Мент для новых русских - Александр Золотько

Кстати, на протяжении всего тяжелого разговора Геннадий Федорович не был ни уважаемым, ни, собственно, Геннадием Федоровичем.

– Что, Гиря, мозги совсем салом заплыли? Или со своими девками память прогулял? – вопросы были заданы человеком, весь вид которого ясно говорил, что он, во-первых, имеет право задавать такие вопросы именно таким тоном, а, во-вторых, что он привык задавать именно такие вопросы и именно таким вот обидным тоном.

– Андрей Петрович… – начал было очередную попытку Гиря, но Андрей Петрович в очередной раз пресек ее.

– Ты, Гиря, просто мелкий зажравшийся сявка. И не надо здесь топорщить пальцы и демонстрировать авторитет. Ты мелкий, зажравшийся сявка, – Андрей Петрович говорил негромким, ленивым голосом барина, заставшего лакея за дегустацией барского коньяка.

Было во внешности Андрея Петровича что-то этакое, заставлявшее всех при первом же знакомстве очень внимательно его выслушивать и очень серьезно относится к сказанному. Этакий сплав номенклатурной уверенности и аристократической брезгливости.

Один журналист, в очень узком кругу, естественно, сказал, что Андрей Петрович похож на полковника КГБ с комсомольско-партийным прошлым в отставке. В законе, добавил второй журналист, и определение приобрело философскую законченность.

Все: и друзья, и враги,(а такие тоже были), – соглашались, что Андрей Петрович ИМЕЕТ ПРАВО. Причем, если употреблять эту фразу в юридическом смысле, то ударение делалось на «имеет», отчего фраза приобретала двусмысленный неприличный оттенок.

– Тебе что, урка мелкая, было сказано? – Андрей Петрович наконец перевел взгляд с литой бронзовой пепельницы на лицо собеседника, и тот понял, что ему разрешено отвечать.

– Ну… Взор… – Гиря откашлялся, – Взорвать машину возле клуба.

– Взорвать машину… – Андрей Петрович устало прикрыл глаза, – машину… Это такая железная штуковина на четырех колесах.

– Да…

– Что ты говоришь? – Андрей Петрович снова открыл глаза, – Ты со мной согласен? Ты знаешь, что такое автомобиль?

– Ну…

– Тогда, если ты такой умный и образованный, объясни, почему вместо этого ты взорвал здесь все! Все! – Андрей Петрович немного повысил голос, и Гиря вздрогнул, как от крика.

– Понимаете, Андрей Петрович…

– Понимаю. Тебе просто очень нравится, когда все горит и взрывается. Ба-бах! – Андрей Петрович взмахнул рукой. – Для того, чтобы заставить хозяина этого заведения продать свою недвижимость, достаточно было ста граммов обычного тринитротолуола. Или, говоря проще, тола, динамита, взрывчатки. Сто граммов в ворованной машине. Вместо этого…

– Я подумал, что так будет лучше, без базара, сразу. Он как раз в тот же вечер и согласился. Сразу и бумаги подписали…

– Бумаги подписали? А что, без всего это фейерверка он не подписал бы бумаг? Ведь с ним же уже работали, нужно было просто подтвердить серьезность наших намерений. Маленький взрыв, который потом легко было бы списать на несчастный случай, на хулиганство, на черта и дьявола… Тихий, домашний взрыв без покойников и инвалидов.

Андрей Петрович ударил ладонью по крышке письменного стола.

– И этот твой идиотизм теперь аукнулся по всей стране, до самой любимой столицы. Да что там по всей стране! Мы даже попали в новости западных информационных агентств. Прославились. И все благодаря глупости одного чугунноголового!

Гиря промолчал. Он был виноват, и ничего тут теперь не поделаешь. Но ведь он хотел как лучше. Быстро и хорошо. Гиря всегда хотел, чтобы было быстро и хорошо. Еще когда даже не мечтал ни о чем большом, еще до первой ходки в зону. Ему нравилось использовать свои возможности по максимуму. И чем больше становились возможности, тем больше ему нравилось их максимально использовать. Часто это его заводило в неприятности. Вот, как с этим проклятым клубом.

– Что теперь прикажешь делать? – спросил Андрей Петрович.

– Чего тут делать… Через пару-тройку деньков закончу ремонт клуба. Потом восстановлю стоянку, сквер, поставлю киоски. Это… Потом, потихоньку начну строить рынок. Проект…

– Ты мне скажи, Гиря, эта хохма со стеклами – правда? – почти ласково спросил Андрей Петрович.

– Со стеклами? – Гиря поежился, – Ну, что я заранее подготовил?

– Значит, правда… – со странным выражением лица протянул Андрей Петрович, и Гире показалось, что в кабинете стало холодно.

– Я хотел как лучше…

– Лучше, – Андрей Петрович прищурился, – А скажи, Гиря, что мне должно помешать пришить тебя прямо в этом кабинете? Вышибить тебе то дерьмо, что ты таскаешь между ушами?

