Семь недель до рассвета - Светозар Александрович Барченко

сенях держишь? Давай его сюда, студента этого! — перебил Генка и радостно потянулся к бутылке. — Я дак студентов вообще уважаю. Они у нас второй год капусту убирают. Во мы с ними керосинили! Ребята они еще те!..

Не зная, что ответить Григорию, Клавдия принялась второпях освобождать пространство на столе, передвигать стопки, посуду. Однако тут вошла Наташа, а за нею как-то бочком, неуверенно — словно бы она его за руку до самой двери силком за собой волокла и только-только отпустила — втиснулся и ее долговязый Валерка.

Клавдия притихла. Но по тому, как посветлело помрачневшее и напряженное лицо Григория, как необидчиво сощурился ой в улыбке, когда Наташа по-обычному коротко кивнула отцу, независимо бросив: «Приветик!» — и как, приподнявшись со стула, он руку подал смущенно подошедшему Валерке, посмотрев на него с добром, — Клавдия с облегчением поняла, что и Григорию тоже глянулся молоденький этот студент и никакого шума не будет. «Ну, вот и слава тебе, господи… Обошлось вроде бы, — со вздохом подумала она, расставляя чистые тарелки. — Вот и слава тебе, господи…»

Наташа тотчас ушла переодеваться в свою комнату. Валерку же сразу усадили за стол, налили в стопку водки. Клавдия захлопотала над ним, угощая кровяной колбасой, зельцем, то мяса, то грибов ему на тарелку подкладывая. И, лишь убедившись, что гость обихожен, все ему положено и налито, сама присела у краешка стола. А когда Валерка, чокнувшись со всеми, неумело отхлебнул из стопки, поперхнулся и, расплескивая водку, кашляя и вытирая глаза, поставил стопку на стол, — Генка наклонился к нему и, с хмельным изумлением всмотревшись в его лицо, сказал:

— Ну, ты и даешь, студент!.. Ну, и даешь… Я-то подумал, что мы с тобою их сейчас жить научим, а ты даешь… Ты чего, болен, что ли? Может, сердце у тебя, а? Или в завязке был?..

— Да отцепись ты от него, — жалея парня, хмуро проговорила Клавдия. — Вишь, не идет она человеку… Стало быть, не приучен он к ней. А ты — болен, сердце… Какое же у него в этакие-то годы сердце? Поди, накаркаешь еще… Может, тебе вина налить? — участливо обратилась она к Валерке. — У нас ведь и свое красненькое есть. Может, ты лучше красненького выпьешь?

— Нет, спасибо, — отдышавшись, сипло сказал он, ловя на вилку ускользающий гриб. — Ничего не нужно… Спасибо вам большое…

— Не, ты видал? — Генка громко засмеялся и откинулся на спинку заскрипевшего стула. — Во бы у меня такая теща была! Ты видал, как она вокруг тебя увивается? Красненького, говорит, не хошь… А ты, студент, просекаешь, к чему бы все это, а? У моей бы ты попил красненького!.. Ты случаем в нашем совхозе-то бывал? Нет?

— В вашем совхозе?.. Как-то не приходилось… — Валерка отрицательно качнул головой, пожав плечами.

— Не был он в твоем совхозе. И делать там ему у вас нечего, — решительно отозвалась из-за двери Наташа. — Помолчал бы ты хоть немного, Ген…

— Все. Молчу. — Генка дурашливо прикрыл ладонью рот, а затем, округлив глаза, выразительно посмотрел на Григория, как бы успокаивая его, и опять наклонился к Валерке. — А хошь, я тебя сейчас тут сосватаю? — понизив голос, спросил Генка и кивнул на дверь. — Во тогда гульнем с тобой, а? Ты мне только скажи — и все! Наташк, где ты там пропала? Давай-ка сюда по-быстрому! — позвал он.

Наташа вышла из комнаты в коротком, туго запахнутом на груди пестром халатике, который подпоясала какой-то серебристой тесемкой. Прямые светлые волосы ее были распущены, и от этого красивое Наташино лицо выглядело чуточку грустным, даже вроде насупленным. Строго посмотрев на отца, на сконфуженного, насильно улыбающегося Валерку, она села между ними и спросила у Генки:

— Ты, кажется, свататься ко мне тут кого-то подбивал? А? Что-то я жениха с букетом не вижу. Уж не сам ли ты, Гена, женихом моим стать собирался?

— Я нет. У меня уже семеро по лавкам… — Генка с напускным сожалением вздохнул и повел возле стола рукой, словно бы показывая, какие еще малые у него дети. — Мне кормить их надобно… Пораньше бы если, и я рискнул…

— А ты, Гена, разведись, — спокойно сказала Наташа. — Теперь это не проблема.

— Во дает девка! — не выдержав шутливого тона, Генка с возмущением ткнул рукой в сторону притихшего студента. — Да вот же он, твой жених! Ты чего ему мозги-то пудришь?

— Ему? — Наташа снисходительно усмехнулась и, вроде бы в недоумении, как бы свысока взглянула из-под прикрытых ресниц на расходившегося Генку. — Ты что? Это же Валерка… Он, кроме своей науки, ничем на свете не интересуется. Какой же из него жених?..

Клавдия сидела молча, не вмешиваясь в пустой их разговор, хотя ей и не нравилась небрежная снисходительность дочери, не по душе было, как запросто держится она с забулдыгой этим, с Генкой. Ведь сама-то сопливка еще сопливкой, а тоже туда же лезет: «разведись!» Клавдия чувствовала себя виноватой перед совсем уже сникшим пареньком, который и выпить-то толком не выпил, и поесть не поел, и сидел теперь в ее доме за столом как на угольях, должно быть. Но более всего удивляла и беспокоила Клавдию сегодняшняя покладистость Григория, который дочке ни слова поперек не сказал и слушал Генкину трепотню, безразлично покуривая, будто бы его это ни с какого боку не задевало.

— Ну, хватит тебе языком-то своим молоть, — докурив наконец сигарету, ворчливо сказал дочери Григорий. — Пригласила домой человека, так и нечего над ним тут цирк устраивать. А ты, слышь-ка, парень, по какой науке-то хоть идешь, если это не секрет, конечно? — спросил он у слегка воспрянувшего Валерки.

— Почему же секрет? — с поспешной благодарностью откликнулся тот. — Никакого секрета… Мы ведь с Наташей на одном факультете… на экономическом…

— Не, ну ты глянь! Во дают студенты! — опять изумился Генка, вклиниваясь в разговор и хлопая Валерку по плечу. — Мы же тут с Петровичем до тебя как раз про эту самую экономику говорили. А ты ее уже всю прошел или еще нет?

— Ну, как вам сказать?.. В пределах курса, разумеется. А вас, что же, вообще экономика интересует? — вежливо наклонив голову, полюбопытствовал Валерка. — Или же какая-то конкретная ее область?

— Да нет!.. Зачем мне твоя область? — нетерпеливо отмахнулся Генка. — Меня вот чего интересует… — Он с хмельной сосредоточенностью, как бы оценивающе — есть ли смысл толковать! — вгляделся в лицо Валерки. — Ты пока погоди… ты меня послушай… Допустим, купил ты себе машину. «Жигули», допустим, купил. Так? Заплатил за нее шесть, скажем, тысяч и поставил ее на прикол. Ездить ты на ней не так чтобы часто и ездишь, гаража у тебя