Гиблые земли - Юрий Александрович Уленгов

моих глазах один из черных капюшонов прижал к стене одного из Старков — возможно какого-то из кузенов Дэймона, и, пробив его защиту, вонзил окутанный тьмой Клинок Духа тому в грудь. Странно, но в этот момент я снова испытал ощущение, похожее на то, что испытывал после убийства «капюшона» — только слабее. Если тогда это был упругий толчок силы, ударивший прямо в меня и восстановивший энергию, то сейчас… Сейчас до меня будто бы докатились остатки волны, разбившейся о волнорез. Занимательно…

«Уходи!» — прошелестел Голос, и мне пришлось согласиться, что это будет самым здравым на сегодня решением. Как бы цинично это ни звучало, но гибнущие в зале люди — родственники Дэймона. Для меня они ничего не значат, и пытаться вмешаться в происходящее, чтобы помочь им — опасно и глупо. Да и бессмысленно, если уж начистоту. Тут творится какая-то дичь, и я точно ни в коей мере не смогу повлиять на исход сражения. Потому моя задача на текущий момент — выжить и выбраться отсюда. А потом можно и попробовать разобраться в том, что же здесь все-таки произошло. Задним числом, находясь в каком-нибудь уютном и безопасном месте.

«Тебе нужно добраться до телепорта и переместиться на стоянку глайдеров», — Голос разделял мое мнение. «Придется придумать другой способ пройти Инициацию. Сейчас ты должен убраться отсюда».

Ага. Легко сказать. А вот сделать — не очень. Как тут, блин, уберешься, когда зал напоминает гигантскую мясорубку?

А, к черту!

Подхватив винтовку, я бросился вдоль левой стены, стараясь держаться как можно дальше от свалки.

В пылу битвы, когда не всегда понятно, где свои, где чужие, мне почти удалось проскользнуть незамеченным. Если бы еще не одежда в клановых цветах, будь она неладна…

А еще было не очень понятно, кто из гвардейцев предатель, а кто остался верен семье: одеты-то они были одинаково! Для себя я решил, что буду отстреливать всех, кто вызывает подозрение. «Убивайте всех, Господь узнает своих», ага.

Правда, совсем уж грех на душу брать не пришлось. Тем гвардейцам, что остались верны Старкам, было не до меня, а остальные бросались в мою сторону с видом, который не оставлял никаких сомнений в их намерениях. Я скосил короткой очередью одного, второго, третьего вырубил ударом приклада — ибо магазин опустел, а новым я разжиться как-то не успел. В общем, прорвавшись сквозь бойню в лучших традициях регбистов, распихивая сражающихся, подныривая под взмахами клинков и шарахаясь от винтовочных выстрелов, я сумел вырваться на оперативный простор и уже видел площадку телепорта. Двадцать метров, и…

— Дэймон! — послышался вопль, полностью перекрывший шум боя. — Дэймон! Куда же ты, братик?

Я невольно оглянулся... И замер.

В центре зала, в «оке бури», образованном сражающимися, стоял Бранд. Лицо раскраснелось, грудь тяжело вздымается, но на лице — широкая, довольная ухмылка. В руках он держал какой-то предмет. Присмотревшись, я понял, что это, и сердце невольно пропустило удар.

Бранд держал отделенную от тела голову леди Старк.

— Куда же ты, сынок? Ты что, оставишь свою мамочку? — глумливо прокудахтал Бранд. Продолжая удерживать голову леди Старк за волосы левой рукой, правой Бранд перехватил ее за подбородок и потряс его, открывая и закрывая застывший в жуткой гримасе рот. — Не уходи, сыночек! — продолжал юродствовать рыжий. — Как же твоя сестричка? Ты даже не попробуешь ее защитить?

Два «капюшона», стоящие за спиной Бранда, вытолкнули вперед вскрикнувшую девушку, швыряя ее на пол, и я скрипнул зубами. Лиана.

Один из «капюшонов» шагнул вперед, схватил Лиану за волосы, и, вздернув девушку вверх, подбил ноги, ставя ее на колени. Намотав роскошные локоны на кулак, он приставил к горлу Лианы нож и выжидающе замер.

Глумливая улыбка на лице Бранда сменилась злобным оскалом. Раскрутив голову леди Старк за волосы, он размахнулся и швырнул ее в меня. Как зачарованный, я стоял и наблюдал, как голова описала высокую дугу и с глухим стуком упала на пол. Прокатившись по камню, она замерла лицом вверх. Взглянув в мертвые глаза, я почувствовал, как что-то внутри меня опустело. Сглотнув, я заставил себя поднять взгляд и посмотреть на стоящую на коленях Лиану.

Красивое лицо сестры было испачкано в крови, платье разорвано, так, что в складках проглядывали кружева нижнего белья, но взгляд при этом метал молнии.

— Иди сюда, братик, — процедил Бранд. — Иди сюда, или она сдохнет.

— Уходи, Дэймон! — прохрипела Лиана. — Уходи! Он все равно убьет…

Бранд кивнул «капюшону», и тот отвесил девушке звонкую затрещину.

— Заткнись, сучка! — прошипел Бранд. — Еще слово — и я отдам тебя солдатам!

— Пошел ты! — процедила Лиана, сплевывая на пол кровавую слюну. — Ублюдок.

Вопреки ожиданию, Бранд лишь усмехнулся.

— Что ж. Ты сама сделала свой выбор! Подожди немного. Тебе понравится.

Еще движение — и вперед выступил новый «капюшон», волокущий брыкающуюся добычу. Новая затрещина, пинок — и рядом с Лианой на коленях замерла девушка в красном. Корал. Твою мать. Вот скотина…

— Иди сюда, Дэймон, — уже не рисуясь, проговорил Бранд. — Иди сюда, и твоя сестра и милая дама в красном не станут казарменными подстилками. Они не нужны мне. Мне нужен ты.

«Уходи», — заволновался Голос. «Уходи! Он все равно убьет всех! Не верь ему!».

Я смотрел на рыжего урода, и чувствовал, как внутри все ярче разгораются гнев и злоба. Мои, не Дэймона.

«Уходи! Они тебе никто! Один рывок, Дэймон! Шагни в телепорт!».

— Отпусти их, — я говорил тихо, но лязгнувший в голосе металл все равно было слышно даже в самом дальнем уголке зала.

— Конечно, братик! — закивал Бранд. — Обязательно. Я же сказал — ты в обмен на их жизни.

— Договорились, — я кивнул и шагнул вперед.

«Куда? Куда, идиот?» — завопил Голос. «Сваливай отсюда! Сваливай! Зачем тебе это? Назад!!! Назад, безумец!».

— Заткнись, — буркнул я под нос, медленно спускаясь по ступеням.

Меня нельзя назвать хорошим человеком. В своей жизни я делал разные вещи, и далеко не все из них можно было бы назвать добрыми делами. Скорее, наоборот. Но вот кем меня нельзя было назвать — так это подлецом и трусом. А оставить двух женщин, да каких женщин — девчонок, на растерзание неадекватным садистам, на мой взгляд, именно подлость и трусость. И неважно, что мне они никто, неважно, что еще пару часов назад я даже не