Просто судьба - БАРБАРА КАРТЛЕНД

Она обернулась к молодому человеку, наблюдавшему за ней.

— У меня есть идея, которую мне хотелось бы проверить. Не подсадите ли вы меня в седло?

Он широко открыл глаза от изумления, глядя на нее.

— Вы действительно собираетесь справиться с подобным конем? Вы же видели, что он только что сотворил со мной!

— Я думаю, что он вел себя так потому, что вы мужчина.

— Почему вы так решили? Глядя на вас, трудно предположить, что вы можете по-настоящему разбираться в лошадях!

Тут Мена расхохоталась.

— Подсадите меня! — решительно потребовала она.

— Я не буду отвечать, если вы свернете себе шею!

— Под мою ответственность.

Медленно и, как ей показалось, неохотно молодой человек подсадил ее в седло.

Она чувствовала, что он нервничает, поскольку уверен, что жеребец непременно сбросит ее.

Она взяла в руки поводья и очень мягко произнесла:

— Ну, давай, давай немного покатаемся. Нет никакой спешки, и я знаю, что ты можешь быть хорошим мальчиком, если захочешь.

Жеребец навострил уши, как будто прислушиваясь к звукам ее голоса.

Затем она не спеша направила коня на середину загона, как раз между препятствиями.

Покрытие в загоне было мягким и ровным. Они добрались до противоположного края загона, и она повернула коня назад.

Мужчина, который сначала старался не отставать от них, чтобы быть рядом и помочь ей, если она упадет, остановился.

Теперь она направила коня к нему.

Подъехав, Мена соскочила на землю, прежде чем он успел помочь ей.

Она приласкала жеребца, поблагодарив его за хорошую прогулку.

Затем взглянула на молодого человека, который не спускал глаз с них обоих.

— Ну, вот вам и ответ, — сказала она. — Он тоскует по своей хозяйке и сердится на вас уже просто потому, что вы — мужчина и заняли ее место.

— Я ошибался, — произнес незнакомец. — Я думал, что вы богиня, но теперь я вижу, что вы колдунья!

— Надеюсь, добрая! — отпарировала Мена. — Но мне надо признаться, что когда-то отец рассказывал мне о том, что у него был конь, который никогда не позволял мужчине оседлать его.

— Я тоже когда-то слышал подобное, и мне хотелось бы узнать об этом подробнее. Но сначала мне надо отвести Завоевателя в конюшню.

— Может, лучше я сделаю это за вас, — предложила Мена.

Она все еще не выпустила поводья.

Они двинулись в сторону того края загона, за которым, как она уже поняла, начинались конюшни.

Но тут впереди, как раз на их пути, она заметила конюхов, снующих по своим делам, и ей пришло в голову, что было бы ошибкой показываться им.

Она остановилась.

— Я лучше подожду вас здесь, — сказала она.

— Но почему? — спросил ее спутник. — Мне хотелось показать вам других лошадей.

— Я с большим удовольствием взгляну на них, но, возможно, в другое время, когда здесь не будет столько… людей…

— Тогда подождите меня, я скоро вернусь.

Он взял у нее уздечку, и конь тотчас задрал голову. Казалось, он негодует, что рядом с ним опять оказался мужчина.

«Я все-таки права, — подумала Мена, наблюдая, как они направляются в конюшню. — Завоеватель отстаивает свои права».

Как бы ей хотелось рассказать о своем открытии отцу.

Ему бы все это было так интересно!

С тех пор как отца не стало, ей совсем не с кем было говорить о лошадях.

Чтобы ее не могли заметить, она отошла немного назад, к саду.

Она размышляла о том, что нет ничего лучше, чем прыгать через барьеры на всем скаку.

Молодой человек появился раньше, чем она ожидала.

Видимо, он передал жеребца кому-нибудь из конюхов.

— Что ж, — заговорил он, — вам многое надо рассказать мне, и я думаю, где бы мы могли спокойно поговорить.

Мена колебалась. Потом осторожно спросила:

— А есть такое место, которое нельзя бы было увидеть из окон замка?

— Да, конечно, — ответил он, — но почему такая секретность? Или вы и в самом деле богиня, которая только что спустилась с Олимпа, чтобы посеять смуту среди людей?

Мена рассмеялась, и смех ее был очень мелодичным.

— Откуда у вас такие познания о греках? — спросила она.

— Совсем недавно мне довелось побывать в Греции, — ответил он, — но вообще-то ваш вопрос кажется мне немного обидным.

Мена зарделась.

Когда она от смущения отвела взгляд, он рассмеялся, чтобы успокоить ее.

Немного помолчав, он все-таки сказал:

— Мне хотелось бы услышать ответ.

— Я подумала, что вы… возможно, вы здесь… чтобы… объезжать лошадей, — нерешительно произнесла она.

— Именно этим я и занимаюсь, — подтвердил он ее догадку, — а теперь вы скажите, кто вы.

— Я… я — компаньонка госпожи Мэнсфорд.

— Компаньонка?! — почему-то опешил он. Затем, уже другим тоном, спросил:

— Мэнсфорд! Имеет ли она какое-нибудь отношение к Лайонелу Мэнсфорду, тому, чьи замечательные работы печатались в Географическом журнале?

Мена даже вскрикнула:

— Вы читали их?

— Я полагаю, что это самое лучшее описание Древней Греции, которое я когда-либо читал в своей жизни, — ответил он.

— Я так рада слышать это. Я знаю…

Мена остановилась.

Она чуть было не произнесла: «Папа был бы в восторге», но вовремя вспомнила, за кого она себя выдает здесь.

Немного неуклюже она выкрутилась:

— Я… Мне кажется, мистер Мэнсфорд пришел бы в восторг от ваших слов. Это был муж госпожи Мэнсфорд, но он скончался вот уже больше года назад.

— Скончался? — воскликнул ее собеседник. — А я даже не знал об этом! Это большая потеря.

Мена перевела дыхание.

Она всегда считала, что серия статей по классической Греции, написанных отцом для Географического журнала, была лучшим из его творений.

— Папа, вы должны написать книгу, — не раз говорила она ему.

— Возможно, когда-нибудь я займусь этим, — уклончиво отвечал отец.

На самом деле он лишь делал записи о том, что видел, и писал только ради удовольствия.

— Именно чтение этих статей, — продолжил ее спутник, — вызвало мое решение посетить Грецию, и они оказали мне неоценимую помощь в понимании того, что там можно увидеть и сейчас.

— Я тоже очень люблю эти статьи. Незаметно для нее они прошли в ту часть парка, которая не просматривалась из окон замка.

У камней, с небольшой скалы низвергался маленький водопад. Он сбегал в ручей, огибавший другую часть парка и устремлявшийся дальше к озеру.

У водопада была каменная скамья.

Мена посмотрела на поток воды, льющийся между какими-то странными растениями, видимо, привезенными откуда-то из заморских стран, и села на скамейку.