Политика воина - Роберт Каплан

Хорошие шпионы предотвращают кровопролитие, говорит Сунь-цзы. Обществу, подобному нашему, где к шпионажу часто относятся с презрением, из-за чего не удается привлечь лучших людей к профессии разведчика, суждено периодически ввязываться в необязательные войны. Ирония судьбы поколения, появившегося на свет после Второй мировой войны (и медиа, которые отражают его ценности), в том, что оно провозглашает эпоху прав человека и одновременно осуждает профессию, представители которой во все времена заранее предупреждали о грядущих серьезных нарушениях прав человека.

Сыма Цянь, историограф династий Цинь и Хань, живший во II–I вв. до н. э. (через двести лет после Сунь-цзы), также одобряет обман, чтобы избежать кровопролития. «Великие действия не терпят мелочных колебаний, истинное мужество не затрудняет себя щепетильностью, – пишет он. – Тот, кто заботится о малом и забывает о великом, наверняка заплатит за это позже» [11]. Шпионы по необходимости общаются с низкой, аморальной публикой. Если вы хотите проникнуть в банду колумбийских наркоторговцев, вам нужно время, чтобы завербовать бандитов. Приличные люди будут просто неестественны в такой криминальной среде. Работа разведчика требует многих лет тяжелого труда, зачастую – высокого личного риска, чтобы получить хотя бы малейшие результаты. О крупных успехах не сообщают, чтобы не подвергать опасности тех, кто их добился. Сбор разведывательных данных составил значительную часть успеха Запада в холодной войне. Если медиа разоблачают мелкие грехи, игнорируя крупные, но невидимые достижения наших агентств национальной безопасности, они нарушают заповеди Сунь-цзы и Сыма Цяня.

Сунь-цзы и Сыма Цянь пишут так, словно лично пережили тяжкие страдания и готовы зайти очень далеко, чтобы предотвратить их повторение. Моральная ответственность за последствия – то, что находит отклик и у древних греков и римлян, и у Макиавелли и Черчилля.

Китайская философия сочетает в себе холодное, нравственно отстраненное наблюдение с нравственной ответственностью. Греческая философия отличается тем же.

Описание Геродотом войн между Грецией и Персией в начале V в. до н. э. обычно не содержит оценочных суждений. Он «имеет дело с поступками людей и смотрит на них как на поразительные откровения, как натуралист отмечает планеты и звезды, времена года и погоду» [12]. Геродоту, который много путешествовал по Средиземноморью и Ближнему Востоку, люди могли представляться мышами в клетке. Его отстраненное любопытство помогает объяснить вневременную притягательность его описаний. Победа Греции над Персией, описанная Геродотом, трагически привела к конфликту между самими греческими городами-государствами, который стал известен как Пелопоннесская война. Эту войну описал Фукидид. Он родился около 460 г. до н. э. и был на поколение моложе Геродота.

Фукидид вырос в богатой и влиятельной семье. Его отец владел обширными золотыми приисками во Фракии, на севере Греции. Обладая поместьями и политическими связями во Фракии и Афинах, Фукидид сумел приобрести всесторонние знания о Греции и завести контакты с людьми, определявшими ход истории его времени. В 430 г. до н. э. Фукидид был в Афинах, когда разразилась эпидемия чумы. Он тоже заболел, но выжил. В 424 г. до н. э. он был избран, наряду с другим полководцем, Эвклесом, для защиты Фракии от войск Спарты. В ноябре того же года Эвклес находился во фракийском Амфиполе, когда спартанцы в снежную бурю предприняли неожиданную атаку на город. Фукидид со своей эскадрой был у острова Фасос и не смог вовремя вернуться, чтобы спасти город. Захват Амфиполя стал шоком для афинян. Разумеется, вся вина была возложена на Фукидида, и он был вынужден отправиться в изгнание.

Следующие два десятилетия Фукидид делил время между жизнью в своем фракийском поместье и путешествиями по Пелопоннесу, находившемуся под контролем Спарты. «Пелопоннесская война» Фукидида – труд не просто военного историка, но человека, который не понаслышке знаком с болезнями, сражениями, политическим унижением и общался с участниками конфликта с обеих сторон.

