Ясновельможный пан Лев Сапега. Враг России № 1 - Л. Дроздов

Поскольку от первоначальных намерений Радзивилл Сиротка отказался, в августе 1582 года Стефан Баторий вновь настойчиво предлагает свои услуги: «Он как мог уговаривал меня, чтобы я через Константинополь ехал, обещая всячески стараться о том, чтобы я безопасно мог намерение свое выполнить» [49, с. 167, 173] (пер. наш — Л. Д.).

Отчего же султан посылает войско против своего союзника? И почему ничего больше не слышно о военных действиях между Королевством Польским и Османской империей?

Перед послом, скорее всего, стояли другие задачи: во-первых, досконально изучить положение в Московии накануне предполагаемого продолжения войны на ее территории, а во-вторых, провести переговоры об освобождении граждан Королевства Польского и ВКЛ, находящихся в плену в Москве.

Глава 2.2. Лев против Андрея

Несмотря на внутренние волнения в Речи Посполитой, Стефан Баторий не отказался от намерения нанести решительный удар по Московскому государству. Задача-минимум – отнять у нее (точнее, вернуть обратно) Смоленск и Северскую землю.

Король решил отправить в Московию посольство. Он не раз говорил, что выдающийся полководец тот, кто лучше всех осведомлен о делах врагов, но вместе с тем отчетливо понимал, что московиты не столь просты, чтобы выдать истинное положение. Не зря же московские князья объявили себя наследниками византийских императоров. О тайной дипломатии Восточной римской империи уже в ту пору ходили легенды. Иностранцы свидетельствовали, что и в Москве на каждого жителя приходится по два шпиона. Задача перед послом стояла чрезвычайно трудная. Выполнить ее под силу только очень ловкому дипломату.

Кандидатуры посла отпадали одна за другой. Один медлителен в действиях, излишне осмотрителен, боится брать на себя ответственность. Другой как будто и решителен, но не дипломат, рубит, как говорят, с плеча. Третий ни в коем случае не отступит от заранее согласованного плана, в нужный момент не проявит инициативы [40, с. 100]. Король все более склонялся к мысли, что посольство в Москву должен возглавить хитрый лис – Лев Сапега. Возможно, нелегким было это решение для Стефана Батория: Сапеге шел всего двадцать седьмой год. Да и наверняка далеко не все восторгались тем, что старый Астафий Волович продвигает своего ставленника. Однако Радзивиллам было не до споров. Николай Радзивилл Рыжий, великий гетман и воевода виленский, уже некоторое время не оказывал влияния на ход событий, хотя раньше без его разрешения нельзя было и шагу ступить: преклонные лета и болезни добивали славного властителя. Его смерти ждали со дня на день. Сын Николая Радзивилла Рыжего, подканцлер Криштоф Радзивилл Перун, зарекомендовал себя как военачальник, а не как дипломат. Сам Волович был слишком стар, чтобы отправляться в опасное и далекое путешествие. Нужен был новый человек, чье внезапное появление не испугало бы слишком осторожных московитов, не заставило бы их заподозрить какую-либо интригу. Причем человек достаточно умный, способный безукоризненно выполнить королевский наказ.

Так новое испытание на зрелость выпало молодому Льву. Король предупреждал: «С москалем дружи, а камень за пазухой держи». Лев понял, что Стефан Баторий заметил его способности и дает ему шанс. В одном из своих писем Сапега на этот счет писал: «Хотел того король, о чем сам мне говорил, чтобы я взглянул в глаза деспоту (Ивану Грозному) и напомнил ему о королевских победах. Были времена, когда послы монархов, став перед ним, немели; долг мой – уважение к победителю пробудить, может, тогда найдет успокоение его природная дикость и жестокость» [71, с. 354] (пер. наш – Л. Д.).

Неизвестно, что получилось бы, если б молодой Сапега начал наставлять Ивана Грозного. Мы помним: с подобного рода делами неплохо справлялся его двоюродный дед, но Иван III имел характер более терпимый, чем внук. Однако судьба избавила Сапегу от необходимости вести переговоры с восточным деспотом.

