«Если», 1996 № 02 - Уильям Гибсон

Глеб устал настолько, что не обратил внимания: рейсовый автобус, на который Света так боялась опоздать, появился значительно раньше расписания. И пассажиров в нем почти не было — два-три человека.

Единственное, что сейчас занимало Глеба, — огромное желание выспаться. Поэтому, придя домой, он даже не сразу заметил нечто постороннее в своей комнате. И лишь услышав трубно-свистящий с прищелкиванием звук, он осознал наконец присутствие в углу комнаты под дряхлой вешалкой нечто амебообразного. Существо с видимым усилием произнесло:

— Ни о чем не бойтесь и… как его… соблюдайте благоразумчивость.

Почему-то эта фраза успокоила и чуть ли не развеселила Симканича. Это мокрое создание с его насморочно-французским произношением выглядело довольно безобидно.

— А что они там, у вас, не могли прислать кого-нибудь посолидней?

— Э… Для чего, простите?

— Ну, вы же хотите Землю завоевать? Людей там поработить или сожрать, полезные ископаемые хищнически использовать?

— Вы, Глеб Иванович, этот тон оставьте. — Чудовище, видимо, обиделось. — Мы очень мирный, добропорядочный народ и явились сюда, несмотря на отвратительность климата (он чихнул), только по тягчайшей целесообразности. Дело в том, что только вы, Глеб Иванович, можете избавить нас от полного истребления.

— И кто же вас истребляет? — Глеб даже приосанился немного, стараясь выглядеть представителем человечества.

— Да эти же, местные жители.

— Это ваши аборигены, что ли?

— Нет, ваши. Из этого города. Просто спасу от них нет, пришлось концентрировать энергию целый месяц, чтобы телепатически вычислить вас и вызвать сюда на встречание с нами. А теперь вы отправитесь со мной.

Но почему…

Потолок в больничной палате был покрыт грязью и паутиной. Над Глебом хлопотала довольно симпатичная санитарка. Он неуклюже попытался завязать с девушкой разговор, стремясь выяснить свое местонахождение, но с тем же успехом мог бы обратиться к глухонемому.

— Это робот, не обращайте на него внимания! — с этими словами в палате появилось амебообразное существо. — Мы попытались воссоздать знакомую вам земную обстановку с целью быстрейшей адаптации, надеюсь, мы ничего не напутали в мелочах?

— А почему я в больнице?

— Видите ли, Глеб (извините, мне еще трудно произносить ваше имя полностью), вы не совсем обычный человек — даже, можно сказать, совсем необычный.

— Начало интригующее.

— Мы очень долго искали человека с вашими способностями, пришлось отбирать из нескольких тысяч доступных нам особей, а двоих, пришедших вместе с вами к финишу, но не доказавших ваших данных, пришлось в конце концов стерилизовать. Да вы их знаете!

Глеб похолодел. Вспомнился добрый голос Ивана Петровича, его отеческие нравоучения, предстала перед внутренним взором милая Светочка… Вот гады!

— Да вы ничего не подумайте, Глеб, мы просто поправили им память и отправили обратно в Москву. Кстати, чтобы ваша уважаемая жена не беспокоилась, вы можете связаться с ней при помощи этого аппарата. Видите, Глеб, мы обо всем позаботились. Только не надо ей говорить ничего лишнего — сами понимаете, волноваться в ее положении…

Глеба такая забота даже растрогала. Однако он не позволил увести в сторону нить беседы.

— И все-таки вернемся к нашим баранам. Чем я отличаюсь от других людей, зачем я вам нужен и что я делаю в больнице?*

— Не спешите, Глеб, вы все узнаете в свое время. С вами в паре будет работать коллега Тофф, он и посвятит вас в подробности. А здесь вы пройдете короткий адаптационный период с витаминной диетой и гипнообучением нашему языку, заодно вам вживят хирургическим путем некоторые приспособления, усиливающие ваши естественные природные данные…

— Да какие, к черту, данные? У меня даже к музыке способностей нет…

— А вы вспомните: не случалось ли с вами когда-нибудь нечто необычное, чему вы сами не находили объяснения?

Глеб задумался. Ну, бывало еще в далеком детстве: когда он ронял случайно какую-нибудь вещь, она необъяснимо исчезала. Бывали и другие случаи, когда он, сидя в аудитории и конспектируя лекцию, вдруг оказывался обедающим в столовой или, того хуже, лежащим в своей постели в общежитии, а за окном уже была ночь. Правда, такое случалось очень редко, всего два или три раза, и он связывал это с чрезвычайным переутомлением. И наконец, уже в Ржевске, эти его лесные похождения — похоже, из той же серии.

— Все это очень серьезно, Глеб. И очень поможет нам всем в будущем. Вы — связь между нашими мирами. Наши техники тратят громадные усилия на то, чтобы преодолеть барьер. А у вас природный талант. И как быстро вы адаптируетесь к нашему виду — знакомый вам Иван Петрович мог мысленно общаться с нами еще на Земле, а при встрече сотрудничать отказался, пытался устраивать диверсии и вообще вел себя безобразно. Светлана Владимировна — необыкновенно чуткий человек, в своих любительских картинах она еще пять лет назад изобразила наш мир с поразительной точностью, а внешний вид его обитателей так и не смогла принять, несмотря на все наши титанические усилия. Осталась одна надежда на вас, и мы в вас верим. А сейчас мне пора, психологи пока не разрешают долго с вами беседовать. До свидания, Глеб, и подумайте хорошенько над моими словами.

Посетитель вышел (вытек, выполз — как хотите) из комнаты, и Глеб остался один. Он подошел к двери, слегка подергал ее, потом сильнее — безрезультатно. Он окинул взглядом комнату в поисках телефона, подошел ближе, потрогал — настоящий. Снял трубку, послушал — долгие гудки. Ну что ж, была не была — он набрал домашний московский номер (даже без всякого кода) и замер в ожидании. В трубке захрипело, потом раздался щелчок.

— Алло? — знакомый Надин голос заставил сердце колотиться в бешеном ритме.

— Надюша, это я, Глеб!

— Глеб? Ты почему так долго? Обещал приехать, а сам даже не позвонил! — Надин голос задрожал:

— Я уже голову потеряла от беспокойства, в Ржевск этот ваш дремучий звонила, в редакцию местной газеты, в милицию — там о тебе ничего не знают!

— Надюш, я, наверное, задержусь здесь еще на недельку-другую…

В этот момент из-за двери донеслось какое-то чавканье. Глеб нервно обернулся на звук, задел столик с телефоном, и аппарат с грохотом полетел на пол.

— «Рад приветствовать вас.

На пороге стояла другая амеба (Глеб уже начинал потихоньку различать их — та, первая, была крупнее).

— Ну давайте знакомиться. Меня зовут Мол-Пен.

Некоторое время Глеб тупо смотрел на пол. Мысль навязчиво скреблась в мозгу, не давая успокоиться и все время ускользая… А, вот оно: телефон был разбит вдребезги, из него должна была вывалиться куча деталей, тем не менее на полу валялся лишь пластмассовый корпус.