Третий источник - Дмитрий Кравцов

— Нормально не поцарапался. А что же ты, сучок дранный, мне малютку поломал? — припомнил он.

— Так ведь ковра у тебя нет — вот и получилось. Мы ж со Светкой не в петушином весе, понимать надо. Матрас я заклеил, а вот основа… Не бжи, Родригес, я тебе с какого-нибудь рейда новую принесу. А может и ковер заодно.

— Ты добрый, Серега. — С Кротом Толяныч дружил аж с четырех лет и имел возможность оценить, каков из него добытчик. Отличный!

Они посидели немного, маханули еще по одной за дружбу, и Серега сказал, что пора собираться. Тем более, что Мурзик любил точность. Не очень-то это характерно для цыгана, но такой вот он, Мурзик.

3

— Вай мэ! Какие гости! — Мурзик ослепил друзей золотой улыбкой в тридцать две коронки. — Женщина, выйди сюда!

— Позолоти ручку, красавчик, всю правду тебе скажу… — В прихожую с улыбкой вплыла теть Маша, и стало гораздо светлее пропорционально количеству наличного золота. Шелковая пижама с драконами издавала шуршание, словно опавшие листья в осенней Битце. Первым в ее объятия угодил Крот. — Хотя тебе, кобель, и говорить нечего. И так вижу, что жену спровадил.

— Да за что же ты меня так не любишь, теть Маш! — Притворно залебезил Серега.

— А за что мне тебя любить? Пусть тебя девки любят, а жена ничего не видит. Все-то ты, кобелина, не нагуляешься никак. Вот соберусь к матери твоей в гости — все ей расскажу!

Тем временем Мурзик обнял Толяныча за плечи:

— Ай, гость дорогой, вспомнил-таки старика. Ну, здоров, мужик, здоров! — конечно Мурзик преувеличивал свою старость. В свои пятьдесят шесть он еще вполне мог и мешки с цементом потягать, и девчонку окрутить, да и проплясать всю ночь мог наверняка.

Толяныч почувствовал легкий укол совести:

— Здравствуй Саша, удачи твоим делам и мира дому.

— Здравствуй, красавчик. — Тетя Маша поцеловала Толяныча в щеку и как-то странно глянула. — Все гуляешь, молодой-красивый?

— Погадаешь, теть Маш?

— Там посмотрим… — В ее голосе просквозила легкая тень неуверенности, но Толяныч не обратил на это ни малейшего внимания. Все списывала довольно долгая разлука, да и времена нынче изменились.

— Проходите, проходите! — Позвал Саша, и они прошли в гостиную.

Всякий раз, попадая к Мурзику, Толяныч испытывал легкий шок, ибо травмировались все его чувства сразу. Дело в том, что в доме у него постоянно толклась куча народу — родственники, подельщики, гости, дети, собаки — короче табор под крышей. Не хватало только лошадей. Но и дом был необычен: всей общиной купили по две смежных квартиры в двух соседних подъездах и перепланировали. Получился огромный зал и с десяток небольших комнат, не считая подсобных помещений и два отдельных выхода, но бардак, гам, а главное — запах, были воистину сногсшибательны. И хозяином был Саша Мурзанов, барон по праву и рождению.

Стол уже стоял накрытый в дальней комнате. Жили цыгане широко, но по походному — все готовое, все в вакууме и фольге, знай в микроволновку подбрасывай. Тут же налетели детишки, попрошайничая, а то и норовя залезть в карман, так что ухо приходилось держать востро.

— Ащэн, ащэн! — гаркнул Саша. — Пошли вон или выпорю всех!

Сели за стол…

Через час, наевшись и еще слегка поддав, друзья повели неспешную беседу за жизнь. Расчувствовавшись, Мурзик обнял Толяныча:

— А помнишь Риту, дорогой? Ай, какая была, как тебя любила! Эх…

— Почему была?

— Замуж вышла — далеко нынче живет. В Запорожье.

— Что ж сюда не взял?

— Муж — пустышка! — Он ругнулся, глядя на Толяныча замаслившимися глазами. — Эх, тебе бы все отдал — дело, связи, деньги… А этому не могу! Да ладно. Лучше я вам других покажу! Эй, женщина, веди сюда! Может, выберешь кого. — Мурзик хитро подмигнул Толянычу.

Тетя Маша вошла вместе с двумя тонкими девушками.

— Что, хороши?

— Да… — Они действительно были хороши, две самые младшие мурзиковы дочки. Черноволосые, гибкие и огненоглазые. А выпитое делало их еще привлекательнее. — А остальных, что же, уже выдал всех?

— А ты думал, тебя ждать будут, когда сподобишься объявиться? — детей у Саши было шестеро, и все девочки.

Мурзик ткнул Толяныча под ребра, мотнул головой на Крота. Толяныч посмотрел: Серега весь подобрался, казалось, сейчас выпустит когти вопреки декларированным им же самим предпочтениям по женской части.

Постепенно Толяныч почувствовал, что неотвратимо погружается в пучину веселья — пошли тосты, песни и прочие непременные атрибуты разворачивающегося застолья. Сам он спел «Седину», любимую песню Мурзика, и собирался уже попросить тетю Машу погадать, но Фантик напомнил, что пора бы Матрену покормить. Толяныч посмотрел на часы и со скрипом выбрался из-за стола, пообещав вернуться через полчаса.

Возвращался Толяныч, как на крыльях, и настроение было вполне благодушное. Алкоголь — все же отличный растворитель проблем — заставил вчерашнее окончательно отпустить, размыться, стать совсем уж нереальными. Толяныч вдыхал уже по-летнему теплый воздух и просто балдел. Сегодняшний хмель оказался не в пример прочим — легкий, радостный. Так, не хмель, а хмелек. Вот что значит начинать день шампанским. Правда крошечная заноза все ж зазудела где-то в самом уголке сознания, стоило остаться один на один с самим собой. Даже не заноза, а ранка после ее извлечения. Вернее, обнуления. Плевое дело!

«А почему бы не взглянуть на этот дом девятнадцать поближе? Клин клином вышибается.»

Необходимость окончательно убрать саднящую отметину и невесть откуда взявшийся азарт сыщика, похожий на нетерпение идущего по следу сеттера, заставили Толяныча изменить направление, и он свернул во двор дома номер девятнадцать, все еще пребывая в радушном настроении. Тут же судьба щелкнула его по носу: у крайнего подъезда обнаружился «Полтинник», и Толяныч, слегка обалделый, еще не веря в свое несчастное везение, подошел к нему вплотную. Похоже, тот самый. Цвет мокрого асфальта — это не примета конечно, но эта модель достаточно дорогая и не самая распространенная. В своем микрорайоне Толяныч до этого «Полтинников» вовсе не видел.

Захотелось немедленно дать задний ход. Честно говоря, он не то чтобы испугался, но некую жуть ощутил, тем более, что уже стемнело, а во дворе ни души. Что-то такое, сродни дурному предчувствию, давило на сердце, заставляло зыркать по сторонам. От близкого леса тянуло росой.

— Але, малый, че надо? — неожиданно послышалось сзади, и Толяныч чуть не подпрыгнул, уже ожидавший, но не готовый к такой быстрой реализации предчувствий.