Не бойтесь свободы - Василий Калужанин

Диалог Тысяча Четырнадцатый

5 марта 1986 года. Москва. Кремль.

Сауна имени М.И.Калинина. По верхней

полке ходит лысый писатель и

корректирует список делегатов с

правом посещения Дворца Съездов. На

полу сидит лимитчик с Урала. Левой

рукой он прикрывает татуировку:

"Пионер - всем ребятам пример",

правой чешет сибирскую грудь. На

сибиряке желтые кальсоны и кепка из

музея революции, в руках - глобус. С

полки на полку в поисках своего места

мечется улыбчивый премьер-министр.

МИХАИЛ. Ну, слава богу, съезд провели. Можно и первые итоги подвести. БОРИС. Подводить-то особенно нечего. Кунаев как был в Политбюро так и остался. Долгих с Демичевым как сидели, так и сидят. Даже Зимянина турнуть не смогли. МИХАИЛ. Не гони лошадей, Борис, всему свое время. Кунаев - крепкий орешек. Если бы мы его шуганули, он бы Алиева заложил, а от Нейдара цепочка такая тянется, что не приведи господь. А Зимянина Кузьмич попросил оставить на годик. Зачем он тебе, Егор? ЕГОР. Мне кажется, что он от меня что-то скрывает. Вот я и хочу дознаться, где. МИХАИЛ. Что-нибудь ценное? ЕГОР. Спинным мозгом чую, что в нашей идеологии какого-то звена не хватает. А куда он его спрятал, ума не приложу. БОРИС. Какого звена? ЕГОР. Ты не поймешь. МИХАИЛ. Ну мне тогда объясни. ЕГОР. Я его как-то раз спросил: почему, когда Петербург в Петроград переименовали, все организации поменяли вывески, стали петроградскими, а социал-демократы нет - как был петербургский комитет РСДРП, так и остался петербургским? МИХАИЛ. Интересно, почему? И что он тебе ответил? ЕГОР. А ничего! Сказал что-то невнятное про завещание Ильича. МИХАИЛ. Завещание гораздо позднее было. ЕГОР. То-то и оно. Значит, было еще одно завещание. Его нам и не хватает. От этого и неувязки: шутка ли, за 69 лет Мороко по производству огурцов догнать не можем. МИХАИЛ. Ты лучше об огурцах не думай, а то свихнешся. Я раньше тоже думал: как же так комбайнов в три раза больше, чем крестьян, а техники на селе все равно не хватает. Потом понял, что думать об этом нельзя, потому что все равно ничего не придумаешь. Помнишь в Тютчева: умом Россию не понять. Россию можно только драть. ЕГОР. Не помню, я троцкистов по фамилиям не различаю. МИХАИЛ. Ленин его очень любил на ночь читать. А про огурцы забудь. ЕГОР. Завещание это никак из ума не идет. БОРИС. Ротозеи, такой документ потеряли. Без ленинского конспекта работать не буду. ЕГОР. Борис, ты не прав. Работать придется, несмотря ни на что. БОРИС. А чего же делать, когда не знаешь, что делать? ЕГОР. А ты думай, думай, дерзай. БОРИС. Думать должны центристы, терзают, как правило, правые, а я левый, мое дело заодно с народом быть. А народ работать не хочет. МИХАИЛ. Опять не хочет? Они же мне обещали. А ты, премьер, чего улыбаешься? У нас тут говорить положено, свои соображения высказывать, а ты, уже скоро год, ни одного слова не проронил. РЫЖКОВ. Не знаю, что и сказать, Михаил Сергеевич. Одного послушаю - все правильно. Другого послушаю - еще более правильно. А они меж собой еще спорят. Оторопь берет: вроде одно и то же говорят, а спорят. МИХАИЛ. Привыкай, нюансы учись различать. Это тебе не на Уралмаше: право руля, лево руля, от винта. А улыбаться брось. Такое впечатление, что ты всегда всем доволен. РЫЖКОВ. Это меня во время первоапрельской революции контузило. Когда вы пошутили, что я буду Председателем Совета Министров, я здорово расхохотался, помните. А Ментешашвили мне в это время Указ о назначении показал. С тех пор улыбка на лице и застыла. МИХАИЛ. Помню, помню. Что