Верный ход - Джоанна Брендон

К тому времени, когда Кристофер подвел ее к домику и открывал дверь, она приняла решение дождаться, пока заснет он, а уж потом засыпать самой. Но, усталая и измотанная, она не была уверена, что ей удастся добиться этого.

Комната была просторная и приветливая, в пастельных тонах, с легким запахом сосны.

Сначала Пэппа хотела обследовать ванную комнату, но неожиданно подошла к окну и отдернула занавеску. Большое окно выходило прямо на бассейн. Она устало улыбнулась, вспоминая тайные детские ночные купания в запрещенное время. Вспомнила мальчишек, деливших с ней эти невинные забавы… Бассейн, несомненно, подогревался, но сейчас теплый душ привлекал ее гораздо больше.

— Какую кровать вы выбираете?

Пэппа повернулась к Кристоферу. С языка едва не сорвалось: «Вашу», — но вместо этого она быстро вдохнула воздуха и выпалила:

— А вы какую?

«Вашу». Кристофер был в смятении, но быстро пришел в себя. Он не сказал этого, а только подумал так.

— Если не возражаете, я выбираю ту, что у окна.

— Тогда будьте моим гостем, — пробормотала она. Подошла к своей, опустила сумку и села. Как, ради всего святого, сможет она выжидать, пока он уснет, если уже сейчас ее тянет развалиться на кровати?

— Я бы чего-нибудь крепкого выпил, — сказал Кристофер.

— Чего-нибудь такого холодного было бы здорово, — улыбаясь согласилась она, довольная, что он додумался до такой прекрасной мысли. Может, ей удастся убедить его побольше выпить, тогда он быстро уснет.

Улыбка начала расплываться по его лицу.

— А вы не хотите первой принять душ? — посмотрел он в сторону ванной. — А я бы тем временем прошелся по округе.

Пэппа наблюдала, как он медленно направился к двери. У нее появилось ощущение, что он стесняется, и тут ей пришло в голову, что он, вполне возможно, вовсе не в восторге от необходимости их совместного проживания.

Вздыхая, она поднялась с кровати и, подхватив сумку, направилась к ванной, где быстро просмотрела свои вещи.

Вернувшись в комнату, она, к своему удивлению, не обнаружила Кристофера.

— Кристофер!

Ответа не было. — Кристофер!

Тишина.

Подумав, она подошла к бассейну и посмотрела на улицу в надежде увидеть его в бассейне. Но и там его не было. Повернувшись, она обвела взглядом пустую комнату и почувствовала себя одинокой.

Чувство одиночества было ей в новинку. Старшая дочь в семье, она три года купалась в лучах родительской любви, пока в солнечный майский полдень на свет не появилась Виктория. Двумя годами позже, уже в пасмурный августовский день, — Мэгги. И с тех пор она уже не припоминала времени, отведенного только для себя, не говоря об одиночестве.

Переехав в новый дом — подарок стариков по материнской линии, а ей только стукнуло двадцать, она в течение нескольких недель тосковала по семье. Но и тогда она не чувствовала такого безрадостного одиночества, как сейчас.

Пэппа начала ходить из угла в угол, и в этот момент вошел Кристофер.

От радости и облегчения сердце ее весело застучало. Ей захотелось подбежать к нему, обнять и признаться, что за те несколько минут, пока он отсутствовал, она сильно соскучилась.

Она стояла, словно приросшая к полу, с горящими глазами, слегка приоткрытыми губами, теплыми и зовущими.

Кристофер на минуту застыл.

— Здесь неподалеку есть чудный ресторанчик «Лесная хижина». — Слабая улыбка ожила в уголках его рта. — Один парень сказал мне, что там подают неплохие стейки и имеется отличный выбор наших и импортных вин.

— Вот здорово! — Ее удивляло, что она совершенно не голодна. Но бокал вина охотно бы выпила. Подойдя к сумке, она достала кошелек и у двери догнала Кристофера.

Закрыв дверь и опустив ключ в карман, он взял ее за руку. Искра чувственного наслаждения пронеслась по ее коже, когда он прикоснулся к ней. Погладив ее руку, он на миг задержал на ней свои пальцы.

— Немного пройдемся, — сказал он, когда они стали удаляться от своего домика. — Нам надо размять ноги.

Пэппа кивнула. Она сделала глубокий вдох, чтобы насладиться сладким ароматом свежескошенной травы.

Все казалось ей таким странным. Всего несколько минут назад она чувствовала себя такой усталой, что готова была повалиться и заснуть. Но теперь, когда его рука сжимала ее пальцы, Пэппа готова была идти бесконечно долго.

Когда Кристофер после ужина снова предложил ей прогуляться, она без раздумья согласилась. Было уже за полночь, оба они устали, а утром надо было вставать рано, но не хотелось, чтобы такой чудесный вечер закончился.

Во время прекрасного ужина им подали великолепные бараньи ребрышки и бутылку лучшего вина, которое только могли предложить в «Лесной хижине». Они оживленно беседовали и обнаружили, что имеют сходные точки зрения на некоторые вещи и многое одинаково не приемлют.

В какой-то момент Пэппу поразило и смутило его признание, что он оставил военную службу.

«Что привело вас к мысли бросить блестящую карьеру лишь для того, чтобы играть роль пешки в извилистых комбинациях Эскобара?» — хотела спросить она, но, к счастью, промолчала. Подняв бокал, она отпила вина.

— Что вы хотели сказать? — заинтересованно спросил Кристофер.

На этот раз контролируя свой не в меру болтливый язык, она подарила ему очаровательную улыбку и спросила:

— Зачем? Чтобы заниматься такими вещами?

Взгляды их встретились. В ее глазах можно было прочесть вопрос; в его же сияющих глазах отразилась противоречивая гамма чувств. Улыбка скользнула по его лицу.

— В том, чем я сейчас занимаюсь, есть определенные выгоды, — мягко проговорил он, и она поняла, что он имел в виду не только легкость самой миссии.

Вскоре она снова была захвачена разговором. Весь вечер она смеялась над его анекдотами и случаями из флотской жизни.

Время шло, и Пэппа проникалась мыслью, что из этих рассказов узнает о его жизни больше, чем если бы просто выспрашивала его. Кристофер Петри нравился ей все сильней. У него был живой, острый ум, а кроме всего прочего, и то, что она больше всего ценила в людях, — умение подсмеиваться над самим собой.

Идя после ужина обратно к мотелю, она с нетерпением ждала новых необычных рассказов.

Кристофер же думал о другом. Рассказав Пэппе многое о своей жизни, что его, впрочем, не смущало, он почти ничего не узнал о ней.

— Скажите мне, почему у вас такое прозвище? — направил он ее мысли, улыбаясь мальчишеской улыбкой. — Это ведь не только из-за цвета волос, верно?

— Нет-нет, — призналась она и рукой провела по растрепанным локонам: пальцы игриво разделяли волосы на пряди. Потом загадочно улыбнулась. — Меня прозвали так еще в детстве, потому что я набралась разных словечек и использовала их в самое неподходящее время. — Увидев, как его рот расползается в улыбке, она поспешила добавить: — Хотя, конечно, их лучше вообще не употреблять. А у меня, знаете ли, такой темперамент… — Худенькое плечико ее неопределенно дернулось, глаза потеплели от воспоминаний о детских годах. Она помнила, какими изобретательными методами мать старалась отучить ее от дурной привычки — например, намыливая рот мылом.