Неудачник - Агата Кристи

— Ну что ж, — сказал доктор, — вот все и разъяснилось.

Когда сэр Рубен поносил секретаря, тот стиснул нож для разрезания бумаги, всеми силами стараясь сдержаться и не ответить на брань. Леди Эстуэлл была полностью поглощена проблемой Лили Маргрейв, но ее подсознание все же отметило и… не правильно истолковало.

У нее возникла твердая убежденность в том, что Трефюзис хотел убить сэра Рубена. Теперь насчет занавески. Это интересно. Судя по тому, что вы мне рассказали о Башне, стол стоял у самого окна. На окне, конечно, были шторы?

— Да, mon ami, черные бархатные шторы.

— И в оконном проеме есть место, где можно спрятаться?

— Пожалуй, да.

— Значит, не исключено, что там кто-то прятался, — размышлял вслух доктор. — Но в таком случае это не мог быть Трефюзис, поскольку оба они видели, как он выходил из кабинета. Это не мог быть и Виктор Эстуэлл, поскольку Трефюзис столкнулся с ним в дверях, и это не могла быть Лили Маргрейв. Кто бы это ни был, он должен был там спрятаться до того, как в кабинет вошел сэр Рубен. Из того, что вы мне рассказали, это мог быть только капитан Хамфри Нейлор? Как вы считаете?

— Вполне возможно, — признал Пуаро. — Обедал-то он в гостинице, но когда именно он оттуда ушел, установить невозможно. А вернулся примерно в половине первого.

— Тогда это мог быть и он, — заключил доктор, — а раз так, значит, на него и падает подозрение. У него был мотив, а оружие оказалось под рукой. Но вы, похоже, с этим не согласны?

— У меня есть другие идеи, — признался Пуаро. — Скажите, мосье le docteur,[21] если предположить, что преступление совершила сама леди Эстуэлл, выдала бы она себя под гипнозом?

— Так вот вы к чему клоните. — Доктор даже присвистнул. — Леди Эстуэлл? А ведь такое тоже возможно, мне это просто не приходило в голову. Она ушла от сэра Рубена последней, и после этого его живым никто не видел. Могла ли она не выдать себя под гипнозом? Вполне. Она до транса могла дать себе установку не рассматривать себя в связи с этим преступлением. Она бы вполне правдиво отвечала на все наши вопросы, а о себе просто бы умалчивала. Хотя в этом случае она вряд ли бы так настаивала на виновности мистера Трефюзиса.

— Понимаю, — отозвался Пуаро. — Но я вовсе не считаю, что леди Эстуэлл могла совершить преступление.

— Интересное дело, — сказал, помолчав, доктор. — Если исходить из того, что Чарлз Леверсон невиновен, подозреваемых предостаточно. Хамфри Нейлор, леди Эстуэлл и даже Лили Маргрейв.

— Вы забыли еще одного, — с невозмутимым видом добавил Пуаро. Виктора Эстуэлла. По его словам, он сидел у себя с открытой дверью в ожидании Чарлза Леверсона, но никто, кроме него самого, этого подтвердить не может.

— Это тот «взрывоопасный» субъект? — поинтересовался доктор. — Тот, о котором вы мне говорили?

— Он самый.

— Ну, мне пора, — поднялся доктор. — Держите меня в курсе, договорились?

После его ухода Пуаро звонком вызвал Джорджа:

— Чашечку tisane,[22] Джордж. Нужно успокоить нервы.

— Слушаюсь, сэр. Сию минуту.

Спустя десять минут перед Пуаро стояла дымящаяся чашка. Он с наслаждением вдохнул резко пахнущий пар и, прихлебывая настой, принялся рассуждать вслух:

— Лису загоняют верхом на лошадях, с собаками, тут все дело в скорости. При охоте на оленя, как мне рассказывал мой друг Гастингс, приходится не один десяток метров ползти на животе. Но ни то, ни другое, дорогой мой Джордж, в этом случае нам не подходит. В нашем случае лучше брать пример с кошки. Она часами следит за мышиной норкой, в отдалении, ничем не выдавая своего присутствия, будучи все время начеку. Вот и нам нужно все время быть начеку.

Вздохнув, Пуаро поставил чашку на блюдце.

— Я рассчитывал пробыть здесь всего несколько дней.

Завтра, дорогой мой Джордж, вы поедете в Лондон и привезете мне все необходимое. На две недели.

— Слушаюсь, сэр.

8

Постоянное присутствие Эркюля Пуаро многих в Монрепо раздражало. Виктор Эстуэлл даже высказался по этому поводу своей невестке.

— Ты просто не понимаешь, Нэнси, а я-то эту породу как свои пять пальцев знаю. Этого типа теперь отсюда за уши не оттащишь, еще бы, поди найди таких дураков — чтобы пожить с комфортом месячишко, и при этом еще сдирать по две гинеи в день.

Леди Эстуэлл заявила в ответ, что предпочитает решать свои проблемы сама, без чьих-либо подсказок.