я тебе могу посоветовать, думай о чем-нибудь грустном, о нашем народном хозяйстве, например, смотришь - улыбка и пройдет. РЫЖКОВ. Пробовал - не проходит. МИХАИЛ. Значит, надо еще о более грустном. РЫЖКОВ. Да уж куда грустнее. Я последнее время постоянно думаю о том, где мы вас хоронить будем, и все равно не помагает. МИХАИЛ. Интересные мысли. И где же ты решил меня хоронить? РЫЖКОВ. В могиле Неизвестного Комбайнера. МИХАИЛ. Издеваешься?! РЫЖКОВ. Ну что вы, наоборот. Я так рассуждал: народ наш в своих привязанностях очень непостоянен и имеет огромную тягу к перетаскиванию покойников с места на место. Тем более сейчас, когда его из правды-матки за уши не вытянешь. Не далек час, когда кремлевское захоронение перенесут на Куликово поле, а там ищи свищи. Вот я и подумал, что сегодня самое надежное место для верного Ленинца это могила неизвестного рабочего, колхозника, шахтера и тому подобное. По крайней мере, покой будет гарантирован. До перезахоронения неизвестных народ еще долго не дорастет. МИХАИЛ. Логично. А Егора Кузмича, где? РЫЖКОВ. В центре ГУМа, под фонтаном. ЕГОР. Чего-чего? Ах ты ... МИХАИЛ. Погоди, пусть объяснит. ЕГОР. Ах ты ... МИХАИЛ. Говори, говори, Николай, это он только с виду такой свирепый, а сам даже клопа раздавить не может - бабу заставляет. РЫЖКОВ. Егор Кузмич, вы меня извините, но не могу же я не ответить на вопрос Генсека. Дело в том, что Егора Кузмича в могиле неизвестного технолога не спрячешь. На его эксгумации будет настаивать не только творческая интеллигенция, но и весь агропромышленный комплекс. А от этих, сами понимаете, не скроешся - все перероют, а найдут. МИХАИЛ. М-да. ЕГОР. Молодец, Коля, дай я тебя поцелую (плачет и целует) МИХАИЛ. Да ладно тебе плакать. Когда это еще будет. Бери пример с Бориса. Он хоть и не прав, как ты любишь говорить, а нос не вешает. БОРИС. Мне боятся нечего. Я - левый. Меня народ полюбит. А помру в Мавзолей лягу. МИХАИЛ. Ты что? БОРИС. А че? Вот если меня из партии исключите, тогда точно - в Мавзолей! ЕГОР. Не дождешься. Дешевой славы захотел. У, контра! МИХАИЛ. Не ругайтесь вы, шутит он. Шутишь, Борис? БОРИС. Шучу. Не об том речь. Ну, ладно, с Кунаевым ясно, с Зимяниным вроде тоже разобрались. А почему Демичева и Долгих оставили, почему Гришину с почетом дали уйти? МИХАИЛ. Тебе дай волю,ты бы всех разогнал. Гришин, при всей своей никчемности, человек был заслуженный. Под его руководством Москва стала крупнейшим импортером отечественной и зарубежной продукции. Суди сам: на одну кормежку столицы сегодня работают 129 областей. А раньше это право имели только 96 областей. Таким образом, Виктор Васильевич, лично оживил сельское хозяйство и пищевую промышленность более чем в 30 областях. А Москва как преобразилась! Раньше любой дурак, попав в столицу, сразу узнавал - это Москва, а сегодня? А сегодня каждый приезжий принимает ее за свою родину. Калужанину кажется, что он в Юхнов попал, горковчанину чудится, что он в Сормове, а туристы из Израиля думают, что их в Биробиджан привезли. Так что наследие тебе, Борис, богатое досталось. Тебе практически и делать ничего не надо: главное, чтобы на Новодевичьем порядок был и ВДНХ вовремя открывалось. БОРИС. Да я ничего и не собираюсь делать. Руководство для порядка разгоню раза три-четыре и все. Главное, чтобы не поняли, за что их разгоняют, не то враз мафию организуют. Я этот метод на Урале отработал. ЕГОР. Борис, ты не прав! Столица - это не Урал. Здесь мафию не после разгона создают, а до. БОРИС. Пустяки! Я их одной левой. Кто там хромает правой? Левой! Левой! ? Левой!

