Обитель нетленных - Илья Коломийцев

касательно него посещали меня, и как показало время не напрасно. Окончив трапезу, я направился в комнату для прочтения. Книга одиноко лежала себе на столе и соблазняла взять ее в руки и открыть, но мне это уже было чуждо, хотелось только сложить те пазлы которые запрятаны в ней.

В следующей записке шлось о таком:

«Сложно ходить на одном месте. Но само невыносимо терпеть боль от удара самого близкого человека. Я ведь столько раз спасала людей и всю жизнь это делала, но не смогла сберечь одну – свою. У меня с детства душа была белой, до ужаса прозрачной, но каждый, кто проходил сквозь неё оставлял следы от своих грязных рук. Чёрный ангел пользуется этим, чтобы забрать ее в свои владения. Его силе невозможно сопротивляться. Он уже затаскивает к себе в темный и затхлый обитель. Раньше меня не смущала семья, которая ходила мимо и не замечая меня. Там было намного безопаснее, а у него чертова преисподняя – прямая дорога в ад.....

P.S. Но шанс появился и расплата не за горами».

«Делать выводы сейчас рано, нужно пережить ближайшее будущее, где успею напугаться до смерти, вырубиться и нарисовать картину», – говорил я про себя иронично, откладывая открытую книгу в сторону.

Я был в ожидании паранормального, как это было в предыдущих двух случаях. Стояла устрашающе мертвая тишина. Перебил её звук идущей воды. Не воспринимая это за странность, я мигом рванул в ванную. В последний день раз после моего использования кран был закрыт, исправен и не тёк. Склероза не страдаю, чтобы действительность была иной. Прибежав я был поражён тем, что вода почти полностью не до краев наполнила ванну. Как только мои уши услышали звук, ноги сразу же без замешательств понеслись на место, откуда он исходил, поэтому такого количества логически не могло набраться. Ступив на плитку, я поскользнулся и упал на колени перед ванной, хоть и пытался судорожно руками ухватиться за что-то. Моя голова была наклонена перед водой, и вдруг в ней появилось размытое отражение. Чьё оно (мужское или женское) признать не смог, увидел только, что на голове сверкал белый колпак, а тело укрыто халатом этого же цвета.

«Вот и то, чего следовало ожидать», – проскользнуло у меня в голове.

Я медлительно начал поворачивать голову, не отводя глаз от воды, и отражение резко почернело, а злобный оскал и красные глаза прояснялись из размытости. Страх затруднил дыхание и преградил путь кислорода к легким. В глазах помутнело и я прекратил оборачиваться. Затылок обхватила холодная рука того кто или что стояло сзади. Зрения, хоть и было не к черту, в глазах прыгали чёрные круги, но в воде кое-как узрел этот факт. Я попытался дернуть шеей назад, но сила руки не то, что преградила этому, а и наклонила к воде, так, что сначала ее почувствовал кончиком носа, а потом и вовсе голова погрузилась полностью. В тот момент мне было все равно кто сверху и чего хочет, колол сердце факт, что моя жизнь на волоске от смерти, и, казалось, нужно за неё бороться. Но я расслабил все тело и спокойно ждал участи. Действительно, осталось чучуть, чтобы избавиться от ноши, в которую запряжен с рождения. Здесь у меня нет ничего, что держит, от мира тошнит, где каждый хочет быть внешне чистеньким, но внутри имеет килограммы дерьма. Возможно, родные люди вспомнят со слезой, но я всегда был жирным чёрным минусом в их белоснежной, как новенький лист бумаги, жизни. Уже ставало невмоготу сдерживать дыхание, и кашель вырывался сам, а вода заходила в легкие. Почти все люди бояться этого момента – встречу со смертью, но я уже полностью подготовил себя к этому, взглянув на свою жизнь со стороны, хотя, скорее, тут более уместен термин «существование» и при чем жалкое. Но все это оставалось позади, а тогда пришло время света в конце тоннеля. Помню, долго меня интересовало, что же происходит после смерти и сейчас я наконец могу узнать тайну, которую никто не знает в течении целой жизни. Единственное, чего сильно не хотелось – пустоты. Много моих сверстников и людей постарше не исключали и поддерживали теорию, что после смерти ничего нет. Я старался не нагружаться данной мыслей и объяснял себе абсурдность этой теории исходя из религии. Все детство бабушка водила меня в церковь на каждый праздник. Учила многим молитвам, правда до сих пор помню одну – «Отче наш». Ею я пользовался в кажущихся мне безвыходных ситуациях, где оставалось только ждать чуда. Да и вообще, если бы многие люди не ждали манны небесной, что вот-вот не сегодня, а завтра откуда-то придёт улучшение, в метро было бы больше радостных и живущих настоящим лиц, а не мечтательных глаз с нотками грусти и отвержения реальности.

Я ожидал, что уже образ в черной мантии и с косой придет за мной.

«Наконец смогу увидеть «Божественную комедию» наяву. Куда только интересно попаду – в рай или ад?», – мелькали мысли в моей голове.

Но мне казалось, что для первого я слишком плох, а для второго – слишком жалок. Мое бытие на Земле даже дьяволу покажется жалким. А ведь я так хотел своей деятельностью приносить пользу, да и в целом, боялся, чтобы жизнь переросла в монотонное животное существование. Когда писал картины, и Даша рядом служила музой и вдохновение, меня переполняло счастье, которое уносило меня сильно далеко от реальности, словно на облака, где не было ничего твердого, острого, колючего, а только мягкий и пушистый, как шерсть кота, пол, по какому так и тянет пройтись босиком. Тогда-то я и чувствовал себя полноценным и нормальным человеком, приносящим пользу для всего мира и ощущающий счастье в каждой прожитой минуте. А сейчас, как только проснулся, ненавидишь каждую секунду.

«Скорее же забери меня отсюда, ну приди же», – обращался я к смерти.

Но мое прошение не было удовлетворено. Та холодная рука потянула шею обратно наверх и отбросила в сторону, и я ударился головой о каменную плитку. Мой взгляд был направлен вниз, а пошевелиться никак не мог, глаза слипались, кашель набрал обороты, и вода чуть ли не литрами выходила из меня таким способом. Еле-еле моргая, я чувствовал, как тот, кем мог быть сегодня убит, спокойно уходит. Дальше отключка.

Глава 9

Очнулся я в большей степени под принуждением, а не по собственной воле. Холод, исходящий от пола(его состовляла голая плитка без ковра), на которой лежал, пробирал меня до костей.