Убей, укради, предай - Фридрих Незнанский

По дороге домой Черный заехал в японский ресторанчик, взял дюжину суси, сушеных кальмаров, пару токкури саке, собираясь отметить свой успех на Си-эн-эн наедине с Биллом. Биллу, не врубающемуся в тонкости японской кухни, пришлось купить традиционного сыра.

Билл явно поздоровел за время отсутствия Черного, по крайней мере смог самостоятельно перебраться из своего лежбища в книжном шкафу на стол и возлежал на басинском блокноте. Черный оставил без комментариев интерес любимца к порнографической литературе и приступил к сложному церемониалу приготовления торжественной трапезы. Саке, подогретое на водяной бане, переместилось на стол в специальной подставке, токкури-хакама, бутерброды и ломтики кальмаров разложены на блюде в художественном беспорядке, сыр нарезан кубиками. Черный поджег палочку благовоний, наполнил маленькие фарфоровые стаканчики, очоко, и, усевшись на ковер, с удовольствием сделал первый глоток.

– За миллионы, Билли! – Миллионы чего и чьи миллионы, он уточнять не стал.

Билл проигнорировал свой стакан, но ринулся к сыру, как голодающий Поволжья. Примерно за час Черный целиком опустошил одну бутылку и наполовину вторую.

Легкое похмелье всегда подвигало его на героические поступки, он стряхнул Билла на подушку и без колебаний открыл басинский блокнот.

5.03.97

…Итак, она не проститутка. Я о ней по-прежнему практически ничего не знаю и не знаю, хочу ли я что-то узнать…

– Ну, и правильно! – энергично прокомментировал Черный. – Главное, чтоб трахалась круто.

11.03.97

…Фактически я работаю на ее мужа. И наплевать! Он неизвестно где, и ему, похоже, тоже наплевать. А в конце концов, чем я хуже Апраксина? Его же он не кастрировал…

14.03.97

Затащила меня ночью в метро, было холодно и страшно неудобно. Ей явно не хватает экзотики. Заказал ложу в оперу, посмотрим, как ей понравится трахаться под Вагнера. Обещала познакомить с подругой, кажется, будет что-то грандиозное".

– А подробности?! – Черный долистал до более или менее длинной записи. – Ого! Десять страниц почти.

17.04.97

Марина приехала не одна. Мало того. Опоздала на час.

Надо знать Марину, чтобы понять, что для нее значит опоздать на целый час. Позавчера наш «торжественный вечер» продолжался до шести утра, во всяком случае, когда я сворачивал для нее «наипоследнейший» косячок, на часах, по моим ощущениям, было без десяти шесть и незадолго до этого я выключил свет, потому что стало уже достаточно светло – в совокупности слишком логично для галлюцинации. Потом я отнес Марину на тахту (оставить ее тело в кресле я почему-то счел недостойным, а тахта – самое низкое лежбище в моей квартире, и с учетом упадка сил мне представлялось, что уложить ее туда будет проще всего – бред!). Я еще с наркотическим сарказмом подумал тогда, что моя леди-супербизнес пропустит свое суперважное совещание и не сделает свой эпохальный доклад, о котором она только и болтала всю ночь.

В самый неподходящий момент она ляпнула под руку: «После моего выступления все эти старперы из Бэнк оф Трейтон просто кончат!»

И я не смог, черт побери!

Я чуть не ударил ее от злости, я подумал, что она может вести деловые переговоры по телефону во время секса и получать полное удовлетворение.

От удачно заключенной сделки, разумеется.

С мужчинами она встречается просто по инерции, по привычке, она может купить себе жеребца, но в этом нет смысла: деньги доставляют ей оргазм непосредственно. Возможно, я все-таки ее ударил, как раз перед этим мы одолели третью порцию травки и воспоминания мои местами довольно зыбки. Если так, она, видимо, не поняла, в чем дело, решила, что это – проявление страсти…

В одиннадцать меня разбудил назойливый писк. Меня хватило на то, чтобы сообразить – это сотовый телефон, он лежал на стуле прямо перед моими глазами и издавал эти отвратительные звуки. Звонила какая-то Наташа. Услышав мой голос, она извинялась, давала отбой и звонила снова. На третий или четвертый раз она наконец решилась спросить, как меня зовут, и попросила пригласить госпожу Митину, тут до меня дошло, что это сотовый не мой, а Марины. Я честно признался, что не в состоянии подняться, и Марина, безусловно, тоже. Однако я оказался не прав. После двух Марина заехала ко мне за своим телефоном, сообщила, что доклад прошел на ура, по ходу ее выступления старперы действительно кончали бурно и неоднократно и сразу после подписания документов о слиянии Бэнк оф Нью-Джерси и Бэнк оф Трейтон она займет в Трейтоне должность старшего менеджера департамента Восточной Европы. По ходу своего восторженного монолога она пожаловалась, что совещание перенесли с девяти на восемь, поэтому она чувствовала себя немного (!) не в своей тарелке.

