На 9-ой хребтовой - Рустам Ибрагимбеков

- Нет, нет, я... дело небольшое...

Джангир поднялся было за нардами, но снова сел. Мурад помялся.

- Джангир, ты мой брат, не обижайся на меня и будь откровенным.

- Конечно, конечно. Говори, не стесняйся.

- Не знаю даже, как сказать... Я тебя прошу, скажи мне правду: что между тобой и Реной есть?

Вопрос показался Джангиру оскорбительным. Черт возьми, до чего же он докатился, если эти люди считают возможным так безцеремонно лезть в его интимные дела! Он вырос с ними, никогда не давал им понять разницу в развитии, положении. Да, да, хватит закрывать на это глаза - и положении! Уж не думают ли они, что он будет выворачиваться перед ними наизнанку каждый раз, когда им заблагорассудится?

_ Есть вопросы, Мурад, на которые не отвечают даже родному брату, - сухо произнес он. И, только сказав это, Джангир пожалел о своих словах: он увидел такую боль в глазах Мурада, такую безысходную тоску, что бросился вдруг из одной крайности в другую:

_Пойми меня правильно, Мурад. - Мы с ней всего лишь друзья, клянусь тебе! Между нами ничего нет. Поверь мне! Мурад молчал. Наконец выдавил из себя:

- Я хочу жениться на ней. Потому спросил... Это сообщение было совсем неожиданным для Джангира, а кроме того, сулило уйму хлопот.

- Ты один можешь понять меня, Джангир. Ты человек образованный, прочитал столько книг. У тебя такие друзья, я видел... Я люблю ее и хочу на ней жениться. Мать считает ее испорченной девушкой, но ты же можешь подтвердить, что она не такая?

- Конечно, конечно, даже не сомневайся. - Джангир встал, прошелся по комнате. - Но ведь ты знаешь свою мать, Мурад. Послушается ли она меня? Уверен, что нет. И ее понять тоже можно. Разве о такой она мечтает невестке? Она хочет, чтобы ты женился на тихой, скромной девушке.

- Значит, ты тоже считаешь, что на ней нельзя жениться?

- Почему нельзя? Но только будет ли это... наилучшим решением вопроса. Мать твоя упрямый человек и никогда не даст согласия. И не забывай о соседях. Тебе придется уехать отсюда. Они до конца жизни будут говорить: "Женился на женщине,

которая ходила к Джангиру". Ты же сам знаешь!

- Да, да, мать тоже говорит...

- Пойми меня правильно. Я так не думаю. Но ведь нашим этого не втолкуешь! И потом учти, что она... встречалась до тебя.

- Встречалась?

- Ну конечно, - Джангир ухватился за спасительный довод.- И не с одним, наверное. Ей же двадцать пять лет! Она училась в институте, три года работает. Неужели ты думаешь, ей никто не нравился?

- А ты сам видел ее с кем-нибудь?

- Это неважно, видел или нет. Я сам не видел, но...

- А что, если я поговорю с ней? Узнаю у нее самой?

- Твое дело, конечно. Но я не советую. Твоя жена должна быть чиста, как вода.

- Ну ЛЕДНО. спасибо тебе. - Мурад поднялся. - Пойду. До свидания.

- Подумай над моими словами, - сказал Джангир на прощание. - Я тебе добра желаю.

Проводив Мурада, Джангир бросился к телефону.

- Привет, это я, - сказал он, как только Репа ответила. - Страшное дело, слушай внимательно! Только что был у меня Мурад... Да, тот самый. И заявил, что хочет на тебе жениться.

- Не может быть!

- Оказывается, может. Я сделал все, что в моих силах: обвинил тебя во всех грехах. Но, кажется, не совсем переубедил. По-моему, он направился к тебе объясняться.

- Джаник, милый, что же делать? Только этого мне не хватало!

- Что, опять неприятности?

- Как обычно. Не пропущу, говорит, мне только про убийц очерков не хватало. Твержу ему, что Эйвазов хороший нефтяник, убийца совсем другой человек, убийство - это экспозиция, получается вроде раздвоения личности: на работе один человек, дома другой, и нужно это проанализировать... Нет, говорит, нечего валить все в один котел. Хороший нефтяник - пиши о его трудовых успехах, и ничего копаться в частной жизни. Вот в таком духе... А мне, значит, бежать сейчас из дому!

- Не думаю, чтобы он решился подняться к тебе. Главное, не выходи на улицу.

- И то хорошо! Хоть поработаю.

- Ты уж извини, втянул тебя в это знакомство...

- Ну, глупости какие! Я буду звонить тебе по ходу событий.

...Мурад шел быстро и минут через десять был у Рениного дома. Почти все окна светились. В подъезде он прочитал список жильцов. Но он ничем не помог ему: фамилии Рены Мурад не помнил. Он вышел на улицу, пересек мостовую и прислонился к стенке. Изредка из подъезда выходили люди, но Рены не было.

Часа через три Мурад вернулся домой. Еще во дворе он услышал крики матери.

