Один на один - Ник Перумов

- Сам придумал?

- Нет, это он так представился. Я у тебя переночую?

Савелий Сергеевич пришел на встречу в музейного вида совдеповских джинсах, туристских ботинках и выгоревшей штормовке с огромным карманом на животе. "Кажется, такие в альпинистской среде называют "кенгурятниками", - вспомнил Миша. Из отдаленных студенческих времен вдруг всплыла застарелая неприязнь к туристам, и Шестаков сразу решил, что СССР ему не понравится. Толик, наоборот, суетился вокруг Струмова-Рылеева. Подвинул единственный стул, зачем-то предложил кофе, которого у них в подсобке никогда не водилось, и вызвался провести, как он выразился, "маленькую экскурсию по местным катакомбам". Профессор (Миша понял, что это прозвище, с легкой руки Мухина, так и останется за Савелием Сергеевичем) удивленно поднял бровь и от экскурсии отказался.

- Михаил... - вопросительно начал он.

- Можно без отчества. - Шестаков постарался не передразнивать церемонные интонации СССР.

- Я бы хотел, если можно, еще раз услышать от вас, в чем, собственно, состоит проблема. Ваш коллега, - сдержанный поклон в сторону Мухина, - вкратце сообщил мне, что вы интересуетесь крысами...

Теперь Миша сообразил, что Струмов-Рылеев дико напоминает ему профессора Преображенского в исполнении Евгения Евстигнеева. И зачем только Толик притащил сюда этого зануду?

В этот момент он поймал ошалелый взгляд Мухина. Посмотрел на СССР и чуть не свалился с табуретки.

Что-то шевелилось у того в "кенгурятнике".

"Начинается, - с ужасом подумал Миша, - вот и мы попались".

Профессор меж тем широко улыбнулся, расстегнул "молнию" на кармане и произнес нелепейшую фразу:

- Извини, Матильда, я о тебе совсем забыл.

После чего на столе появилась белая крыса. Она равнодушно оглядела Шестакова и Мухина, села на задние лапы и принялась деловито расчесывать шерсть на мордочке.

"Это не бред, - подумал Миша. - Он действительно принес сюда эту мерзость". Уж с какой неприязнью Шестаков относился к обыкновенным крысам, а вот такие, белые, вызывали чуть ли не тошноту. Эти красные, как будто воспаленные глаза, голый хвост, шутовские ужимки... Один вид говорил, что она способна на какую-нибудь пакость...

Но Миша один был так пристрастен. СССР глядел на свою голохвостую приятельницу с нежностью, да и Мухин, придя в себя после неожиданного появления Матильды, уже готов был хихикать и умиляться.

Шестакову окончательно расхотелось разговаривать с Профессором. Беседа текла вяло. Толик, внезапно растеряв свое обычное красноречие, задавал СССР дурацкие вопросы.

- А они, вообще, какие бывают?

- Науке на данный момент известно сто тридцать семь видов и пятьсот семьдесят подвидов крыс, - вежливо отвечал Профессор.

- Так много?

- Да. Сюда, конечно, входят и самые экзотические, вроде бобровой златобрюхой, широколицей кенгуровой или сумчатой крысы Лоренца.

- Крыса Лоренца... - зачарованно повторил Толик. - Здорово.

- В быту, так сказать, - продолжал Савелий Сергеевич, - мы имеем дело в основном с двумя видами: черной и серой. Справедливости ради стоит сказать, что ни та, ни другая не оправдывают свои научные названия. Серая крыса, она же амбарная, или пасюк, в основном коричневая, встречаются и черноокрашенные особи.

Миша закурил, отметив, как неодобрительно глянули на него СССР с Матильдой.

- А как же их различают?

- Самый удобный и надежный признак для отличия черной крысы от серой - это длина уха. У черной оно составляет две три длины ступни, - охотно отвечал Профессор.

"Буду я им еще уши мерить, - зло подумал Шестаков, - давить их, гадов. И точка".

Красноглазая Матильда, видимо, почувствовала его неприязнь и перебралась к Профессору на плечо. И далее, в продолжение всего разговора, проделывала трюк, от которого у Миши каждый раз по телу пробегали мурашки. Она залезала к СССР в ворот, проползала по руке и появлялась из рукава.

- ... В жилых домах черная и серая крысы мирно делят территории проживания, - невозмутимо продолжал Профессор, - черная занимает чердаки, пасюк селится в подвалах. Интересно, что в новую постройку грызуны заходят только через открытые двери или вентиляционные шахты, используя для этого темное время суток.

- Ну, а вот как они, например, попадают в метро? - приблизился наконец к нужной теме Толик.

- Обыкновенно. Через ствол шахты. И, заметьте, заселяют новую станцию за две-три недели до пуска. Хотя могут мигрировать и по тоннелям.

- А в поездах не ездят? Магнитными картами случайно не пользуются? язвительно осведомился Миша.

- Нет, - твердо ответил Профессор. - В поездах не ездят. Ходят пешком.

- Жаль. - Шестаков сказал это сам себе, быстро вспомнив, что в его папке на платформы приходилось меньше половины случаев. Мозг его лихорадочно заработал: неужели дело в вагонах?

- Простите? - Профессор удивился. - Чего именно жаль?

- Мих, - взмолился Мухин, - да не сиди ты, как красна девица на смотринах! Покажи Савелию Сергеевичу свою папку! Ты же видишь, человек знающий!

Это Миша уже и сам видел. И если бы не Матильда, Профессор понравился бы ему гораздо раньше.

- Так, так, так, - приговаривал СССР, рассматривая график.

Перед ним на столе лежал Мишкин шедевр - статистика несчастных случаев за последние семь месяцев по всем сорока девяти станциям метро. Политеховские навыки не перебили даже десять лет работы с хулиганами и карманниками. Разными цветами на графике были отмечены данные по месяцам (для этого пришлось одалживать у соседского ребенка фломастеры).

Приятно, черт возьми, работать с умным человеком! Профессор минут пять рассматривал веселый узор из желтых, синих и лиловых точек, потом потер переносицу и заговорил, обращаясь к Мише:

- Насколько я понимаю, вас заинтересовало внезапное увеличение количества происшествий на участке "Девяткино" - "Площадь Мужества"?

- "Площадь Ленина", - поправил его Шестаков.

- Нет, нет. "Лесная", "Выборгская", "Площадь Ленина" - это как бы инерционный хвост. Смотрите: после того как между "Площадью Мужества" и "Лесной" затопили тоннели, несчастных случаев там стало не больше нормы.

- Не понял. - Толик наморщил лоб.

- Да что ж тут непонятного? Человек едет в центр с "Площади Мужества". Он стоит на платформе. И перед самой посадкой в поезд подвергается какому-то вредному воздействию. Он успевает сесть в поезд, и там ему становится плохо. А та станция, на которой его высадят и вызовут врача, попадает в ваш, Профессор помахал в воздухе листком, - график.

- Логично, - согласился Миша. - А что вы подразумеваете под "вредным воздействием"?

СССР надолго задумался, перебирая бумаги.

- Я думаю... Больше всего это похоже на очень сильный, избирательного действия галлюциноген. Вы проверяли?.. Ах да, да, вижу, проверяли...