Этнические конфликты в странах Балтии в постсоветский период - Сборник статей

Вопреки расхожим мифологемам о структурной рыхлости латвийских этнических меньшинств, неспособности к артикулированию своих интересов, отсутствии политических лидеров, способных взять на себя ответственность, и культивировании властной элитой исключительно культурологической миссии нетитульной части населения, этнические меньшинства стали действенным политическим актором, активно борющимся за политическую государственную власть. Политические притязания этнических меньшинств в Латвии на власть и передел власти с целью построения консенсуальной представительской демократии, носят конституционный и легитимный характер, что, в свою очередь, вызывает этническую мобилизацию титульной нации и всплеск радикального этнического национализма.

Практика экономической и политической изоляции этнических меньшинств в Латвии тесно увязана с их культурным отчуждением и статусной культурной иерархией. Разделение русскими и другими этническими меньшинствами этнической принадлежности, языка, культуры, религии этнической родины, вызывает со стороны латвийских государственных структур упреки в нелояльности и приводит к ограничению их политических прав и подавлению культуры этноменыпинств.

Данное обстоятельство служит препятствием для демократического развития этнокультурного многообразия в Латвии через культурно-инклюзивную политику.

Латышская властная элита, обладающая всеми ресурсами институциональной и идеологической гегемонии, является главным конструктором и проводником этнополитики. Содержанием латвийской этнополитики фактически является политический и социально-экономический реванш титульной нации и защита латышского языка. Национальная этнополитика является, вероятно, наиболее последовательной и неизменной среди выдвигаемых стратегий внешней и внутренней политики Латвии.

Итогом латвийской этнополитики служит применимость для латвийского политического режима известной идеи С. Хантингтона о культурном столкновении цивилизаций с вакуумом этнической толерантности и манифестацией культурного противостояния. Прежние ориентации на развитие национальных мультикулыур и форм межнационального общения (чаще – в виде намерений, реже – в актах социальной политики) в результате длительного этнополитического противостояния и неравенства воплотились в существование жесткой демаркационной линии между доминирующим этническим большинством и субординированными этническим меньшинствами. Политическая формула «мы и они», прежде являвшейся журналистской метафорой, стала новой латвийской политической реальностью.

Список литературы

Apine I, «Integration or assimilation?» In: Daugava,№ 4., 1994, pp. 145–146.

The Fate of Ethnic Democracy in Post-Communist Europe / Smooha S. and Järve P. (Eds). Budapest, Local Government and Public Service Reform Initiative. 2005

Gaponenko A… Rodins M. System crisis of Latvian society – the reasons, scenarios of development, possibility of ovetcoming. Baltic Rim Economies, Issue N 2, 29 April 2009.

How Integrated Is Latvian Society? An Audit of Achievements, Failures and Challenges / Editor Nils Muiznieks; University of Latvia Advanced Social and Political Research Institute. – Riga: University of Latvia Press, 2010.

Horowitz D. Ethnic groups in conflict. – Berkley: Univ. of California press, 1985.

Rothschild J. Ethnopolitics: A conceptual framework. – N.Y.: Columbia Univ. press, 1981.

Huntington, Samuel P., The Clash of Civilizations? Foreign Affairs, Vol. 72, № 3, Summer 1993, pp. 22–49.

Ilga Apine, Vladislavs Volkovs. Latvijas krievu identitäte: vesturisks un sociologisks apcerejums. Latvijas Universitätes Filozofijas un sociologijas instituts, 2007.

Kymlicka W. Multicultural Citizenship. A Liberal Theory of Minority Rights. Oxford: Clarendon Press. 1995.

Kymlicka W. «Introduction» and «Reply and Conclusion» // Can Liberal Pluralism be Exported? Western Political Theory and Ethnic Relations in Eastern Europe / edited by W. Kymlicka and M. Opalski. Oxford: Oxford University Press. 2001.

Kymlicka W. Western Political Theory and Ethnic Relations in Eastern Europe // Can Liberal Pluralism be Exported? Western Political Theory and Ethnic Relations in Eastern Europe /Kymlicka, W, Opalski, M. (Eds). Oxford: Oxford University Press. 2002.

Rodins, Mih ails (2012). Stratifikatsioon ja Venemaa voirnueliit- Poliitika. Riigiteadus. Rahvusvahelised Suhted, Nr. 4 (13), Ik 87-111.

Rodins, Mihails (2011). Identity and political participation. In: Janis Ikstens, Andris Runcis (eds.). Founding elections in Latvia, 1993–1995. Analysis, documents and data. Berlin: Sigma, pp. 102–122.

Smooha S. Arabs and Jews in Israel. Vol. 1: Conflicting and Shared Attitudes in a Divided Society. Boulder and London: West-view Press. 1989.

Smooha S. Minority Status in an Ethnic Democracy: the Status of Arab Minority in Israel // Ethnic and Racial Studies, vol. 13, №.3, 1990, P.389–413.