Диалог Тысяча Пятнадцатый (радиоперехват)

1 июня 1987 года. Работают все

радиостанции Советского Союза и

гудит взволновано эфир.

ПЕРВЫЙ. Мама,над границей пролетаю. Кто-то снизу машет рукой. Ну, конечно, тем же отвечаю - я ж не невоспитанный какой. ВТОРОЙ. А ну слазь сейчас же, твою мать! ПЕРВЫЙ. Головой приветливо киваю, те ж от счастья начали кричать. Я на ихнем мало понимаю, но запомнил слово "твоюмать" ТРЕТИЙ. Что-то летит! ЧЕТВЕРТЫЙ. Где? ПЯТЫЙ. Над Эрмитажем, квадрат 60-86 ШЕСТОЙ. Сообщите параметры цели СЕДЬМОЙ. Скорость так себе, высота - курам на смех. ВОСЬМОЙ. "Утка, утка", я "лапоть". Ты меня слышишь? ДЕВЯТЫЙ. "Лапоть, лапоть", я "Утка", слушу тебя хорошо. ЛАПОТЬ. Все еще летит? УТКА. Летит ДЕСЯТЫЙ. Куда летит? ОДИННАДЦАТЫЙ. В направлении двадцатого меридиана с уклоном к 50 параллели. ПЕРВЫЙ. Вот уж подо мной Невы красоты: мостики, фонтаны и дворцы. Зря меня стращала ПВО ты мам: у них ребята молодцы! ДВЕНАДЦАТЫЙ. Что-то летит ТРИНАДЦАТЫЙ. Где? ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ. В треуголнике 148/469, прямо над дубом N 8457. ПЯТНАДЦАТЫЙ. Сообщите расчетные параметры цели. ШЕСТНАДЦАТЫЙ. Скорость курам на смех, высота так себе. СЕМНАДЦАТЫЙ. "Саламандра, саламандра", я "Гусь". Ты меня слышишь? ВОСЕМНАДЦАТЫЙ. "Гусь, гусь", я "Саламандра". Слышу тебя, перехожу на прием. ГУСЬ. Все еще летит? САЛАМАНДРА. Все еще. ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ. Куда летит? ДВАДЦАТЫЙ. Туда же. ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ. Пролетел? ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ. Пролетел! ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ. Отбой! ПЕРВЫЙ. Мудрые у них, маман, вояки: знают, скоро кончится бензин. А в тот год, ты помнишь, меня сбили дикари в республике Бенин? МАМАН. Помню, сынок, помню: смотри, на дерево не напорись. ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ. Что-то летит. ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. Где? ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ. В параллелепипеде 218-6467, прямо над ракетной установкой N Г8/94к ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ. Воздушная тревога! ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ. Сообщите расчетные параметры цели. ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЙ. Скорость 20 узлов, глубина погружения 18 метров. ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ. Что за чушь! ТРИДЦАТЫЙ. Это у нас моряк сверхсрочник на радаре сидит. ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ. Пусть слезет с радара. МОРЯК. Слез! ТРИДЦАТЬ ВТОРОЙ. Приказываю срочно сообщить расчетные параметры мишени. ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ. Не успел, улетел уже ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. "Звезда, звезда", я "Лом", ты меня слышишь? ТРИДЦАТЬ ПЯТЫЙ. "Лом, лом", я "Звезда". Чего надо? ЛОМ. Все еще летит? ЗВЕЗДА. А куда он денется. ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЙ. Куда летит? ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ. Вроде на Калугу ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОЙ. Фу ты, пронесло! Отбой! ПЕРВЫЙ. Над Калугой пролетаю, мама, до Кремля осталось полчаса.Сотоя от них радиограмма, жаль не понимаю ни шиша. МАМА. Осторожно, сынок, в Медынь, смотри, не залети, а то ребетня за кукурузника примет - рогатками сшибут. ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ. Что-то летит. СОРОКОВОЙ. Где? СОРОК ПЕРВЫЙ. В кубе 31А/64В, над минным полем N 2456-АГ. СОРОК ВТОРОЙ. Срочно разминировать поле N 2456-АГ. СОРОК ТРЕТИЙ. Зачем? СОРОК ВТОРОЙ. А вдруг сядет? СОРОК ЧЕТВЕРТЫЙ. Не сядет. СОРОК ВТОРОЙ. Ну, тогда ладно. СОРОК ПЯТЫЙ. Сообщите точные динамические и геометрические параметры цели. СОРОК ШЕСТОЙ. Скорость 2000 км/сек, высота 10000 км. СОРОК ПЯТЫЙ. Что?! СОРОК ШЕСТОЙ. Вношу поправку на кориолисово ускорение. Скорость 20 км/час. Высота 14 метров 24 сантиметра. СОРОК СЕДЬМОЙ. Он еще над полем? СОРОК ВОСЬМОЙ. Уже над раисполкомом. СОРОК ДЕВЯТЫЙ. Срочно примите меры по эвакуации раисполкома. ПЯТИДЕСЯТЫЙ. Есть принять меры. ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ. Эвакуировали? ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЙ. Нет еще. ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ. В чем дело? ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЙ. Не хотят эвакуироваться. ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ. Почему? ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЙ. Ссылаются на то,что он уже пролетел. ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТИЙ. "Камыш, камыш", я "Штопор", Ты меня слышишь? ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТЫЙ. "Топор, штопор", я "Камыш" ШТОПОР. Все еще летит? КАМЫШ. Как заведенный. ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЫЙ. Куда летит? ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ. Вдоль Киевского шоссе прет. ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМОЙ. "Пятый, пятый", я "сто второй". Мишень вышла из куба 32/64. ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМОЙ. Отбой. Списки особо отличившихся представить не позднее 14.00 ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ - 115ый. Есть не позднее 14.00! ПЕРВЫЙ. Добрая у них, маман система. Я лечу уже четвертый час, воробьи вокруг летают смело, но никто не обижает нас. СТО ШЕСТНАДЦАТЫЙ. Что-то тарахтит. СТО СЕМНАДЦАТЫЙ. Где? СТО ВОСЕНАДЦАТЫЙ. В Тропарево. СТО ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ. Что? СТО ДВАДЦАТЫЙ. Трудно различить - сильный фон. СТО ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ. Остановить движение на дорогах. Всем прислушаться. СТО ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ. Вон он. СТО ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ. Да нет, вон там! СТО ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. Вижу. СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ. И я вижу! СТО ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ. Молодцы! Не выпускать из поля зрения.