Я нашел секцию «Б». — Вот. Джефф Бакли.

Он просмотрел несколько обложек.

— И какой мне понравится? — осведомился он, больше у себя, чем у меня.

— «Концерт в Сини», — ответил я ему. — Он исполнял каверы на Билли Холидей и Нину Симоне. Ты полюбишь его.

Я пробежался по обложкам, а когда поднял взгляд, он таращился на меня. В смысле мы стояли плечом к плечу, копались в винтажных записях, и он таращился прямо на меня.

— Что?

Он быстро вернулся к пластинкам.

— Ничего. — Он покачал головой. — Можешь посмотреть. Я… поищу проигрыватель, — пробормотал он настолько тихо, что я едва разобрал слова. И ушел искать плеер и вертушки.

Странно. Но я прикинул, что мы не так уж близко знакомы, чтоб можно было определить странное поведение. Я нашел нужный альбом и вынул из обложки. Винил вроде не был царапанным, поэтому, улыбнувшись, я спрятал пластинку обратно и прошел к Эндрю.

— Нашел, — сообщил я ему.

— О, классно. Спасибо, — сказал он, явно сосредоточенный на проигрывателях, потому что на меня не посмотрел. — Какой их этих, как думаешь?

В отличие от моего огромного ящика эти были настольными устройствами. Казалось, он не мог выбрать между двумя.

— Думаю, черный. У него встроенные динамики, — пояснил я ему. — И он сочетается с рамками на стене и роялем.

Он улыбнулся.

— Правда.

— А теперь, — проговорил я, озираясь. — Будет справедливо, если ты выберешь альбом для меня.

Он огляделся вокруг и моргнул.

— Ой.

— Не то, чтоб понравилось бы мне, а то, что ты выбрал бы для себя.

Он направился в джаз — секцию, пролистал обложки, корча рожицы от некоторых, хмурясь от других, а от третьих вообще испытав отвращение. Но потом вытащил запись, прочитал список композиций и улыбнулся. Поднял, чтоб мне было видно. Он назывался «Джаз на рояле: Фанк и Фьюжн». Я, мягко говоря, был удивлен.

— Обложка словно к ужасному порнофильму семидесятых.

Он рассмеялся и быстро осмотрелся, не слышал ли кто мои слова.

— Ну, да, обложка не очень, но песни очень даже.

Он передал мне пластинку, я прочитал названия композиций и имена артистов, о которых сроду не слышал.

— Ты бы это слушал? — спросил я.

— Определенно.

— «Джаз на рояле: Фанк и Фьюжн»?

Он прыснул.

— Не критикуй, пока не услышал.

Я выдохнул, надувая щеки.

— Окей, ты начальник.

Я понес альбомы к стойке, и стоявший там парень одобрительно кивнул. А его громадный афро даже не шевельнулся.

— Превосходный выбор, — сказал он, глядя на вариант Эндрю.

— Видал? — воскликнул Эндрю, пихнув меня локтем. — Говорил же — отличный альбом.

Я закатил глаза, а потом обратился к парню за стойкой:

— И черный проигрыватель, спасибо.

Эндрю достал кошелек, но я уже передал продавцу свою карту.

— Я оплачу.

— Ты не можешь! — возразил Эндрю.

— Только что смог, — ответил я, хотя понятия не имел, зачем. Но это казалось правильным. Кассир завершил продажу, вернул мне карту, а я вручил Эндрю записи. — Можешь понести, — обратился я к нему, взяв проигрыватель.

Половину пути до моего дома он пребывал в молчании.

— Не верится, что ты это сделал, — сказал он.

— Да ничего особенного, — ответил я.

По непонятной мне причине он поморщился, а когда мы дошли до тату — салона, остановился.

— Спасибо, — сказал он, коснувшись рукой двери. — Это очень мило, и мне не хотелось показаться неблагодарным.

— Ты и не показался неблагодарным, — успокоил я его. — Больше походило на шок из — за того, что кто — то что — то для тебя сделал.

Он прикусил губу.

— Никто такого не делал.

— Мне реально нужно пообщаться с этим твоим Эли, — пошутил я. — Вопиющее безобразие.

Не произнеся больше ни слова, он толкнул дверь и придержал ее для меня. Я кивнул ему:

— Спасибо, милостивый государь. — Он закатил глаза.

— Эй, а вот и они, — крикнул Эмилио. Он стоял, склонившись над стойкой, с ручкой в руке и что — то вытворял с калькой. Он выпрямился и потянулся. — Чего это там у вас?

— Проигрыватель, — сказал я. — У Эндрю не было.

Эндрю держал пластинки так, словно они были щитом.