Smooha S. The Model of Ethnic Democracy: Israel as a Jewish and Democratic State // Nations and Nationalism. 2002. 8, 4 (October): P. 475–503.

Steen, Anton (2012). Elite and Mass Confidence in New Democracies – Towards Congruence? The Baltic States 1992–2007. In Special issue.Elite Foundations of Social Theory and Politics. Historical Social Research. ISSN 0172–6404. 37(1), 127–147.

Steen, Anton (2003). The elite basis of Yeltsin's and Putin's regimes, In Anton Steen & Vladimir Gel'man (ed.), Elites and Democratic Development in Russia. Routledge. Steen, A. (1997)

Between Past and Future: Elites, Democracy and the State in Post-Communist Countries: a Comparison of Estonia, Latvia and Lithuania. Aldershot: Ashgate.

Список различий в правах граждан и неграждан Латвии. Латвийский комитет по правам человека / Под редакцией Владимира Бузаева, Рига 2010 год.

Этнополитическая напряженность в Латвии: поиски путей разрешения конфликта/под ред. Бригиты Зепа. Балтийский институт Социальных наук. Рига. 2005.

Приложение 1. Техническая информация о модели выборки исследования 2011[5].

Владимир Викторович Бузаев

Национальные меньшинства Прибалтики как жертва избирательного оружия массового поражения

к. г.-м. н. Владимир Викторович Бузаев, сопредседатель Латвийского комитета по правам человека

Уже на протяжении более чем 20 лет ведутся ожесточенные споры о том, является ли массовое безгражданство в Латвии и Эстонии и ограничение использования языков нацменьшинств во всех трех республиках Прибалтики грубым нарушением прав человека или издержками «восстановленных демократий». С нашей точки зрения, спорить тут не о чем, ибо практикуемая этими странами политика «интеграции» оказалась в буквальном смысле убийственной для объектов ее применения. Предметом дискуссии может стать разве что оценка сравнительной эффективности двух этих методов воздействия на «нежелательные элементы».

Демографический коллапс

Наложение общей демографической депрессии Европы на катастрофические последствия распада СССР привело к тому, что среди лидеров убывания относительной численности населения за последние 20 лет оказались исключительно бывшие республики европейской части СССР и страны из сферы его влияния (табл. 1).

Таблица 1. Лидеры демографического спада в Европе[6]

Сравнение данных переписи населения 1989 и 2011 годов показывает, что часть убыли населения страны за счет сокращения численности нацменьшинств составляет для Литвы – 42 %, Эстонии – 71 %, Латвии – 83 %. При этом доля нацменьшинств в населении этих стран в 1989 году составляла соответственно 20 %, 38 % и 48 %, в 2011-м- 16 %, 32 % и 38 %.

Основной причиной убыли населения является эмиграция: по Латвии в период до 2000 года – 65,3 %, с 2000 по 2011 гг. – 61,6 %[7]. Фрагментарные данные по этническому составу эмигрантов (табл. 2) свидетельствуют о подавляющем преобладании нелатышей среди отъезжающих в первый период и об абсолютном – во второй[8].

Таблица 2. Национальный состав эмигрантов из Латвии

Тем не менее, и характеристики рождаемости и смертности коренной нации и нацменьшинств в Латвии и Эстонии существенно отличаются (табл. 3). При этом демографические характеристики нацменьшинств Прибалтики ныне существенно хуже, чем в странах их этнического происхождения.

Таблица 3. Данные рождаемости, смертности и естественного прироста основных национальных групп Латвии и Эстонии, а также основных стран происхождения нацменьшинств (на тыс. чел.)[9]

На примере Латвии доказано[10], что такая вопиющая разница не может быть объяснена ни ассимиляцией, ни особенностями территориального расселения нацменьшинств, ни имеющим место в результате массовой эмиграции и различия в уровне рождаемости искажением возрастной структуры этносов.

Массовое безгражданство

Ситуация с массовым безгражданством в Латвии и Эстонии представлена в табл. 4.

Неграждане Латвии и Эстонии составляют, соответственно, 70 % и 22 % всех лиц без гражданства, проживающих в 500-миллионном ЕС[11]. От остальных 8 % не граждан ЕС их отличает тот факт, что те из них, кто к 1991 году достиг совершеннолетия, имели ранее все политические права в странах теперешнего проживания.

В 2012 году в Эстонии натурализовались 1156, в Латвии – 2213 человек, т. е. для натурализации оставшихся неграждан такими темпами понадобится, соответственно, 80 и 133 года. По данным Евростата за 2010 год, по темпам приема в гражданство на душу населения Латвия занимает 13‑е, Эстония – 20‑е место. Литва – предпоследнее место среди 33 стран ЕС, ЕАСТ и стран-кандидатов[12].