Лили Маргрейв изо всех сил старалась скрыть свою тревогу. Какое-то время она не сомневалась, что Пуаро ей поверил, но постепенно ею снова овладел страх.

Нельзя сказать, что Пуаро совсем ничего не предпринимал. На пятый день своего пребывания в Монрепо он прихватил в столовую альбом для снятия отпечатков пальцев.

На первый взгляд ход показался бестактным, но своей цели он достиг, против дактилоскопии никто не осмелился протестовать. Виктор Эстуэлл высказался только после того, как Пуаро удалился в свою комнату.

— Ну, убедилась, Нэнси? Он охотится за кем-то из нас.

— Не болтай ерунды, Виктор.

— Ну хорошо, а как еще это можно объяснить?

— Мосье Пуаро знает, что делает, — с довольным видом заявила леди Эстуэлл и многозначительно посмотрела на Оуэна Трефюзиса.

Когда на следующее утро Пуаро своей кошачьей походкой вошел в библиотеку, Трефюзис даже подскочил от неожиданности.

— Прошу меня извинить, мосье Пуаро, — чопорно произнес он, — но вы нас всех держите в напряжении.

— Неужели? — Маленький сыщик изобразил искреннее удивление.

— Я полагаю, — продолжал секретарь, — что улики против Чарлза Леверсона неоспоримы. Но вы, по всей видимости, так не считаете.

Пуаро, глядевший в окно, неожиданно повернулся к собеседнику.

— Я должен вам кое-что сказать, мистер Трефюзис.

Но это строго конфиденциально.

— Слушаю вас.

Пуаро, однако же, не торопился, словно колеблясь.

Заговорил он, когда внизу хлопнула входная дверь, притом странным в такой ситуации громким голосом, заглушавшим шум шагов в прихожей.

— Видите ли, мистер Трефюзис, в деле появились новые улики. Они доказывают, что когда Чарлз Леверсон в тот вечер вошел в Башню, сэр Рубен был уже мертв.

— Что за улики? — уставился на него секретарь. — Почему же мы о них ничего не слышали?

— Еще услышите, — с таинственным видом пообещал Пуаро. — А пока что в тайну посвящены только вы и я.

Стремительно выйдя из библиотеки, Пуаро едва не столкнулся в прихожей с Виктором Эстуэллом.

— Только что с прогулки, мосье?

Эстуэлл кивнул.

— Погода нынче ужасная, — сказал он, тяжело дыша. — Холодно и ветер.

— А-а, — протянул Пуаро. — В таком случае я сегодня, пожалуй, откажусь от променада. Я как кот — люблю сидеть у огня и греться.

— Са marche,[23] Джордж, — потирая руки, поведал он вечером того же дня верному слуге. — Всех их мучит неизвестность, все они в напряжении! Играть в кошки-мышки очень утомительно, Джордж, но это здорово помогает…

Завтра мы сделаем очередной ход.

На следующий день Трефюзису пришлось поехать в Лондон. Тем же поездом ехал и Виктор Эстуэлл. Не успела за ними закрыться дверь, как Пуаро овладела жажда деятельности.

— Скорее, Джордж, за работу. Если вдруг в эти комнаты вздумает направиться горничная, вам придется ее отвлечь. Поговорите с ней по душам в коридоре.

Для начала Пуаро произвел тщательный обыск в комнате секретаря, не пропустив ни единого ящичка, ни единой полки. Потом он торопливо положил все на место и объявил, что закончил. Джордж, стоявший на страже у дверей, почтительно кашлянул.

— Вы позволите, сэр?

— Да, дружище?

— Ботинки, сэр. Две пары коричневых ботинок стояли на второй полке, а лакированные туфли — на нижней. Вы их поставили наоборот.

— Великолепно, Джордж! — всплеснул руками Пуаро — Но не волнуйтесь, уверяю вас, все это не имеет никакого значения. Мистер Трефюзис даже не обратит внимания на такую ерунду.

— Вам виднее, сэр, — почтительно отозвался Джордж.

— Замечать такие вещи может не всякий, — поощрительно похлопал верного слугу по плечу Пуаро. — Я всегда полагался на ваш профессионализм.

Джордж ничего не ответил, и позже, когда та же сцена повторилась в комнате Виктора Эстуэлла, оставил без комментариев то обстоятельство, что белье последнего было разложено по ящикам как попало. Но, как выяснилось, прав был все-таки Джордж, а не Пуаро. В тот же вечер Виктор Эстуэлл влетел в гостиную, меча громы и молнии.

— Слушайте, вы, хлыщ бельгийский, что вы себе позволяете? Кто вам разрешил рыться в моих вещах? Что, черт возьми, вы там думали найти? Вам это даром не пройдет! Навязали ищейку на мою голову!

Пуаро, энергично жестикулируя, разразился покаянной речью, принося сотни, тысячи, миллионы извинений. Он был бестактен. Увы, его ввели в заблуждение, только поэтому он позволил себе подобную дерзость. В конце концов разгневанный джентльмен успокоился, все еще ворча себе под нос.