Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности - Даниел Бергнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уоллен, который сравнил оба набора результатов, был потрясен тем фактом, что пары, живущие в более тесных клетках, занимались сексом намного чаще.
Вскоре Уоллен перебрался в Йеркис и, наблюдая за резусами в просторных вольерах центра, размер которых приближался к естественным условиям обитания стаи, разработал теорию о том, как тесные клетки помогли сформировать принятое представление об уменьшении роли самок, в итоге приведшее к искажению истинного положения вещей.
Поместите самца и самку в маленькую клетку, и независимо от гормонального состояния самки, есть у нее яичники или нет, у них будет много сексуальных сношений. Как понял Уоллен, это происходит отчасти потому, что их тесный контакт похож на то преследование, которое сейчас осуществляла Дейдра. Теснота приводила к возникновению и передаче сексуальных сигналов и подбивала самцов к спариванию. Самцы выглядели инициаторами отношений, однако, когда резусов поместили в менее искусственные условия, выяснилось, что секс почти полностью зависел от поведения самки, ее непрерывного преследования самца, поцелуев и поглаживаний, от целования живота, постукивания по земле и прочих сигналов, демонстрирующих ее страсть. Без переизбытка гормонов яичников, без возбуждения ее мозга копуляция не происходила.
Самцы выглядели инициаторами отношений, однако, когда резусов поместили в менее искусственные условия, выяснилось, что секс почти полностью зависел от поведения самки.
Но являются ли самки инициаторами сексуальных отношений у других видов обезьян? Уоллен сказал, что ответ на этот вопрос еще не найден. Он назвал три типа обезьян – капуцины, тонкские макаки, свинохвостые макаки, – самки которых настоящие сексуальные маньяки. У лангуров широкие хвосты и эбеново-черные лица, их самки пылко флиртуют с самцами. Впервые в конце 80-х годов подобные сцены были зафиксированы и у массивных орангутанов – их самцы ложились на спину, демонстрируя свой эрегированный член самкам и пассивно ожидая, пока самки приблизятся и, ритмично качаясь, начнут совокупляться с ними. Что касается бонобо, с их необычным пробором в волосах и репутацией страстных любовников, то их самки страстно занимаются сексом как с самцами, так и друг с другом.
И вот наконец Дейдра, выстукивающая свой неистовый призыв азбукой Морзе по грязи. Оппенгеймер потянулся к ней. Он положил руки ей на бедра, и внезапно она получила то, чего так желала, – его быстрые толчки. Он стремительно качался назад и вперед.
Затем он сделал паузу, ненадолго вывел член, коснулся ее боков и снова вошел в нее, чтобы опять начать толчки. Он горбился и неоднократно выходил из самки. Когда Оппенгеймер кончил, бедра Дейдры дрожали, глаза были затуманены. Она повернулась к нему, быстро чмокнула в губы, потянулась назад, чтобы схватить его, и яростно дернула вперед.
Ее удовлетворенное состояние продолжалось недолго, через несколько минут она снова начала преследовать его. В то же время она могла отправиться и к другим самцам. «Она занимается сексом, – говорил Уоллен о самках резуса в целом, – и, когда самец входит в состояние дремоты после эякуляции, что она делает? Немедленно встает, уходит и находит другого». Отслеживая действия всей стаи, он задавал себе вопрос: возможно, что либидо у женщин действует подобным же образом? Не может ли быть так, что «из-за социальных правил и требований женщины часто не делают ничего подобного и даже не признают интенсивность мотивации, которой подчиняются обезьяны»? И отвечал себе: «Я уверен, что так и есть».
Уоллен не собирался утверждать, что между Дейдрой и среднестатистической человеческой женщиной можно провести однозначную параллель. В частности, различие заключалось в менее заметном влиянии овуляции на женщин. У женщин оно было более тонким. Уоллен и его бывшая аспирантка Хизер Рупп пытались уловить, как женские половые гормоны ежемесячно стимулируют нейромедиаторы страсти. В одном из своих исследований они показали сотни однотипных порнографических изображений трем группам гетеросексуальных женщин. На всех женщины были изображены вместе с мужчинами. Снимки демонстрировались в три этапа, в различные моменты женского цикла.
