Лишь время покажет - Джеффри Арчер

— Это не я, Дикинс, а моя дражайшая матушка, — с улыбкой поправила она, но, увидев, как понурился мальчик, поспешно добавила: — Но какой очаровательный комплимент. В свое время она слыла красавицей.

— А кто написал этот портрет? — поинтересовался Гарри, выручая Дикинса.

— Ласло, — ответила миссис Баррингтон. — А почему вы спросили?

— Мне стало интересно, не принадлежит ли портрет джентльмена в вестибюле той же кисти.

— Как вы наблюдательны, Гарри, — подтвердила дама. — На картине, которую вы видели там, изображен мой отец, и она действительно тоже написана Ласло.

— А чем занимается ваш отец? — спросил Гарри.

— Гарри постоянно задает вопросы, — пояснил Джайлз. — К этому просто нужно привыкнуть.

Миссис Баррингтон улыбнулась.

— Он импортирует вина — в частности, хересы из Испании.

— Совсем как «Харвис» [21], — вставил Дикинс с набитым огуречным бутербродом ртом.

— Совсем как «Харвис», — повторила миссис Баррингтон.

Джайлз ухмыльнулся.

— Возьмите еще бутерброд, Гарри, — сказала миссис Баррингтон, заметив, что взгляд мальчика прикован к блюду.

— Спасибо, — отозвался тот, не в силах выбрать между копченым лососем, огурцом и яйцом с помидором.

Остановился он на лососе, задумавшись, каков тот на вкус.

— А вы что же, Дикинс?

— Спасибо, миссис Баррингтон, — поблагодарил тот и взял еще один бутерброд с огурцом.

— Я не могу так и звать вас Дикинсом, — спохватилась мать Джайлза. — Звучит, будто я обращаюсь к слуге. Скажите, пожалуйста, каким именем вас крестили.

Дикинс снова понурился.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Дикинсом, — пробормотал он.

— Его зовут Эл, — подсказал Джайлз.

— Какое милое имя, — заметила миссис Баррингтон, — хотя, полагаю, ваша мать зовет вас Аланом.

— Нет, — возразил Дикинс, так и не подняв головы.

Остальные два мальчика удивились этому открытию, но промолчали.

— Меня зовут Элджернон [22], — наконец выпалил он.

Джайлз расхохотался.

Миссис Баррингтон не обратила внимания на грубое поведение сына.

— Должно быть, ваша мать — большая поклонница Оскара Уайльда, — заметила она.

— Так и есть, — подтвердил Дикинс. — Но все-таки жаль, что она не назвала меня Джеком — или хотя бы Эрнестом.

— Не стоит так из-за этого переживать, — утешила его миссис Баррингтон. — В конце концов, Джайлз сам страдает от подобного унижения.

— Матушка, ты обещала, что не станешь…

— Обязательно уговорите его назвать вам свое второе имя, — посоветовала она, не обращая внимания на протесты сына.

Когда Джайлз не ответил, Гарри с Дикинсом с надеждой оглянулись на миссис Баррингтон.

— Мармадьюк, — со вздохом объявила та. — Как у его отца, и у деда тоже.

— Если скажете кому-нибудь в школе, — пригрозил Джайлз, глядя на друзей, — клянусь, я убью вас, честное слово — убью.

Оба мальчика рассмеялись.

— А у вас, Гарри, есть второе имя? — спросила миссис Баррингтон.

Он уже собирался ответить, когда дверь гостиной распахнулась и вошел мужчина, которого никак нельзя было принять за слугу, с большим свертком в руках. Гарри поднял взгляд на человека, который мог оказаться только мистером Хьюго. Джайлз вскочил и бросился к отцу.

— С днем рождения, мальчик мой, — поздравил тот сына и протянул ему сверток.

— Спасибо, папа, — отозвался тот и немедленно принялся развязывать ленточку.

— Прежде чем открывать подарок, Джайлз, — укорила его мать, — возможно, тебе следовало бы представить отцу своих гостей.

— Прости, папа. Это два моих лучших друга, Дикинс и Гарри, — исправился Джайлз, отложив подарок на стол.

Гарри отметил, что отец Джайлза наделен тем же атлетическим телосложением и кипучей энергией, которые он считал присущими исключительно его отпрыску.

— Рад с вами познакомиться, Дикинс, — приветствовал мальчика мистер Баррингтон, пожимая ему руку, а затем повернулся к Гарри. — Добрый день, Клифтон, — добавил он и уселся в свободное кресло рядом с женой.

Гарри был озадачен: мистер Баррингтон не подал ему руки. И откуда он узнал, что его зовут Клифтон?

Как только лакей подал мистеру Баррингтону чай, Джайлз развернул подарок и восторженно вскрикнул, увидев радиоприемник «Робертс рэйдио». Он воткнул вилку в стенную розетку и принялся ловить разные станции. Каждый новый звук, раздававшийся из большого деревянного ящика, мальчики встречали смехом и аплодисментами.