Итак, сегодня она опоздала на час. С ней была томная, как мне поначалу показалось, холеная брюнетка лет тридцати пяти. Они никак не могли наговориться, и в течение минуты, пока Марина нас наконец не представила, я успел прояснить для себя, что это та самая Наташа, фамилия ее Пушкина (ни больше ни меньше!), они с Мариной коллеги по Бэнк оф Нью-Джерси, причем Наташа занимает более высокий пост, что родилась она в России, а в Штаты переехала на несколько лет раньше Марины, что она шесть раз (!!!) была замужем, но в настоящий момент свободна. Такие дела…

Минут пятнадцать мы вели светскую беседу, Наташа скромно поддакивала и поглощала виски. Уговорив полбутылки, она совершенно преобразилась: не могу сказать, чтобы она выглядела пьяной, но решила, что мы с Мариной не знаем, чем себя занять, и поэтому взяла бразды правления в свои руки.

– Фима, вы знаете, кто такой Марк Вуд?! – Она поймала меня за руку, но тут же, передумав, отпустила и схватилась за мое колено. От неожиданности я чуть не опрокинул столик, на котором стояло ее виски.

– Какой-то хрен из Трейтона. – По ее тону я догадался, что она не испытывает симпатий к этому субъекту.

– О-о! Вы разбираетесь в людях! Вы знаете, какая должность мне светит в Трейтоне его стараниями? Впрочем, в отличие от Марины, я не так уж обеспокоена служебным ростом, – тут мне показалось, что она с трудом сдерживает зависть, – я считаю, что у меня еще все впереди. И вообще, сила женщины в том, чтобы помыкать мужчинами, а не руководить ими по службе, как вы считаете? – Она целиком забралась мне на колени. Марина, похоже, возражений не имела.

– Это тест? Мною, как адвокатом, заинтересовался тайный союз феминисток?

– Это был риторический вопрос. – Она устроилась поудобнее, и я почувствовал, что в ней определенно что-то есть. – А Вуд – жалкий импотент. Как-то затащил меня в отель «Рояль», в президентский номер, представляете?

– Нет.

– И правильно. Бросал, мерзавец, к моим ногам вид Манхэттена на закате с сорок первого этажа. – Она расхохоталась. Сперва это выглядело абсолютно ненатурально, но через несколько секунд тело ее забилось в конвульсиях, а по щекам потекли самые настоящие слезы. – Потом так обстоятельно извинялся. – Она прыснула еще сильнее, и я схватил ее за плечи, иначе она грохнулась бы на пол. – Самое смешное! Я случайно подслушала, он сегодня приглашал какую-то мисс Софи в тот же самый номер.

Она сорвалась и убежала в соседнюю комнату. Я слышал, как она с кем-то говорит по телефону, но слов разобрать не смог. Вернулась, отрывисто спросила:

– Здесь есть какая-нибудь площадка поблизости?

– Баскетбольная, за домом… – ответил я, ничего не понимая.

– Идем!

Мы все втроем вышли на улицу. Надо заметить, что Марина сохраняла полное спокойствие и понимание ситуации. На всякий случай я прихватил с собой непочатую бутылку, чтобы напоить Наташу, если она станет слишком невыносимой.

Я чуть не упал.

На баскетбольную площадку приземлился вертолет. Изнутри он напоминал лимузин: кабина пилота отделена от пассажиров поднимающимся стеклом, общаться можно было через переговорное устройство. Но общаться не пришлось: Наташа распорядилась обо всем заранее. Мы подлетели к отелю «Рояль», пилот направил прожектор в окно президентского номера. Я отчетливо рассмотрел парочку: женщина после секундного шока с головой ушла под простыню, а мужчина в оцепенении уставился в нашу сторону, прикрыв глаза ладонью. Наташа, распахнув дверцу и рискуя выпасть с высоты сорок первого этажа, закричала в мегафон:

– Мистер Вуд! Номер окружен! Сопротивление бесполезно! Вылезайте из-под простыни и подойдите к окну с поднятыми руками! – Она отбросила мегафон и повернулась к нам с Мариной, возбужденно указывая пальцем: – Смотрите! Он обделался! Ха-ха-ха. Обделался! – Потом она набросилась на меня, судорожно пытаясь стащить с меня брюки. – Фима! Давай им покажем, как это делается в Одессе!