Семенов-Тян-Шанский - Андрей Алдан-Семенов

Участвовать в войне, которая наверняка будет проиграна, он счел для себя бессмысленным.

В Париже Семенов посещает картинные галереи, и музеи, и прежде всего Лувр. В Лувре он познакомился с собранием картин великих живописцев. «Тут только спала завеса с моих глаз, и, вглядываясь в великие произведения живописного искусства, я так увлекся ими, что, изучая постепенно историю живописи и посещая все доступные мне галереи и частные собрания картин, сделался впоследствии не только страстным коллекционером, но и экспертом художественных произведений…»

Особенно сильное впечатление после Леонардо да Винчи произвели на него картины нидерландских художников. Творения Рембрандта, Рубенса и «маленьких голландцев» покорили Семенова. Новая страсть родилась в нем — коллекционирование картин нидерландских живописцев.

К началу летнего семестра 1853 года Семенов приезжает в Берлин и поступает студентом в Берлинский университет. Лекции, избранные им для слушания, строго приспособлены к задуманному путешествию по Средней Азии. «Хорошо знакомый с биологическими науками, я задался целью усовершенствоваться в цикле наук геологических и географических».

Он посещает лекции по геологии осадочных пород, которые читает профессор Бейрих. Слушает лекции профессора Розе о геологии кристаллических пород, и профессора Дове — о метеорологии, и профессора Шахта по истории развития растений. Но, конечно же, самое главное для него в берлинском университете — это лекции Карла Риттера.

Риттеру было за семьдесят. Высокий, массивный старик с открытым широким лбом, с клочками седых волос, черными умными глазами подкупал студентов своими блестящими лекциями. Лекции его отличались ясностью мысли, темпераментом, силой изложения.

Про Карла Риттера говорили, что он поэт географической науки. И о нем же шутили — Риттер-де путешествовал по Гималаям и Тянь-Шаню, не покидая своего кабинета. Он переплывал азиатские реки, но во сне. Его заметали бури Гобийской пустыни и сибирские бураны, и он просыпался от страха в мягкой постели с колпаком на вспотевшей голове…

В шутках таилась правда.

Риттер бредил географическими открытиями — его мечты не стали реальностью. Он принадлежал к тем, чьи желания и замыслы безжалостно обрываются жизнью. Старые документы дышали пылью, запахи жизни и времени из них уже давно улетучились, но поэт-ученый в своей книге воссоздавал природу неведомых ему стран. И поэтическое видение мира и страсть к познанию его увлекала слушателей и читателей Карла Риттера.

Риттер и Семенов познакомились. Риттер сразу полюбил и высоко оценил своего переводчика и комментатора. Он даже говорил студентам и профессорам университета:

— Те, кто интересуется географией Центральной Азии, пусть обращаются к господину Семенову. Он больше меня знает об азиатских странах.

Они часто встречались друг с другом и беседовали. Темой бесед была главным образом география азиатских стран и особенно никому неведомый горный хребет Тянь-Шань. Они задавали друг другу вопросы, но не находили на них ответа.

И действительно, как было ответить на вопрос о размере и глубинах Иссык-Куля — этого огромного таинственного озера? И верно ли, что из Иссык-Куля вытекает река Чу? И на самом, ли деле Нарын является истоком среднеазиатской реки Сыр-Дарьи? А Хан-Тенгри — высочайшая ли точка Небесных гор?

На все эти вопросы пока еще нет ответов. Все неясно, туманно, неопределенно, загадочно — от флоры и фауны до народов, населяющих Небесные горы, до степей и пустынь, к ним прилегающих.

В Берлине Семенов сошелся с немногими из товарищей по университету. Среди друзей его были: молодой доктор философии Густав Иенчиш, доктор геологии Сёхтинг и будущий знаменитый ученый Фердинанд Рихтгофен. Любознательный, горевший страстью к путешествиям Рихтгофен с увлечением слушал рассказы Семенова о России, о Средней Азии. А когда Петр Петрович посвятил его в план своего предполагаемого путешествия на Тянь-Шань, Рихтгофен увлеченно воскликнул:

— Замечательная идея — проникнуть на неведомый хребет из России! Я последую вашему примеру и тоже доберусь до Тянь-Шаня, но из пределов Китайской империи…

Петр Петрович познакомился с докторами Мюнхенского университета, братьями Адольфом и Германом Шлагинтвейтами. Шлагинтвейты тоже задумали путешествие на Тянь-Шань, но через Индию.

Теперь еще три человека, кроме Петра Петровича, мечтали раскрыть для географической науки тайны и загадки Небесных гор, но среди них не было соперничества. Они обсуждали между собою все подробности и все трудности предстоящих экспедиций. Братья Шлагинтвейты сообщили Семенову, что идею их путешествия поддерживает сам Александр Гумбольдт.

Петр Петрович решил встретиться со знаменитым географом. Он написал Гумбольдту письмо. Ответ не заставил себя ждать. «Я буду рад видеть господина Петра Семенова и обсудить с ним проект научного путешествия», — писал Гумбольдт.

С волнением шел Петр Петрович к человеку, которого считал величайшим географом мира.

Провели его в огромный кабинет, от потолка до пола заставленный книжными полками. На стенах висели географические карты, на столе поблескивал глобус, по углам валялись кокосовые орехи. Глыбы зеленого малахита, горного хрусталя, обломки красочных яшм и порфиров, белого кварца и черного мрамора лежали вперемежку с ноздреватыми пластинами амазонского каучука и жемчужными раковинами.

Солнечный свет скользнул по стене, озарив кипящий пеною водопад. Над письменным столом висела картина «Ниагарский водопад» — удивительное зрелище стихийной мощи и красоты. «Он же был на Ниагаре», — подумал Семенов и покосился на раковины. Он собирал эти раковины в Южной Америке. Малахитовые глыбы густо зеленели, куски мрамора откидывали черные тени. Он был на Урале, на Алтае, возможно мрамор и малахит привезены им из России.

Дверь открылась, на пороге стоял сгорбленный старичок, и как-то не верилось, что это всемирно известный путешественник и географ Александр Гумбольдт.

Гумбольдт протянул источенную временем руку, Семенов осторожно пожал ее. Гумбольдт со вспыхнувшим в глазах интересом следил за молодым географом, статью которого «О вулканических явлениях во Внутренней Азии» он недавно прочел. Статья пропагандировала его, Гумбольдтову, гипотезу о том, что Тянь-Шань вулканического происхождения.

Гумбольдт неторопливо убрал с кресла раковины.

— Прошу, господин Семенов.

Петр Петрович сел, сложив на груди руки, обхватив пальцами локти. Гумбольдт зашел за стол, опустился в кресло и стал еще меньше — лишь узкая голова покачивалась над столом.