- Бедная моя девочка! Сиротка беззащитная! - причитала окруженная соседками мать и била себя в грудь и по коленям.- Что теперь с тобой будет? Кто отплатит за такой позор? Если б жив был твой отец! В стороне стояли Мустафа, его сын Ариф и Сабир,

- В чем дело? - спросил Мурад.

- Успокойся, сынок, успокойся, - упрашивал Сабира Мустафа. - Вот пришел твой старший брат. Это его дело. Нужно будет, он и тебе скажет, что делать.

- В чем дело? - настойчиво повторил Мурад.

Сабир поднял глаза, в них были презрение и жалость. Никогда еще он не смотрел так на Мурада.

- Что случилось? - спросил Мурад еще раз. Сабир молчал.

- Тофик приехал, - сказал Джангир, тронул за плечо Мустафу и пошел к двери.

Милиционер и Ариф последовали за ним. Удалился следивший за событиями с балкона прокурор Ибрагим, замолчали и вышли во двор женщины. Мурад ничего не мог понять. Впервые в жизни он был полностью поглощен своими чувствами, и ничего больше не воспринимала его разламывающаяся от боли голова.

- Он привез с собой жену, - пояснила наконец Мансура.- ! Опозорил мою бедную девочку! Зачем я послушалась тебя, разве он пара ей, этот бездельник?

- Посмотрим; что он сейчас скажет, - презрительно скривил губы Сабир. Как будет дружка оправдывать.

- Не может быть! - едва вымолвил Мурад.

- Хватит! - крикнул Сабир. - Двадцать лет я терплю твои глупости. Сосватать Солмаз за этого подонка! Только такой дурак, как ты, мог это придумать.

- Где Солмаз? - спросил Мурад.

- Я отправила ее к тетке, - отвечала Мансура.

- Бедная!

- Бедная?! Да она рада этому! Понимаешь? Рада! - кричал взбешенный Сабир. - Теперь понимаешь, что ты хотел с ней сделать?

- Разве я заставлял ее? - растерялся Мурад.

- Хватит! Все! Мама, выйди, пожалуйста, в другую комнату... Говори, что ты собираешься делать?

- Не волнуйся, не волнуйся. Что-нибудь придумаем. Надо поговорить с ним.

Сабир сжал кулаки.

- О чем с ним говорить?! Ты понимаешь, что ты городишь?! Всю жизнь ты болтал мне о чести и достоинстве, почему же ты сейчас забыл .о них?

- Я знаю, что сделаю, - неуверенно сказал Мурад. - Не тебе указывать. Все, что нужно, будет сделано. Не лезь... Ты учись. А это мое дело.

Мурад надел кепку. У двери его догнала обеспокоенная Мансура.

- Куда ты идешь? Не делай меня несчастной...

- Не волнуйся, вам. Я не туда иду. В другое место.

На улице он встретил прокурора Ибрагима. Тот был в форме.

- Не наделай глупостей, Мурад, предостерег прокурор -- Времена сейчас такие, что помочь не смогу. Мурад молча кивнул.

- Но какой все-таки мерзавец! Сколько лет дружили, хлеб-соль делили... Сколько ты ему хорошего сделал, а он... Убить его мало.

Мурад опять кивнул. Они попрощались. Прокурор долго смотрел вслед и сочувственно качал головой.

- Будь осторожен! - крикнул он вдогонку.

Мурад шел куда глаза глядят, подальше от дома, от матери и брата, от Тофика и прокурора. Он спустился к морю, потом ходил под окнами Рены, поднялся в Кировский парк и долго сидел там на каменных ступенях и смотрел вниз на городские огня. Это была самая высокая точка города. Выше - был только памятник Кирову. Из расположившегося под ним ресторана "Дружба" доносилась музыка, выходили подвыпившие люди. Кто-то окликнул Мурада.

- Эй, чего сидишь, идем с нами!

А еще раньше, неподалеку от Рениного дома, он встретил Васифа, своего помбурилыцика.

- Ты чего здесь сидишь?- спросил Васиф. - Что-нибудь случилось?

- Ничего не случилось. Просто жду товарища. Но Васиф не поверил.

- Ты должен мне все сказать! Ты меня еще не знаешь! Для тебя я все сделаю! - И долго не отставал от Мурада, предлагая свою помощь. Он был слегка пьян.

Поздно ночью, когда все спали, Мурад вернулся на 9-ю Хребтовую. Крадучись, подошел к окну Тофика. Сквозь щели прикрытых ставен пробивался свет. Мурад тихо постучал. Свет потух, и ставня чуть приоткрылась. Пока глаза Тофика не привыкли к темноте, в комнате царила тишина. Наконец Мурад услышал ответный стук. Приблизив лицо к стеклу, он разглядел Тофика, который тоже прижимался к стеклу и делал ему знаки подойти к двери.

В коридоре было темно. Зато в комнате опять горел свет. В углу стоял потрепанный чемодан Тофика. Другой, раскрытый, лежал на столе, и полная женщина с белым, как сахар, лицом вытаскивала из него белье. Увидев Мурада, она покраснела и торопливо закрыла чемодан. Она была высокой, круглолицей, красивой.

Мурад повернулся к Тофику, который стоял у двери и, заметно волнуясь, наблюдал за ним.