В очередной раз Уоллен и Рупп засекали время разглядывания снимка и по нему определяли меру интереса испытуемых к порно. Один результат был предсказуем: женщины, у которых должна была вскоре наступить овуляция, рассматривали снимки дольше, чем другие. Но было еще кое-что, что застало ученых врасплох. Те женщины, у которых первый просмотр порно попал на середину цикла, когда выделение тестостерона и эстрогена достигало пика, дольше рассматривали снимки во время второго и третьего сеансов, когда уровень гормонов упал.
Женщины, у которых первый сеанс просмотра снимков выпал на периоды низкого гормонального фона, по-прежнему мало интересовались ими и в тот период, когда у них была овуляция. Уоллен думал, что, возможно, сохранялось некое обусловленное возбуждение или безразличие. При более поздних просмотрах он предположил, что испытуемые подсознательно связали между собой среду лаборатории, оборудование, порно и свою реакцию на первом просмотре.
«Вам бы не захотелось, чтобы женщина сформировала свое первое впечатление от вас, находясь в неактивной менструальной фазе. Вы никогда не сможете исправить его», – засмеялся он.
Наша беседа на платформе, установленной над местом обитания стаи обезьян, вернулась к приматологии, к открытиям, подаренным нам нашими дикими предками. Он говорил о всепоглощающей страстности Дейдры и об ограниченности этого чувства у женщин: о коллективном ощущении опасности, почти неосознаваемом страхе перед отторжением общества, обусловливающем социальные ограничения. И тогда, когда я слушал его, и позднее я думал об истории людей, пропитанной ужасами, о плотских архетипах: о ведьмах, чья дьявольская сущность является следствием «плотской жадности, которая ненасытима у женщин»… Согласно христианской доктрине, распространенной инквизицией, «рот матки… никогда не насыщается… вот почему ради удовлетворения своей страсти они совокупляются даже с дьяволами». На греховности Евы базируется все христианское учение, ибо из-за ее пороков пришлось умереть Сыну Божьему, который принес себя в жертву ради того, чтобы у человечества появился шанс на искупление. Это фундамент, на котором покоится главная религия нашей культуры, это вплетено в духовную суть нашего социума. А кроме того, я размышлял о моногамии, об идее, что моногамия – это средство борьбы с социальным хаосом и коллапсом общества, о представлении – безрассудной инверсии нашего страха, – согласно которому женское либидо ограничено и именно женщины по природе своей поддерживают моногамию. Это позволяло нам контролировать свой страх.
Почему с первых, одинаково невразумительных академических публикаций «теория родительского вклада» получила такое распространение, в то время как факты, которые мы получили во время изучения обезьян, то есть наследственные моменты, остались практически неизвестными? Мы предпочли науку, которая нас успокаивала, научные данные, которые мы хотели услышать.
Мы предпочли науку, которая нас успокаивала, научные данные, которые мы хотели услышать.
«Этот орган служит богу удовольствия», – сказал Джим Пфаус. В руках он держал пластмассовую копию человеческого мозга. Живое лицо Пфауса обрамляла вандейковская бородка, в ухо была вставлена сережка в виде кольца. К услугам его лаборатории в Университете Конкордия крупные фармацевтические компании прибегали каждый раз, когда хотели потестировать на крысах новый препарат, который мог бы стать возбуждающим средством для женщин. Однако до сих пор такого препарата не было изобретено. Лаборатории Пфауса были расположены в подвалах университета. Там он изучал своих крыс, сидевших в многочисленных клетках, вырезая им мозг, величина которого не превышала размера конечного сустава большого пальца взрослого человека.
Пфаус восхищался способностью крыс видеть и ощущать окружающий мир, их стремлением учиться и наслаждаться. В то время, когда он решил заняться поисками точного местоположения пучка нейронов, которые возбуждаются при том или ином типе стимуляции, в частности толчками в шейку матки или возбуждением при взгляде на понравившегося представителя мужского пола, существовал единственный метод: предоставить самке крысы пережить требуемый опыт, усыпить ее, извлечь и заморозить ее мозг, поместить орган в устройство, напоминающее миниатюрный дисковый нож для нарезания холодных закусок, и сделать невероятно тонкий срез. Рассмотрев его под микроскопом, ученый мог выявить недавнюю нервную активность, отмечая крошечные черные точки, которые подсказывали ему, где появились определенные молекулы белка – побочные продукты, образующиеся при передаче клеткой нервного импульса.