Около Можайска посольство вдруг задержали. Что такое? Таинственность поведения московитов порождала разные догадки. От Ивана Грозного можно было ждать чего угодно. Несколько дней прошло в неведении. На душе стало легче, когда один из московских стражников проговорился: «Умер великий князь». На самом деле стражник сообщил Сапеге полуправду – всей правды он не мог знать. Ивана Грозного уже не было в живых, но умер он не своей смертью. Ему помогли уйти в мир иной. Как пишет современник, англичанин Джером Горсей, лично знавший царя, скорее всего, в марте 1584 года произошел дворцовый переворот. Его целью было заменить на троне тяжелобольного и смертельно опасного по этой причине великого князя Ивана Грозного его сыном. Возглавлял заговор фаворит московского царя Богдан Бельский. Физическое состояние Ивана Грозного способствовало этим намерениям заговорщиков. Летописцы отмечали, что после смерти первой жены царь погряз в блуде и насилии. «Он сам хвастал тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни» [85, с. 85]. И неотвратимым наказанием похотливому монарху был сифилис. Его тело распухло и стало издавать сильное зловоние. Согласно утверждению Джерома Горсея Богдан Бельский и Борис Годунов готовили заговор для того, чтобы самим избежать смертельной опасности. Было очевидным, что, стоя на краю могилы, Иван Грозный способен потянуть вслед за собой бесчисленное множество людей и разрушить государственное устройство Московии. Переговоры тяжело страдающего французской болезнью Ивана IV с английским послом Джеромом Баусом были ярким тому доказательством. Как считает Джером Горсей, если бы сэр Джером Баус знал меру и умел воспользоваться моментом, Иван Грозный, охвачененный сильным стремлением достичь своей цели, пошел бы навстречу во всем, что бы ни было предложено, ведь пообещал же он, если его женитьба с родственницей английской королевы устроится, закрепить за ее потомством наследование короны. Князья и бояре, особенно ближайшее окружение жены царевича (Федора Ивановича) – семья Годуновых, были сильно обижены и оскорблены. Они изыскивали секретные средства и устраивали заговоры с целью не допустить этого и опровергнуть все подписанные соглашения [85, с. 84]. Царь был в гневе и не знал, на что решиться. По его приказанию привезли множество колдунов и знахарок. Ежедневно царский любимец Богдан Бельский, единственный, кому царь доверял, узнавал и доносил их предсказания недоверчивому монарху. Чародеи поведали, что самые сильные созвездия и могущественные планеты небес – против царя, они предрекают его кончину 18 марта 1584 года. Но Богдан не осмелился принести самодержцу такую новость. Тем не менее царь узнал о предсказании и, впав в ярость, пригрозил, что в этот день все они будут сожжены, если пророчество не исполнится. В окружении Грозного, как это обычно случается с каждым деспотом, не осталось людей, которым он мог полностью доверять.

18 марта 1584 года в полдень самодержец пересмотрел свое завещание и назначил опекунский совет над своим слабовольным сыном Федором из четырех знатнейших мужей государства. В него вошли И. Ф. Мстиславский, И. П. Шуйский, Н. Р. Юрьев, Б. Я. Бельский [118, с. 11]. Ближе к трем часам дня царь пошел в баню, там ему полегчало, около семи часов после полудня он вышел значительно посвежевший, приказал принести шахматы. Его окружали слуги, главный фаворит Родион Биркин, Борис Федорович Годунов и другие приближенные. Царь был одет в распахнутый халат, полотняную рубашку и чулки; вдруг он ослабел и повалился навзничь. Поднялся крик, одни побежали за водкой, другие – в аптеку за ноготковой и розовой водой, позвали его духовника и лекарей. «Тем временем он был удушен и окоченел» [85, c. 86, 87]. Ивана Грозного не стало, но опасность для ВКЛ устранена не была.

Чтобы избежать волнений, московские власти попытались скрыть правду о смерти монарха, даже сообщили, что есть надежда на выздоровление великого князя. Тем временем Богдан Бельский приказал закрыть ворота и поставить стражу на стенах Московского Кремля. Несмотря на усилия властей, весть о смерти Ивана IV быстро разнеслась по столице и вызвала волнения в народе. Страх перед вооруженным восстанием заставил бояр поспешить с присягой наследнику грозного царя. Глубокой ночью была принесена присяга Федору Ивановичу.

«Удивительно много успели сделать за шесть или семь часов: казна была вся опечатана и новые чиновники добавились к тем, кто уже служил этой семье. Двенадцать тысяч стрельцов и военачальников создали отряд для защиты стен великого города Москвы; стража была также дана и мне для охраны Английского подворья», – свидетельствует Джером Горсей [85, с. 87]. На наш взгляд, именно это обстоятельство – предварительная готовность и быстрота – указывает на наличие заговора, все необходимые меры были приняты заранее.