Дневник Габриеля - Скотт Фрост

— Это лейтенант Делилло, убойный отдел.

— Чем могу помочь, лейтенант?

— Моя дочь — студентка в школе Маршалла, в ее адрес поступали угрозы. По-видимому, руководство школы сообщило вам об этом, и я была бы благодарна, если бы вы выяснили, что случилось.

— Сейчас проверю и перезвоню.

Я повесила трубку и набрала номер дочкиного мобильника, но мне сообщили, что абонент находится вне зоны действия. Я быстро перезвонила домой и оставила сообщение, велев ей не высовываться из дома и перезвонить мне сразу, как она придет.

Повесив трубку, я села за стол и стала рассматривать фотографию, на которой Лэйси стоит под секвойями. Мне множество раз угрожали как офицеру полиции, как детективу, но в основном это было сотрясание воздуха.

Но угрозы в адрес моей дочери, даже если окажется, что это все туфта, трепали нервы. Было такое чувство, будто я сунула пальцы в розетку. Нет, ничто и никто не сможет забрать у меня мою девочку. И тут я поняла, что способна на большую жестокость, чем могла себе представить.

Телефон снова зазвонил, и я схватила трубку.

— Делилло.

— Это офицер Джеймс, лейтенант.

— Выкладывайте.

— В школу поступило шесть звонков с угрозами.

— И?

— Скорее всего, это пустая болтовня.

— И все же, что конкретно говорили звонившие?

— Не думаю, что вам захочется услышать.

— Я не могу оценить серьезность угроз, пока не услышу их. Понимаете?

— Хорошо. Четверо звонивших назвали вашу дочь сукой и предложили выкинуть ее из школы, чтобы их налоги не шли на обучение таких детей. Но мы решили, что в данном случае нет повода волноваться. Школьное руководство разволновалось из-за последних двух звонков.

— Продолжайте.

— Следующий звучал так: «Выкиньте эту гребаную шлюху из школы или я ее урою».

— А последний?

— Последний из звонивших сказал: «Лэйси Делилло заплатит за то, что сделала, я заставлю эту сучку заплатить». Возможно, оба раза звонил один и тот же человек.

У меня перехватило дыхание. Я попыталась сглотнуть комок, но в горле пересохло. Ублюдки назвали мою девочку по имени и сказали, что она заплатит.

— Насколько я понимаю, она сейчас не в школе.

— Да, ее попросили уйти.

— Мы поговорим об этом с директором.

— Я уже поговорила, — сказала я.

— Вы знаете, где сейчас ваша дочь, лейтенант?

— Она звонила мне из «Старбакс».

— Этих кофеен много, вы знаете, в какую она чаще всего ходит?

Я оцепенела. Возникло ощущение, что комнату затопила вода со льдом.

— Не знаю, — ответила я.

— Тогда мы проверим все. У нее есть машина?

Я продиктовала офицеру Джеймс марку и номер машины Лэйси, а потом снова посмотрела на дочкину фотографию, взяла ее в руки.

— Вам нужна фотография?

— У нас есть фотография из газеты. — Джеймс замялась. — Думаю, все жители Пасадены знают, как выглядит ваша дочь.

— Да.

— Это хорошо. Чем она заметнее, тем лучше для нее.

— Конечно, — согласилась я.

— И последнее. Она знает об угрозах?

— Не думаю.

— Мне очень жаль, лейтенант. У меня самой детей нет, но я могу себе представить, каково…

— А я не могу себе представить, — отрезала я.

— Простите, я не хотела сказать…

— Ничего. Спасибо за беспокойство.

— Если мы не найдем ее в «Старбакс», то отправим кого-то из офицеров дежурить около вашего дома для обеспечения безопасности.

— Вы можете что-то сообщить о звонивших?

Я искала то, что моей собеседнице не показалось важным, какую-то деталь, опущенную в отчете. Мне нужна была соломинка, чтобы ухватиться за нее.

— Оба звонка, по-видимому, были сделаны взрослыми белыми мужчинами.

Она замолчала. Я практически слышала, как она мысленно подбирает слова.

— Знаю, что мне не стоит говорить вам этого, лейтенант, но, скорее всего, это лишь ложная тревога.

— А мне не нужно говорить вам, что когда тревога не ложная, злость переливается через край и кто-то нажимает на курок, то обычно этим кто-то и оказывается взрослый белый мужчина, — сказала я.

— Это не то, что я хотела сказать…

— Нет, это то, что я хотела сказать. Спасибо, офицер Джеймс.

Когда я вышла из кабинета, Гаррисон сидел на краешке стола Трэйвера. Судя по его взгляду, он понял, что-то не так, но не был уверен, как себя вести вообще и со мной в частности, поэтому не стал лезть с расспросами. Я пошла к двери.