«Пелопоннесская война» может считаться плодотворным трудом по теории международных отношений всех времен. Это первая работа, которая ввела в политический дискурс понятие всеобъемлющего прагматизма. Идеи Фукидида развивали такие авторы, как Гоббс, Гамильтон, Клаузевиц, а в нашу эпоху – Ганс Моргентау, Джордж Кеннан и Генри Киссинджер. В отличие от Сунь-цзы и Сыма Цяня, труды которых полны максимами, Фукидид – военный, чья философия возникает естественным образом из описания насильственных событий. Фукидид настойчиво проводит мысль о том, что людьми движут своекорыстные интересы. Это может кому-то показаться оскорбительным, однако его замечание о том, что мысль о собственной выгоде порождает усилия, а усилия – возможность выбора, делает написанную 2400 лет назад историю Пелопоннесской войны хорошим средством для нейтрализации вредного воздействия экстремального фатализма, составляющего основу как марксизма, так и средневекового христианства [13].

Война между Афинами и Спартой, тема «Пелопоннесской войны», была не просто столкновением между двумя городами-государствами. И Афины и Спарта были свидетелями создания альянсов между многими менее крупными городами-государствами, таких же сложных и трудно поддающихся управлению, как блоки периода холодной войны. В 5-й книге – повествовании о «мире, который рухнул», – Фукидид демонстрирует, что в Античности искусство принятия решений требовало учета переменных, не менее многочисленных и сложных, чем те, с которыми приходится иметь дело любому американскому президенту [14].

В 421 г. до н. э. Афины и Спарта заключили мирный договор. Спарта хотела получить передышку от войны с Афинами, чтобы оказать военное давление на Аргос и его ближайших соседей на Пелопоннесе, в южной части материковой Греции. Но союзники Спарты во Фракии и Халкидиках (на севере Греции) отказались становиться подданными Афин, что было одним из условий договора. Тем временем на Пелопоннесе крупный город-государство Коринф заключил союз с Аргосом, чтобы не допустить господства Спарты в регионе. В Центральном Пелопоннесе город-государство Мантинея, недавно покоривший ряд мелких городов, присоединился к Коринфу и Аргосу ради защиты новой мини-империи от Спарты. Вскоре к антиспартанскому альянсу примкнули Халкидики. А Беотия и Мегара, опасаясь демократических Афин, пришли на помощь Спарте. Спарте нужна была помощь Беотии, чтобы захватить Панакт, город рядом с Афинами, который спартанцы надеялись обменять с Афинами на Пилос в Пелопоннесе. Время шло, к власти в Спарте и Афинах приходили другие люди, которые не вели переговоров по мирному договору и, следовательно, были менее привязаны к нему. В конце концов договор Спарты с Афинами развалился, и две биполярные державы возобновили войну.

Если предыдущий пассаж кажется крайне запутанным, попробуйте представить себе попытку объяснить запутанность альянсов периода холодной войны читателям XXII в. На самом деле сложность и медлительность транспортной системы Древней Греции делала ее в относительных масштабах огромной как мир. Таким образом, описание Фукидидом откровенных и запутанных вычислений соотношения сил и интересов – вполне приемлемая метафора современной глобальной политики.

Афины и Спарта столкнулись из-за того, что не могли контролировать союзников. По той же причине в 1914 г. в войну вступили Россия, Германия, Франция и Британия. Если бы Черчилль не спас Запад от Гитлера, Первую мировую войну можно было бы рассматривать как начало падения Запада – примерно так же, как Пелопоннесская война положила начало окончательному упадку классической Греции. Военная история Фукидида приводит его к следующим заключениям:

Что бы мы ни думали и ни предрекали, человеческое поведение определяется страхом (phobos), собственной выгодой (kerdos) и честью (doxa) [15]. Эти аспекты человеческой природы становятся причиной войн и нестабильности с учетом antropinon – «человеческого фактора». Человеческий фактор, в свою очередь, приводит к политическим кризисам: когда physis (чистый инстинкт) побеждает nomoi (закон), политика рушится и на ее место приходит анархия [16]. Решение проблемы анархии – не в отрицании страха, собственной выгоды и чести, а в управлении ими ради нравственного результата.

Повествование Фукидида о конфликте между Афинами и Митиленой, городом на острове Лесбос в восточной части Эгейского моря, – образец его трезвого проникновения в особенности человеческого поведения.

Митилена была союзницей Афин в ее войне против Персии. Митиленцы всегда опасались афинян, но персов боялись еще больше. Именно собственная выгода, а не религиозные или патриотические соображения подтолкнули их к союзу с Афинами. На самом деле без войны между Грецией и Персией, которая сделала необходимым объединение греческих городов-государств, союза между Афинами и Митиленой или между Афинами и Спартой могло бы и вообще не быть. Фукидид отмечает, что даже после войны с Персией Спарта удерживалась от проявления насилия, опасаясь военно-морской силы Афин. Но, как только военное положение Афин стало ослабевать, насилие не заставило себя ждать. Так Фукидид внедрил в политическую мысль концепцию баланса сил.