– Я исправлю! Честно, исправлю. Я…

– Слушай сюда, – голос Андрея Петровича стал жестким и властным.

В кресле уже сидел не расслабленный барин, а хищник, способный разорвать любого, кто встанет на его пути.

– Слушай сюда, – Андрей Петрович достал из портфеля пластиковую папку и бросил ее на стол перед Гирей, – Здесь лежат документы, по которым ты купил этот клуб не вечером после взрыва, а вечером накануне. За сутки до взрыва. Все оформлено и заверено нотариусом.

Там же копия твоего заявления в милицию о том, что тебе неоднократно угрожали расправой, требуя у тебя денег. Заявление подано тобой в органы неделю назад. У ментов тоже все оформлено и зарегистрировано. Сегодня после обеда к тебе прибудет следователь.

Завтра с утра окружающие дома будут обследованы специальной комиссией мэрии, и те из них, которые выходят на площадь, будут признаны аварийными, после чего ты за свой счет переселишь всех жителей этих пятиэтажек в один из своих домов в Северном микрорайоне. И выступишь перед журналистами на пресс-конференции. Скажешь, что чувствуешь свою вину за происшедшее и так далее, шпаргалку тебе подвезут перед выступлением. Освободившиеся дома отремонтируешь под гостиницы для рынка. Все понятно?

– Вроде… Только…

– Что?

– Кто это мне угрожал?

– Тебе уже и угрожать никто не мог? Крутым стал?

– Да нет, – Гиря помотал головой, хотя в глубине души чувствовал себя именно таким крутым, – просто нужно будет сказать…

– Кавказцы. Наехали ребята с Кавказа. Кстати, их и вправду нужно немного прижать. Еще есть вопросы?

– Нету, – торопливо ответил Гиря.

– Снова все знаешь?

– А чего там? Проект готов, можно строить рынок. С Мэрией поладили, как только поставим первые ряды, начнутся проверки всех городских рынков. Там еще автобусы сюда пустим от вокзала, бесплатные для торговцев. Все, кажись…

– В общих чертах – все, – кивнул Андрей Петрович. – Только небольшие проблемки. Ты не забыл, что нужно еще разогнать этих бомжей в овраге?

– Крыс? Сегодня же мои пацаны…

– А если бомжи не послушают? Менты их погнать не смогли.

– Подгоню пару бочек с бензином, и не одна скотина из оврага не вылезет.

– Козел! – оскорбление прозвучало громко и резко.

Андрей Петрович встал с кресла и подошел к замершему Гире:

– Козел, ты так ничего и не понял? Тебе ведь ясно было сказано – тихо. Ты со своим взрывом выбрал уже весь лимит шума и дыма. Весь. Полностью. Даже я не смогу прикрыть твою задницу после этого. С этими Крысами ты должен будешь разобраться тихо. Иначе я тебя зарою. Усек?

– Да, я просто не подумал, я сделаю… Как надо… Все будет тихо…

– И без покойников.

– И без покойников.

– Вот и ладно. Вот и хорошо. Пообщайся с ментами, может они тебе в этом деле помогут, – Андрей Петрович взял со стола портфель и подошел к двери.

– До свидания, – сказал Гиря.

– Чуть не забыл, деньги за переоформление покупки, бабки ментам и журналистам я вычту из твоих. Не возражаешь?

– Нет базара, без проблем! – Гиря так и не встал из-за стола.

– Не провожай, – сказал Андрей Петрович и вышел.

Гиря закрыл лицо руками. Посидел молча с минуту, потом резко выдохнул и выпрямился в кресле. Пронесло. На этот раз пронесло… Нужно быть осторожней. Андрей Петрович прав. Сволочь, но прав.

Неожиданно Гиря зевнул, раз и еще раз. Судорожно, со стоном, как собака. Страх выходил, и с каждым глубоким вздохом Гиря снова превращался в Геннадия Федоровича.

Нужно будет сегодня же вечером отправить пацанов к Крысам. Предупредить, чтобы аккуратно. Еще следак сегодня придет… Ладно…

Геннадий Федорович достал из кармана пиджака «паркер» и сделал пометку в ежедневнике.

Подал голос телефон.

– Да?

– Чуть не забыл, – раздалось в трубке, и по спине Гири пробежал холодок, – тот пиротехник, что готовил фейерверк…

– Да-да…

– Его стоит уволить. Совсем. Не возражаешь?

– Сегодня же!

– Вот и отлично. До свидания.

Геннадий Федорович осторожно положил трубку на телефон, вынул носовой платок и отер лицо.

Подрывника нужно убрать. «Паркер» замер над листом бумаги. Лучше не записывать, одернул себя Геннадий Федорович.

Это можно назвать случайностью, но лучше это называть рикошетом. Любой случайности можно избежать, практически любой рикошет можно предусмотреть. В момент выстрела нужно не только стараться поразить цель, но и внимательно следить за возможным рикошетом. Опытный стрелок всегда отвечает за свой выстрел, но он не может всего предусмотреть. Это может быть невидимая помеха, или что-то, попавшее на директрису выстрела уже после вылета пули.