Вариант Пата - Виталий Забирко

После этих слов Кальтар многозначительно обвёл взглядом Сенат, неторопливо свернул манускрипт и передал его консулу. Затем снова принялся обтирать шею свисающей через плечо полой тоги, оставляя на материи жирные пятна. Сенаторы настороженно молчали, ожидая его последнего слова, чтобы начать прения.

- Дикси, - наконец произнёс Кальтар и с достоинством понёс свои телеса на место.

Против ожидания, шум в зале поднялся довольно умеренный и лишь немногие сенаторы стали просить слова. Но Кикена и этих немногих лишил возможности высказаться. Он поднял жезл и встал с консульского места.

- Прения по данному вопросу считаю неуместными, - сказал консул. - Он уже трижды обсуждался в Сенате, и все дополнения и поправки учтены сенатским коллегиумом и секстумвиратом Сабаторийского холма при составлении скрижали. Поэтому, волею Великого Пата и во благо его, я спрашиваю: готов ли Сенат утвердить скрижаль о введении в империи единых мер весов, объёмов, расстояний и времени?

Крон поймал на себе настороженный взгляд Кикены. Консул явно передёргивал. Вопрос о новом годовом исчислении в Сенате не обсуждался, и Кикене, как и всякому честолюбцу, ой как не хотелось вносить в него поправки. Кое-кто из приверженцев Крона пытался что-то выкрикивать по этому поводу, но Крон оборвал их, первым выбросив вперёд руку с раскрытой ладонью в знак одобрения скрижали. Ни к чему ему мелкие распри с консулом.

Кикена с облегчением обвёл взглядом Сенат. Противников скрижали не было.

- Волею консула, - провозгласил он, с трудом сдерживая торжество, данной мне Сенатом Великого Пата, объявляю скрижаль о новых единых патских мерах весов, объёмов, расстояний и времени законом! И да будет так с сего дня. Дикси.

И он сел под одобрительные возгласы.

"Сейчас, - подумал Крон. - Сейчас начнётся". Он отыскал глазами Сейка Аппона. Тот уже тянул вверх указательный палец и даже подпрыгивал на подушке от нетерпения.

- Слова! - наконец, не выдержав, закричал он. - Слова!

Получив разрешение, он быстро сбежал вниз и, повернувшись лицом к Сенату, поднял вверх ладони, прося тишины.

- Сегодня Сенат был на редкость единодушен, - вкрадчиво начал он и обвёл взглядом сенаторов. - Но кто из вас поручится, что завтра по городу не поползут слухи о бесчинствах, якобы творившихся здесь?

Сенат непонимающе загудел.

- Сегодня мы славили императора Тагулу, - продолжал Аппон. - Но кто поручится, что завтра о хвалебной речи в его честь в городе не будут говорить, как о бадье помоев?

Гул в Сенате начал нарастать. Многие сенаторы всё ещё не понимали, к чему клонит Аппон.

- Сегодня мы утвердили отчёт о расходах на триумф Севрской кампании! - повысил он голос. - Но кто поручится, что завтра о каждом из присутствующих здесь не будут говорить как об отъявленном казнокраде?

Сенат взорвался негодованием. Казначей Дартога швырнул седалищную подушку, и она шлёпнулась у ног выступающего.

- А кто поручится, - перешёл на крик Аппон, - что закон, принятый только что Сенатом, завтра не назовут пустым и самым бесполезным за всю историю Пата?!

Он выхватил из-за пазухи свёрнутый в трубку "Сенатский вестник" и, потрясая им, закричал:

- А всему виной это листок, претенциозно именуемый "Сенатским вестником", который на самом деле отражает мнение только одного человека сенатора Крона!

Негодование сенаторов неожиданно умерилось. Многие не ожидали такого поворота дела. Крон усмехнулся. Он был приятно удивлён, что "Сенатский вестник" пользуется популярностью также и в самом Сенате.

Аппон уловил изменение настроения и, поняв, что одним криком он свою задачу не выполнит, быстро переориентировался.

- Вот уже полгода мы получаем эти оттиски, - сдерживая себя, проговорил он. - Вначале в них излагались лишь голые факты: происшедшие в империи события и решения Сената. В настоящий же момент эти события не просто излагаются, но и комментируются превратно. Причём решения Сената здесь в основном ставятся под сомнение, а личное мнение сенатора Крона представляется как единственно правильное. И поэтому мне хочется спросить сенатора Крона: кто дал ему право поучать Сенат? Кто дал ему право лить грязь на решения Сената? Хорошо бы ещё, если бы "Сенатский вестник" распространялся только среди сенаторов и парламентариев, но его может купить у разносчиков любой гражданин. Его читает свободный люд, рабы, знающие грамоту, подбирают за хозяином брошенные листки и затем разносят сплетни по всему городу, а заезжие купцы так вообще скупают их кипами и вывозят на периферию - говорят, это один из самых ходовых товаров в провинциях и колониях. Что думают о нас там, если всё, что написано в "Сенатском вестнике", противоречит скрижалям, утверждённым Сенатом?

Аппон перевёл дух и удовлетворённо обвёл взглядом вновь бушующий Сенат. Ему удалось достичь своей цели.

- Поэтому я предлагаю, - пытаясь преодолеть шум в зале, прокричал он, - чтобы не вносить смуты в толпу, "Сенатский вестник" запретить, все выпущенные оттиски сжечь, а печатную машину сломать. Для спокойствия и мира и во славу империи. Дикси.

И он пошёл на своё место под приветственные крики приверженцев консула. Крон резко вскочил и выбросил вперёд руку с поднятым пальцем.

- Слова!

Кикена не спешил с разрешением. Он окинул взглядом зал, остался доволен его реакцией и лишь затем дал согласие.

Под яростный рёв сторонников Кикены Крон спустился вниз. Кто-то пытался схватить его за тогу, но он вовремя подхватил полу, кто-то подставил на ступеньках ногу, но он, подавив желание наступить, легко перепрыгнул через неё, не дав возможности зацепить себя.

- Достойный Сенат славного города Пата! Уважаемый консул Кикена! громко, чётко и, главное, спокойно начал Крон, и это спокойствие оказало действие. Гул в Сенате уменьшился. - Только что мы выслушали запальчивую речь сенатора Сейка Аппона, в которой он обвинил меня и издаваемый мною "Сенатский вестник" в действиях, направленных против скрижалей и законов Сената, устоев империи. Я верю в искренность Аппона, желающего славы и процветания Пата. Однако в своём необузданном патриотизме он, сам того не замечая, готов смести те алтари и очаги, которые могут усилить и умножить мощь и величие империи. Поэтому я, уважая его патриотические чувства, без гнева и пристрастия отметаю огульные обвинения, высказанные в мой адрес и в адрес "Сенатского вестника" как беспочвенные и не подтверждённые фактами. Хотя за фактами сенатору и не пришлось бы далеко ходить - они находятся именно в том листке, которым он только что потрясал здесь. Я надеюсь, что многие из присутствующих читали сегодняшний оттиск. Интересно было бы знать, обвиняя меня в том, что в "Сенатском вестнике" я вылью на голову императора Тагулы бадью помоев, сенатор, очевидно, имел в виду сегодняшнюю статью?