РЕАЛЬНОСТЬ ИЛЛЮЗИИ. ПРИКЛЮЧЕНИЯ МЕССИИ СВОЕВОЛЬЯ - КИР КОРОВ

– Да я вот бананов с пальм не хватаю. Сижу себе в своем лесу, грибки-ягодки собираю. Не шляюсь ни по каким щенячьим именинам и туманам – ни по коммумистическим, ни по капитулистическим. К запахам тайги тоже очень осторожен, тем более к мечтам. Сейчас ведь и запахи, и даже мечты легко распыляются из баллончиков с высоты птичьего полёта…

– Слушай, Ёжик, мне тебя сам Абсолютень послал! Помоги, избави мя от ледяного метафизического ужаса этого даймона Бес-Пробудденя Спит-Хартхи! Он меня обзывает рисованным чебурашкой и кормит одним мороженым. У меня уже вечная ангина! Скоро я превращусь в ледяную скульптуру в стиле «Нирвания», а потом уши мои и остальные жизненно отважные члены отпадут и рассыплются в снежную пыль. Но, клянусь последним чебуреком в Чебоксарах, я – не рисованный, а контактно-рукотворный, мягкий и пушистый! Кстати, он и тебя часто недобрым словом поминает. Говорит, что ты – старая обдолбанная резиновая массажка. А ещё – штопаный «Дюрекс», выброшенный из окна в колючки…

– Ещё бы! Чует старый ведьмаг, что я давно к нему сквозь туман его заморочек подбираюсь, вот и огрызается! Ладно, у меня с этим Спит-Хартхой свои счёты, так почему бы не помочь заодно и старому однополчанину?

И Ежик, не долго думая, приподнял заднюю лапу и гормко, протяжно свистнул. Тотчас пространство стало заполняться каким-то необычным, прозрачным туманом, скорее похожим на тонкий Золотистый Свет, который стал постепенно оттеснять прежний Ледяной Смог. Поначалу Смог оказал Свету серьёзное сопротивление. Он шипел, щерился, ухал, уворачивался и набрасывался, пытался обойти и напасть с флага. Но постепенно стало ясно, что сопротивление бесполезно, и Ледяной Смог был вытеснен на периферию ойкумены. Здесь он затих и стал превращаться в различные полупризрачные фигуры, среди которых я узнал Хозяина, Кору и других малоприятных персонажей моих полётов во сне и наяву, а также малознакомые и совсем не знакомые миражи.

– Вот, гляди, сами они все – рисованные, – сказал Ёжик. – Видишь это твой Спит-Хартха с его мороженым, он же – йог-поручик Маху-Дав. А это – твой непредсказуемый друг-рептилоид – тот же Мах-Удав по новой хронологии. Только притворяется твоим другом, а при случае сожрёт за милую душу вместе с милой душой. А вот это твоя знакомая Божья Кора, точнее – Божья Кара, она же – старушка Ша По КляЧКа, тайная анима и фарборитка твоего прожорливого друга-рептилоида…

Тут я обратил внимание на тонкие серые ниточки, идущие от этих призраков вверх. Присмотрелся и заметил над ними ещё более призрачные фигуры: какой-то мужчина в восточных одеждах в окружении танцующих обольстительных то ли гурий, то ли фурий…

– А это кто?

– А это художник-мультипликатор всей этой компании – йог-штабс-капитан Кришнудев со своими кришнудевками, он же – Эд Папик Дримский, порождает Мах-Удава Спит-Хартху и прочих героев твоего мультика в таинстве тантрического секса… Шива и Шакти танцуют над пропастью – в Вихре Вращений рождается Мир…

– А выше?

– А это главный ихний дизайн-ведьмаг Елда-Баоф. Известен также под именем Абсурдиан, Брахмапутра тож.

– Какие имена, однако! Такими величаться хорошо, Елда-Баоф твою…

– А мне особенно «Брахмапутра» нравится, для моей бывшей тёщи подходящее название…

В этот момент сверху закапал золотистый лёгкий дождик, в котором все эти фигуры стали меркнуть и довольно быстро растаяли совсем. Я направил взгляд в самый зенит и увидел над нами что-то вроде золотистого Ангела-эльфа в длинном и просторном белом хитоне, из-под которого он и орошал нас своим чудесным дождиком.

– А это наш с тобой папочка-мультипликатор по кличке Абстрелион.

– А он добрый?

– Добрый, пока Елда-Баоф злой. А потом, когда привыкнешь к этому спектаклю и расслабишься, доверишься доброму папочке, они вдруг в самый неподходящий момент поменяются ролями…

– И что же, всё так безнадёжно, и нет никакого выхода из этого дурного мульт-круговорота? Что-то мне надоело быть Чебарашкой!