— Куда мы едем?

— Рядом с оврагом обнаружен труп.

— Это как-то связано?

Мои мысли все еще были заняты Лэйси, поэтому вопрос Гаррисона на минуту выбил меня из равновесия. Я переспросила:

— Связано?

— Со Суини, — уточнил Гаррисон.

Я покачала головой.

— Как старший детектив я обязана выезжать на каждый труп, если есть причины для вмешательства убойного отдела. Но обычно они не плодятся так быстро.

— Кто не плодится?

— Трупы…

— Мне обязательно нужно…

— Да, поскольку ты мой напарник, это твоя работа.

Гаррисон с неохотой кивнул, видно было, как ходят ходуном желваки. Когда мы спускались по мраморным ступеням, я отметила, что он сильно побледнел.

— Чисто из любопытства, почему ты стал копом, Гаррисон?

Он прищурился и сдвинул брови. Порой слова могут иметь ту же силу, что оружие, и я пожалела, что задала этот вопрос. Кроме того, я только что попросила Гаррисона пойти туда, куда ему идти не хочется, по крайней мере со мной. И мне ужасно захотелось, чтобы сейчас рядом со мной шагал простой в обращении дружище Трэйвер, а не Гаррисон.

— Это меня касается, — сказала я.

— Думаю, касается, если я ваш напарник.

— Проехали. Мне не стоило спрашивать. У каждого свои причины. Большинство моих знакомых копов просто хотели стабильную зарплату и при этом нескучную работу.

Мы молча дошли до следующего пролета, словно между нами возникла стеклянная перегородка. И тут Гаррисон нарушил неловкое молчание:

— Мне хотелось поймать того, кто убил мою жену, — сказал он безжизненным голосом.

Я сделала шаг и остановилась. По многим причинам я не могла сейчас играть роль чьей-то матери, в основном из-за моей несостоятельности. Чаще всего, когда человек рассказывает тебе о собственной трагедии, он ждет чего-то взамен. Женщины хотят сочувствия, которого не смогли добиться от любимых мужчин. А мужчинам нужно, чтобы относительно чужой для них человек понял их, поскольку они не встречают понимания у близких. Я взглянула в глаза Гаррисона и увидела, что ему от меня ничего не нужно. Он просто констатировал факт. Сообщил жестокую ужасную правду.

— Но я его не поймал, — сказал он с издевкой, относящейся к нему самому, и даже слегка улыбнулся над собственной абсурдной наивностью. — Есть ряд вещей, которые мы не знаем и знать не можем.

— Да у меня самой таких вещей несколько томов.

Теперь понятно, почему ему так трудно находиться рядом с трупами и почему он вдруг заартачился и не захотел работать в убойном отделе. Он достаточно умен, чтобы понять, что я задам еще один вопрос, так что я предположила, что ответ на него уже готов.

— Если это назначение тебе в тягость…

— Нет.

Он сказал это с уверенностью человека, который обезвреживает бомбу, готовую взорваться при любом неловком движении. Наши взгляды встретились на долю секунды, но этого мне хватило, чтобы понять, что его рана уже зарубцевалась. Я повернулась и пошла дальше по лестнице, еще несколько секунд вспоминая взгляд его ярко-зеленых глаз. Как ни странно, этот взгляд лишил меня спокойствия. Господи, да что такое? Даже и не думай, сказала я про себя. Ни на одну секунду. Никогда.

5

В четырех милях от стадиона «Розовая чаша» мы с Гаррисоном повернули и поехали вдоль русла пересохшего ручья к старинным каменным воротам клуба любителей рыбной ловли. Ветви дубов нависали над дорогой как растопыренные пальцы. Желуди падали прямо под колеса. На зеленом склоне то тут, то там виднелись яркие островки цветущей желтой горчицы.

На дне оврага располагалось каменное здание, известное как Клуб рыболовов, отблеск тех дней, когда Пасадена вела более утонченный образ жизни и выходцы с северо-востока пытались вновь пережить то сладкое время, когда они рыбачили у знаменитых ледниковых озер гор Катскилл. Они одевались в твидовые костюмы, покуривали трубки и забрасывали удочки в мелкий искусственный пруд с бетонным дном, где никакой рыбы и в помине не было.

— Мне всегда было интересно, зачем вообще нужен этот клуб, — сказал Гаррисон, когда мы повернули и въехали на гравиевую дорожку, где уже стояли полицейские машины и фургончик судмедэкспертов.

— Чтобы мужчины могли сбежать от своих жен, — ляпнула я.

Посмотрев на Гаррисона, я пожалела о сказанном, не успели еще последние слова слететь с языка. Гаррисон отвернулся и стал рассматривать изящные линии каменного строения с таким видом, словно собирался реконструировать его камешек за камешком.