— Джайлз говорит, что в этом триместре стал вторым по математике, — сообщила миссис Баррингтон, повернувшись к мужу.

— Зато худшим почти по всем остальным предметам, — резко ответил тот.

Джайлз постарался скрыть смущение, продолжая искать в эфире новую станцию.

— Но вы бы видели, какой мяч он забил в матче против Эйвонхерста, — вступился за друга Гарри. — Мы все уверены, что в следующем году он станет капитаном команды.

— Мячи не приведут его в Итон, — заметил мистер Баррингтон, не глядя на Гарри. — В этом возрасте юноше пора уже браться за ум и работать усердней.

Некоторое время все молчали, пока тишину не нарушила миссис Баррингтон.

— А вы тот самый Клифтон, который поет в хоре церкви Святой Марии в Редклиффе? — спросила она.

— Гарри — сопранист, — подсказал Джайлз. — Собственно говоря, у него стипендия хориста.

Гарри обратил внимание на то, что отец друга теперь пристально его разглядывает.

— Я так и подумала, что узнала вас, — кивнула миссис Баррингтон. — Мы с дедушкой Джайлза присутствовали на исполнении «Мессии» в церкви Святой Марии, когда хор Святого Беды выступал вместе с Бристольской классической школой. Ваша ария «А я знаю, Искупитель мой жив» звучала просто великолепно, Гарри.

— Спасибо, миссис Баррингтон, — покраснев, ответил мальчик.

— Вы надеетесь перейти в Бристольскую классическую, когда окончите школу Святого Беды, Клифтон? — спросил мистер Баррингтон.

«И опять Клифтон», — подумал Гарри.

— Только если заслужу стипендию, сэр, — ответил он.

— Но почему это так важно? — удивилась миссис Баррингтон. — Наверняка вам предложат там место, как и любому другому мальчику?

— Потому что моя мать не может себе позволить плату за обучение, миссис Баррингтон. Она работает официанткой в отеле «Рояль».

— Но разве ваш отец не…

— Он умер, — пояснил Гарри. — Его убили на войне.

Он внимательно следил за тем, как отреагирует мистер Баррингтон, но тот, как хороший игрок в покер, ничем не выдал своих чувств.

— Простите, — спохватилась его супруга. — Я не знала.

За спиной Гарри открылась дверь, и вошел лакей с двухъярусным тортом на серебряном подносе, который он поставил в центре стола. Джайлзу удалось задуть всю дюжину свечей одним выдохом, и все зааплодировали.

— А у вас когда день рождения, Клифтон? — спросил мистер Баррингтон.

— Был в прошлом месяце, сэр, — ответил Гарри.

Мистер Баррингтон отвел взгляд.

Лакей убрал свечи и подал молодому хозяину большой нож. Джайлз разрезал торт и разложил пять неровных ломтей по тарелочкам, которые горничная выставила на стол.

Дикинс, прежде чем браться за сам торт, подобрал и съел крошки сахарной глазури, упавшие на его блюдце. Гарри последовал примеру миссис Баррингтон. Он взял маленькую серебряную вилочку, лежавшую сбоку от его тарелочки, ею отломил крошечный кусочек торта, а затем положил ее обратно на тарелку.

Один мистер Баррингтон не притронулся к угощению. Внезапно, без малейшего предупреждения, он встал и вышел, не сказав ни слова.

Мать Джайлза и не пыталась скрыть удивления, вызванного поступком мужа, но промолчала. Гарри не отрывал взгляда от мистера Хьюго, пока тот не вышел из комнаты, а Дикинс, покончив с тортом, вновь сосредоточил внимание на бутербродах с копченым лососем, явно не заметив случившегося.

Когда дверь закрылась, миссис Баррингтон продолжила беседу, как если бы ничего необычного не произошло.

— Не сомневаюсь, вы получите стипендию Бристольской классической школы, Гарри, учитывая все, что Джайлз мне о вас рассказывал. Вы весьма умны, равно как и талантливы в пении.

— Джайлз преувеличивает, миссис Баррингтон, — возразил Гарри. — Поверьте, только Дикинс может рассчитывать на эту стипендию.

— Но разве БКШ не предлагает поддержку музыкально одаренным учащимся? — спросила она.

— Только не сопранистам, — пояснил Гарри. — Они не стали бы так рисковать.

— Кажется, я не вполне понимаю, — удивилась миссис Баррингтон. — Ничто не может отнять у вас навыков, которые вы приобрели за годы хоровых репетиций.

— Верно, но, как ни жаль, никто не может предсказать, что произойдет, когда твой голос сломается. Некоторые дисканты оказываются басами или баритонами, а те, кому по-настоящему повезло, становятся тенорами, но заранее это определить невозможно.