– Да выход есть и очень простой. Из таких спектаклей может быть только простой выход. Настолько простой, что разглядеть его замыленному с-ложно-мученичеством глазу невероятно сложно. Нужно колоссальное напряжение. Нет, правильнее будет сказать – колоссальное расслабление, что, впрочем, – один чёрт! Такое, после которого в тебе не останется больше ни чувств, ни мыслей, ни желаний. Сказать, а потом ещё и сделать. Тогда ты и станешь Богом. Настоящим Богом, а не тем продуктом коллективной шизофрении, которым поклоняются в феноменологических общинах. Так что Богом можно стать только легко, очень легко… А пока Абсурдиан будет гонять тебя по пионерским собраниям, нефтяным биржам, церквям и сатсангам, потом писать о твоих мучениях книжки, а Абстрелион – писать золотистым дождиком радужных надежд…

– Так что же делать?

– А ничего, – сказал Ёжик простодушно и зевнул, в животе у него вдруг сильно забурлило, – кажется, я сегодня мухоморчиков объелся. Он погладил свой розовый животик, почесал за ухом, изящно отставил заднюю лапку и громко и протяжно сви-и-истнул…

Это было так просто и глупо, что я вздрогнул и расхохотался! Тут меня и поимело Великое Обсветление. Сначала всё вообще исчезло вместе со мной, ёжиком, полянами, туманами, мечтами и запахом тайги. Ай да Ёжик, шустрый бес, дёрнул так, что мир исчез!

…А потом всё стало медленно возвращаться, и как бы даже в том же виде. В том же, да не в том. Во всём появилось НЕЧТО – некое неуловимое очарование, некая непередаваемая прелесть, тайна… Меня особенно радовала именно эта тончайшая неуловимость и непередаваемость как предчувствие абсолютной Свободы, Радости и Любви. Сначала появились Абсурдиан с Абстрелионом, а потом и вся остальная компания – вся жизнь промелькнула вновь, как на экране кинотеатра. Наконец я вновь оказался в своей коробке в мусорном баке, но меня это уже совсем не огорчило.

Окинув взором окрестности, я расправил свои уши, взмахнул ими и взлетел над проезжей частью. ЧЕловек на плакате, которого я тотчас же узнал, провожал меня своим суровым взглядом. Напоследок мне показалось даже, что лицо его стало приобретать некоторые черты зловредной шутовской «котовости», как на парсунах самоназванца ПетРуся Хромановича, и из его правого глаза скатилась на асфальт суровая мужская слеза…

«Слеза Теоса»! – мелькнула у меня шальная мысль. Мелькнула и тут же растворилась вместе со мной в Бездонном Синем Небе…

Эскадрилья Странников Летучих

Асы – это Боги-Звёзды, летающие Звёздные Странники. А все эти ясны соколы, камикадзе и штурмовики – лишь жалкие подобия, бродяжники по залёту, отражения в мутном зеркале объективной реальности, данной нам в галлюцинациях – асозванцы короче. Хотя, может быть, и в них есть искра иллюзии бессмертия…

Ощущение Предвечного Парения иное, чем полёта во времени и пространстве. Сначала Парение в Божественном Блаженстве Бытия так захватывает, что на миг исчезает весь зримый и воображаемый мир. Но страх провалиться в Полное Небытие воссоздаёт его снова, пока не установится некое подвижное Равновесие…

Я парил в тончайшем золотистом свете и не заметил даже, как и когда исчез мой мохнатый тщедушный комочек плоти и уши, сначала вытянувшиеся в некое подобие параплана. Но изнутри в этот свет уже проникала мерцающая звёздным инеем черная пустота, и из торжественного соития этих субстанций стали вспыхивать, не затмевая их, полупрозрачные летучие образы на серебристо-голубом звёздном небе…

Справа от меня на роскошном персидском ковре-самолёте летел огромный голубовато-дымчатый кот в одном сапоге на правую ногу без шляпы. Прямо из центра ковра рос небольшой, но солидный походный мировой Дубоясень. Кот расположился в его тени и опирался на стоящий перед ним покрытый драгоценными каменьями гигантский золотой ларец. Он прикидывался то ли пиратом дальнего плаванья, то ли персонал-прелатом перед престолом господним, готовящимся принести в жертву своего замученного объективно-галлюциногенной реальностью бога, а потом сожрать тело жертвы и выпить его кровь.

Конец ознакомительного фрагмента.