Ключ от всех дверей - Яна Смородина

того, как две самые яркие — не побоюсь этого слова — звезды одновременно сошлись на небосклоне нашего подъезда. Подозреваю, что обе произвели на оборотня неизгладимое впечатление.

В общем, с этим жизнерадостным настроением я вошла в квартиру и, бросив сумку в коридоре, упала подрубленной сосной на диван. В моей голове роился миллион мыслей, которые, не успев принять определённую форму, сталкивались между собой, подчиняясь хаотичности броуновского движения. Отчетливо я понимала только одно — этот Ян меня просто бесил! Своей какой-то высокомерностью и неоправданной предубеждённостью ко всем представителям моего племени. Всё, не хочу о нём думать больше! Ещё и эта Олимпиада, блин, на мою голову! Только она успокоилась после того, как в ночь под Новый год ей «нахамил» поддатый и оттого жизнерадостный Фёдор, застигнутый ею за возмутительно бесстыжим щипанием наших с Жанной поп (и которого с тех самых пор она считает нашим общим с подругой партнёром для разврата и сексуальных утех), и вот — снова здорово! Всю кровь мне выпьет по поводу ещё одного кандидата в партнёры.

А он? Нашёлся тоже благородный рыцарь-оборотень, который всех ведьм выведет на чистую воду. Да флаг в руки и барабан на шею! Чёрт, я все ещё о нём думаю. Надо срочно позвонить Федьке.

Федька оказался дома и вполне себе выздоравливающим после курса бабушкиных притирок с настойками и прочих чудодейственных средств, и я напросилась к нему в гости. Он так искренне обрадовался, что даже не спросил, приехала ли Жанка. Ну, вечером-то я всё ему расскажу.

Мой друг — Федя Закревский — принадлежал к роду Дреговичей, уважаемому и очень древнему, и находился под его защитой. Я и моя бабушка Анна ни в каком Роду не числились. Хорошо это или плохо — не знаю, почему так вышло — она никогда не рассказывала.

Бабушка Анна дружила с Ангелиной Закревской — бабушкой Феди, и с ним мы с детства тоже были всё время вместе — «сидели на соседних горшках» — как любит позиционировать характер наших отношений друг. Именно факт «горшкового соседства» и исключал, на мой взгляд, иные, кроме дружеских, чувства друг к другу. Ну как встречаться с тем, кто вытирал козявки о подол твоего платья и привязывал косу к спинке стула? В этом, наверное, и есть секрет разнополой дружбы.

Позже к нашей тёплой компании присоединилась и Жанка — она чистокровный человек. С подругой мы жили в одном дворе и учились в одной школе. Узнав однажды, кем мы с Федей являемся (это произошло некоторое время спустя, как у нас проснулся дар), Жанна восприняла это спокойно, как и любой мало-мальски знакомый с творчеством Джоан Роулинг ребенок, и приняла это как данность. Раскрывать свою суть людям официально не запрещено, однако чревато неприятными последствиями: реакция большинства людей, как показывает практика, предсказуемо негативна на подобного рода информацию. Тут тебя за фанатку ролевых фэнтезийных игр примут — в лучшем случае, а в худшем — посоветуют хорошего психиатра. С выездом на дом, если будешь продолжать буйно настаивать на своём бреде о каких-то там «силах». Демонстрация навыков тоже активно не приветствовалась по причине опять же возможных «психических» расстройств у зрителей. Официальная же работа «магов» в магических салонах не в счёт: слишком много шарлатанов намешалось с действительно одарёнными, и не воспринималась большей частью населения всерьёз.

Я никогда особенно не стремилась развивать свой дар в направлении своих удачных умений (с артефактным делом — делом нашей семьи — у меня вообще всё кисло, там и развивать особо нечего) и пользовалась силой очень редко, в отличие от Фёдора. Он прямо балдел от своих возможностей и всегда старался научиться чему-нибудь эдакому. Суть его дара состоит в умении воздействовать на материальные предметы. Например, передвигать, нагревать или замораживать их, или еще как-то физически изменять форму, структуру предмета. Лучше всего у него выходило с поджариваем (поначалу, правда, и собственной задницы, однако беспокоило его это не в той степени, чтобы отказаться от опасного практикума). После своих экспериментов, Федька, бывало, долго восстанавливался, залечивал ожоги (благо его бабушка — знахарка) и ему частенько попадало за это от родителей. Кстати, Жанка нам нисколько не завидовала, а в пользе моего дарования вообще сомневалась.

В общем, так мы и дружили. Федька — обладатель благозвучной фамилии, приятной внешности и полезных дарований, Майя Русакова — неуклюжий, но симпатичный, почти что бездарь по кличке Заяц, и умница-красавица Жанна с умением подать себя, но с дурацкой по её мнению фамилией — Пирожкова. Всякое было: дружили, ссорились, мирились. Закончили школу, и наша компания не распалась — поступили в один университет, я и Федька на юрфак, а Жанка — на эконом, и, собственно, не безуспешно продержались до пятого курса.

Короче, дружба — дело ответственное, придётся Фёдору выслушать мои жалобы и стенания, все до единого.

Глава пятая. Жалобщики, законы и бездеятельное раскаяние

Ехать к другу я решила на такси по причине опять же своей хромоногости. Федя встретил меня бурными проявлениями чувств: обнял и попытался расцеловать, что я немедленно пресекла, сославшись на то, что он вряд ли уже полностью поправился, а болеть ангиной мне совсем не хотелось.

— А что? Заразишься — добро пожаловать в мой лепрозорий! — не обиделся он. — Вдвоём всё веселее!

— Вот спасибо…

Не обращая внимания на моё бухтение по поводу бактериальной угрозы, исходящей от его легкомысленной персоны, Федька первым делом гостеприимно усадил меня на диван, метнулся на кухню и вернулся оттуда с бутылкой вина в руках и ананасом наперевес.

— Ты ведь не за рулем, моя хромоногая красавица? — поинтересовался он, сияя как медный таз.

— Нет, но…

— Никаких но! Я уже, который день сижу здесь как узник в темнице сырой. Один! И не приму никаких возражений. Ты ведь хотела мне что-то рассказать? А где, кстати Жанка?

— Что-то я не замечаю сырости в твоём мрачном узилище, — я повертела головой, как бы разыскивая её признаки.

— Не придирайся к словам! И не меняй тему, — строго посмотрел на меня друг.

— Ну ладно, ладно, — и чего это я такая покладистая в последнее время? Друзья вертят мной, как хотят, особенно предательница-Жанка. — Сейчас все тебе доложу. Иди, чисти свой ананас.

Обрадовавшись моей сговорчивости, Федя утопал на кухню и через несколько мгновений появился с тарелкой и шоколадкой. Разлил вино по бокалам и принял заинтересованный вид.

— Ну, теперь я весь — внимание.

— А сыра нет?

— Есть. С плесенью.

— О! Дор блю или бри? А, не